Красивая женщина, купившая дом - Светлана Александровна Захарова

Жестокие слова, брошенные дочерью в её адрес, больно ударили женщину — ещё красивую, совсем не старую, но вот так из-за собственного безрассудства и уверенности в своей безнаказанности

сбившуюся с пути.

Вернувшись из колонии, где она провела два долгих и нелёгких года, она не ожидала встретить такой приём. В дочери нет ни капли жалости к ней, такой несчастной и одинокой. Муж бросил её сразу же, как только её посадили за решётку, а она так рассчитывала на него.

— Настя, со мной случилось несчастье, прости меня. Да, я сама виновата, но теперь это не имеет значения, ничего уже не исправишь. Я хочу забыть прошлое и думать о будущем. Но почему ты так озлоблена? Разве отец не помогал тебе всё это время?

Настя тряхнула длинными рыжими волосами и села, положив ногу на ногу. Мать невольно залюбовалась её молодым и свежим лицом. Но дочь была также жестока и непреклонна.

— Конечно, помогал, — ехидно сказала она, — что тебе надо, доченька; деньги, наряды, доченька…Мы встречались с ним то в кафе, то на скамейке в сквере. Его теперешняя пассия даже приглашала меня к себе домой, но я как-то не соблазнилась. Зачем мне чужая тётка? Я не ребёнок, и одна проживу.

Настя видела, что матери неприятно слушать про чужую тётку, но она сегодня не собиралась её щадить. Загремела в тюрьму, так пусть знает, как к этому относятся в обществе.

— Я почти замужем, — сказала она ледяным тоном, — и с тобой, мамочка, жить не собираюсь.

— Не волнуйся, я здесь временно. Будешь жить в нашей квартире, но без меня. Один человек обещал мне помочь. Я уеду.

Дочь не ожидала такого поворота событий. И, кроме любопытства, даже крупица жалости мелькнула в её карих глазах. Куда это она может уехать? Какой человек обещал ей помочь? Любовник? Это в её-то годы! Старуха, а туда же! Размечталась!

— И что, есть такой человек? — спросила она безразличным тоном, — он реальный, не выдуманный?

— Есть. Он и до того… До тюрьмы хотел мне помочь, увезти за границу от нашего правосудия. Но обстоятельства, как говорится, выше нас. Не успел.

Настя удивилась ещё больше. Вот это мамочка! С любовником за границу собиралась! А ещё говорит, что отец её бросил. Ему что оставалось делать?

— И эти два года он ждал только тебя? — опять съехидничала Настя.

— Не знаю. Наверное, не ждал. Но на зов откликнулся. Надо же что-то делать! — в голосе матери слышалось отчаяние, — я не могу, как раньше, работать завучем в школе. Скажут, безнравственно.

— А подделывать документы могла?

— Перестань, пожалуйста. Мне и так плохо. Я хочу исчезнуть, раствориться где-нибудь, и никого из прошлой жизни не встречать.

— Я тебя поздравляю. Отлично придумала. А мне сейчас надо уйти — у меня неотложные дела.

— Опять?

— Да, и опять, и снова. У меня есть своя жизнь.

Мать грустно посмотрела вслед уходящей дочери, но спорить с ней не стала. Пусть живёт, как хочет, если уж не может её простить.

Женщина набрала знакомый номер телефона, но он не отвечал. Металлический голос холодно проинформировал: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». И так каждый день. Где же он может быть?

Она забеспокоилась, зачем-то подошла к окну, посмотрела с высоты седьмого этажа во двор, на детскую площадку, на стоянку автомобилей. Она хотела увидеть Его, но Его нигде не было.

Это называется «остаться у разбитого корыта», подумала она. Захотела слишком многого, а осталась ни с чем. Ни с чем и ни с кем. Не умолять же бывшего мужа, генерала, вернуться к ней. Вряд ли он её простит. Он знает, что бежать от суда за границу она собиралась не с ним.

Вот так. Наломала дров и собралась сбежать, чтобы остаться безнаказанной. Но судьбу не обманешь.

Женщина вспомнила, как она, когда-то гордая красавица, постоянно ловящая на себе восхищённые взгляды, считала, что жизнь всегда будет улыбаться ей. А вот сейчас она была готова встать на колени перед всяким, кто согласился бы ей помочь. Она хотела плакать, каяться, умолять. Но пока никто не хотел её слушать.

Неужели Олег её обманет, подведёт? Нет, нет, в это она не хотела верить. Обещал, значит сделает.

Измученная невесёлыми мыслями, она решила немного развлечься и открыла двери платяного шкафа. Все её наряды, один лучше другого, висели здесь в целости и сохранности. За два года ничего не устарело, но куда их теперь носить?

Она нежно погладила синий бархат вечернего платья. Бархат должен быть именно таким, тёмно-синим, под цвет ночи. Только тогда в нём есть благородство. Зелёный бархат прост и беден, как солдатская шинель, им только ботинки полировать. Предоставится ли ей случай ещё хотя бы раз нарядиться?

Увлекшись созерцанием своего гардероба, женщина и не заметила, как наступила ночь. В окнах соседних домов уже горел свет. Люди возвращались с работы к своему семейному очагу, который их согревал, помогая забыть о неприятностях на работе. Дома их ждали самые близкие, самые нужные люди, которых у неё сейчас, увы, не было. Женщина ещё немного постояла у окна, глядя на чужую жизнь, а потом нервно задёрнула шторы.

Она включила свет, подошла к зеркалу и начала изучать своё отражение. Кажется, уже с самого рождения она носила на себе ярлык красивой женщины. Очаровашка в детском саду, самая красивая девочка в классе, потом в школе и институте!

Когда после института она пришла работать в школу, то очень скоро стала завучем. Она была неглупа, а её яркая красота вызывала особое расположение директора. И хотя он не ухаживал за ней в общепринятом смысле этого слова, она знала, что он её уважает. И доверяет ей полностью. Вот этим доверием она и пользовалась.

Впрочем, если бы ей захотелось, чтобы он в неё влюбился, она бы добилась этого — женских чар ей не занимать. Но зачем? Директор не относился к категории интересных мужчин, а вот муж у неё был незаурядный.

Ей не нужна была любовь директора. Она представляла, что бы с ней сделали другие женщины, одинокие учительницы, которых в школе большинство. Да они бы её со свету сжили! И муж наверняка получил бы письмо от доброжелателя о её романе.

Нет, такого удовольствия она им не предоставила. Безупречное поведение, со всеми сослуживцами — только деловые отношения. Но вот придрались же, упекли…

Говорят, что это письмо в