Сарафанное радио и другие рассказы от первого лица - Наталья Нестерова

Она никак не могла сосредоточиться на работе, все мысли были заняты Олегом и чудовищностью собственной ошибки. Надо сказать, что за Валей ухлестывали не только шоферы. Она училась на вечернем отделении в хозяйственной академии и пользовалась успехом у молодых предпринимателей. Но ей подавай Олега и никого кроме. Теперь Валя была согласна на понижение его социального статуса: пусть не адвокат, пусть бедный, пусть косой, глухой, слепой, хоть водитель поливальной машины, но только Олег.

Деятельность фирмы была почти парализована. С каждым днем Валя таяла, а вместе с ней — прибыль и клиенты. Знаю, что на нашем месте многие фирмачи, не чихнув, вышвырнули бы плохого работника. И за ничтожные провинности на дверь показывают, а то и вовсе по блажи. Но наше предприятие — как семейное, родственное. А в семье живут с тем, на ком женился и кто родился.

Павел Александрович заявил: «Надо что-то делать!», когда VIP-персона из кавказского зарубежья получила в аэропорту похоронный катафалк вместо бронированного «мерседеса». Такие накладки могли стоить и жизни, и бизнеса.

Пал Саныч тряхнул связями, вспомнил былую служебно-розыскную деятельность и провел подготовительное следствие. Было выяснено, что искомый Олег, двадцати шести лет, в браке не состоит, к суду не привлекался и в порочащих связях не замечен. Работает в юридической фирме, запись — по телефону.

Мы записались, втайне от Вали, все трое. Пришли, расселись. Олег — по одну сторону стола, мы — по другую. Симпатичный молодой человек, не отнять, вежливый, деловой. Но из-за него столько проблем возникло, что лучше бы прохвостом оказался, меньше мороки.

Миссия наша была странной, потому волнительной. Заговорили почему-то о производственных успехах Вали, называя ее по фамилии, и об этапах развития предприятия.

— Кравцова стоит у истоков фирмы, — сообщил Павел Александрович. — Первоначально офис находился в нашей личной трехкомнатной квартире. Как говорится, на коленке работали. А сейчас — отдельное помещение, гараж на шесть боксов и пять десятков водителей с собственным транспортом на договоре. Кравцова живет в соседнем подъезде, дочь наших хороших знакомых. Пять лет назад Кравцову, школьницу, попросили на каникулах «посидеть на телефоне».

— Вы поймите! — перебила я мужа. — В конкурирующей фирме пять диспетчеров! А это оборудование, рабочие места, уж не говоря о фонде заработной платы.

— Птицу видно по полету, а рыбу с головы, — туманно выразился Пал Саныч.

Снова заговорил Павел Александрович:

— Зарплату Кравцовой повышали регулярно, премии ежеквартально, в конце года и на Восьмое марта.

— Мама у нее тяжело заболела, — напомнила я, — оплатили лечение в клинике.

— С нашей стороны, — подтвердил Пал Саныч, — комар нос держит востро.

Олег внимательно нас слушал, не перебивал, переводил взгляд с одного на другого, кивал, делал пометки в блокноте. Когда мы выдохлись, культурно спросил:

— Позвольте узнать, кто такая эта Кравцова и какого рода юридическая помощь ей требуется?

Мы переглянулись: столько болтали и все не по делу. Муж ткнул меня в бок — говори. Я издалека начала, обстоятельно рассказала и про бабушку со старым укачиваемым котом, и про водителя, которого задержали на посту ГАИ. Олег уже стал терять терпение, смотрел на меня, не понимая, к чему я веду, готовый в любую секунду прервать и попросить говорить по делу. Но когда я описала Валину ошибку, он, наконец, догадался, кто такая Кравцова, и что все происшедшее имеет к нему непосредственное отношение. В лице поменялся: смутился, покраснел. Блокнот захлопнул, принялся нервно ручку крутить.

«Не любит он Валюшку, — пронеслось у меня в голове, — забыл, мимолетное увлечение. А мы навязываемся. Как неловко!»

Очевидно те же мысли посетили моего мужа:

— Вы не подумайте, что мы пришли… — замялся он.

— Свататься с серьезными намереньями, — подсказал Пал Саныч.

Мне стало обидно за Валю, которую, получалось, мы пристраиваем.

— Да у нее женихов, как грязи! — воскликнула я.

— Рак на горе свистнет, — подтвердил Пал Саныч. — В шеренги выстраиваются.

— Золото девушка! — кивнул Павел Александрович.

И тут мы зачем-то пустились расписывать, какой популярностью пользуется наша Валя среди водителей и студентов-вечерников. Словом, вели себя именно как сваты, пристраивающие залежалый товар. Чувствовали, что говорим не то, а остановиться не можем. Впрочем, с самого начала разговор с Олегом не заладился, выходил каким-то глупым и сумбурным. И на вопрос Олега, чем вызвано наше участие в судьбе девушки, заверили: исключительно человеколюбием и стремлением исправить нелепые ошибки. А потом полчаса живописали, какие убытки терпит фирма из-за Валиной любовной трагедии. Получалось, что движут нами корысть и служебные интересы. Но это было верно только отчасти!

Мы уже раскаивались, что вообще влезли в чужие дела, что напортили еще больше, взмокли от напряжения и сознания, что говорим все не то и не так.

Олег посмотрел на часы:

— Спасибо! Приятно было познакомиться! Я все понял.

Выпроваживал нас, но мы не пошелохнулись. Ответ-то какой?

— Ты как решил действовать? — прямо спросил Пал Саныч.

— Обязательно позвоню Вале.

— Сегодня? — мне очень хотелось конкретности. — Лучше в семь вечера, когда уже стихает обвал заказов.

— Постараюсь.

Мы ехали в контору и обсуждали: позвонит или обманет? Вяло переругивались, обвиняли друг друга, каждому казалось, что он говорил четко и по делу, в отличие от двух других, которые несли ерунду.

Семи вечера мы ждали с такими нетерпением, будто сами помолодели и с затаенным трепетом надеемся на свидание. Когда стрелки часов показали семь, я не выдержала, подкралась к двери диспетчерской, тихонько приоткрыла и стала подглядывать-подсматривать. Павел Александрович и Пал Саныч, соответственно, наблюдали за мной через открытую дверь кабинета.

Наушники с микрофоном Валя сняла, они валялись на столе. Отлично: значит, включена громкая связь, я все услышу. Валя читала книгу. Вернее, изображала, что читает. Я бы не удивилась, узнай, что книга перед ней лежит вверх ногами, настолько безучастно и печально выглядела девушка.

На пульт поступил сигнал — замигала красная лампочка. Олег или не Олег? Валя не торопилась отвечать, смотрела на огонек, будто ожидая, когда он погаснет. Не ожидала я от нее такого пренебрежения обязанностями! Клиент оказался упорным, лампочка мигала красным глазком. Валя тяжело вздохнула, щелкнула по тумблеру, ответила:

— Автопредприятие «Скороход». Добрый вечер!

— Здравствуйте, Валя! Это Олег. Техосмотр прошел и таблетки от укачивания принял. Не окажете ли честь пойти завтра со мной в театр?

Валины кисти взлетели, как по команде «руки вверх!» — боялась ненароком коснуться клавиш. Она наклонилась к решетке встроенного микрофона, едва не касаясь его губами, зажмурив глаза, проговорила:

— Согласна, с удовольствием! Диктуйте адрес, куда подать авто… Ой, извините! Это у меня машинально вырвалось…

Они рассмеялись хором, Валя и Олег.

Я вернулась в кабинет и показала двум Павлам большой палец — все отлично! Получилось!

Через несколько минут нам послышалось пение. Валя включила радио? Нет, это она пела! Кружила по диспетчерской и пела.

Зефир в шоколаде

Брат сказал по телефону, что заедет к нам, требуется помощь. Юре тридцать шесть лет, инженер, зарабатывает хорошо. Но как все холостяки, в тратах неумерен, периодически оказывается на мели.

— Денег занять? — с порога спросила я. — Сколько нужно?

— Нисколько, — отказался Юра, переобуваясь в тапочки. — У меня сурьёзный разговор. Привет, Серега! — поздоровался он с моим мужем. — Как мои племянники?

— Плавают, — ответил Сергей.

— В математике? — уточнил Юра.

— В бассейне.

У них давняя игра в многозначность слов. Например, Юра говорил: «Моя начальница — женщина полная». Сергей спрашивал: «Полная задора и огня?»

Когда уселись в комнате, Юра заявил:

— Ребята! У меня проблема, я влюбился.

— Тогда это не твоя проблема, — ответил Сергей.

— Хватит словами в пинг-понг играть! — я слегка повысила голос. — Братик, очень за тебя рада. Ты влюбился, наконец, с серьезными намерениями?

— Серьезнее не бывает.

— Прекрасно! — от радости я даже в ладоши захлопала.

Юре давно следовало жениться. Мы с мамой терзались затаенными страхами (о которых постоянно говорили Юре в лицо), что он останется бобылем, до старости будет случайными связями опутан, греться у чужого (читай — моего) очага.

— Но есть проблема, — напомнил Сергей. — Девушка немного замужем?

— Нет.

— Она тебя не оценила? — насторожилась я.

— Вполне оценила.

— На «удовлетворительно»? — поинтересовался Сергей.

Я показала мужу кулак.