Раиса в стране чудес - Ирина Волкова

Подойдя к бару, певец налил себе полную рюмку виски и залпом опорожнил ее.

Черты его лица разгладились.

"А ведь из Саваласа и Кейси получилась бы отличная парочка, — злорадно ухмыльнулся Ирвин. — Два маниакально зацикленных на моей персоне психопата. В постели, вместо того чтобы трахаться, они бы перемывали мне косточки. Несомненно, они нашли бы общий язык.

Дагоберто Савалас… Чертов кретин. И все-таки что ни говори, а история с малышом Дагом здорово подняла мой рейтинг. Вознесла, можно сказать, на самый верх. Америка ведь обожает скандалы, а нечто подобное не каждый день случается. За такое не жалко и полтора миллиона баксов выложить, тем более что заработал я на этом скандале гораздо больше. Воистину, если бы Дагоберто Саваласа не существовало, его следовало бы выдумать".

Приняв дополнительную порцию «Наполеона», Ирвин погрузился в ностальгические воспоминания молодости.

Прелести секса Келлер впервые познал в тринадцатилетнем возрасте, и это занятие настолько его увлекло, что юный Ирвин дал себе торжественную клятву лично «осчастливить» большую часть прекрасной половины человечества. Под воздействием этой благородной идеи он даже заказал себе футболку с надписью:

«Родился сам — помоги другому» и рисунком, изображающим половой акт двух ежей.

На спине пресловутой футболки быk отпечатан еще один слоган, сходный по смыслу с первым: "Жизнь нужно прожить так, чтобы каждый ребенок мог сказать тебе: «Папа!!!»

Воплотить в жизнь свой девиз Ирвину, к счастью, не удалось, иначе все заработанные им деньги перекочевали бы в карманы бесчисленных мамаш, алчно взыскующих с него алименты.

Известие о собственном бесплодии ничуть не огорчило будущую рок-звезду, скорее наоборот, оно его несказанно обрадовало. Пословица «любишь кататься — люби и саночки возить» была придумана явно не для Ирвина. Кататься ему нравилось, это да, а вот санки пусть таскают никчемные и бездарные идиоты вроде Дагоберто Саваласа. Опять Дагоберто Савалас…

В истории с Дагоберто Келлер винил исключительно Кейси Ньеппер, хотя еще до ссоры с Кейси настроение ему здорово подпортили паскудные мерзопакостные буматомаратели, именующие себя журналистами.

Для начала одна мерзкая газетенка напечатала интервью с одной из его поклонниц, с которой Ирвин якобы переспал. Зловредная девица заявила, что член знаменитости, невзирая на ее героические усилия, категорически отказывался вставать.

— На такую бы и у Казановы не встал, — прошипел певец, яростно разрывая газету на мелкие кусочки. — Ты бы в зеркало на себя посмотрела, сопля размалеванная. К тому же я был пьян, как сапожник. Я на тебя, сука, в суд подам. Будешь знать, как возводить поклеп на великого Ирвина Келлера.

Небольшим утешением, правда, послужило то, что другая бульварная газета, в противоположность заявлению предательницы-фанатки, обзывала певца в своей статье «сексуальным террористом».

Именно в этот на редкость неудачный момент на голову Келлера неожиданно свалилась любящая и ненавидящая, обожающая и ревнующая Кейси Ньеппер. Вырвавшись со съемок, она заявилась в его номер в гостинице «Амбассадор Вест» с целой горой чемоданов, набитых косметикой и нарядами.

Для разминки Кейси устроила скандал, обвиняя Ирвина в изменах. Заткнуть супружнице рот можно было одним-единственным способом, а именно трахнув ее так, чтобы у нее мозги чуть не вылетели. Вот тут-то мужские достоинства Келлера снова его подвели.

— Значит, на меня у тебя не встает, — обоснованно возмутилась Кейси. — Или у тебя уже и на других не встает? Может, правду пишут газеты — великий целитель Келлер стал импотентом?

Закончив сию оскорбительную тираду, Ньеппер демонически расхохоталась.

Масла в огонь подлил Крис Деннен. Когда Ирвин, сбежав от неудовлетворенной супруги, потребовал от менеджера незамедлительно положить конец мерзким слухам о его мужской несостоятельности, Крис, вперив в потолок задумчивый взгляд спокойных голубых глаз, ни к селу ни к городу изрек:

— Если при виде прекрасной обнаженной блондинки у тебя не встает — не верь глазам своим…

Каким образом Келлер оказался в туалете ночного клуба «Ноев ковчег», впоследствии он вспомнить так и не смог. Кажется, он где-то пил, пел, кого-то лапал, кто-то лапал его, потом он снова пил и снова пел. Кажется, были еще и наркотики. Кажется, где-то и на кого-то у него опять не встал.

Вытащив из штанов предмет своей мужской гордости, певец пристроился к писсуару, над которым губной помадой была выведена свежая надпись: «Не льсти себе. Подойди поближе».

Эта надпись почему-то возмутила Ирвина до глубины души. Ему вспомнились демонический хохот Ньеппер, обозвавшей его импотентом; гнусная статья, в которой это омерзительное слово с навязчивой регулярностью повторялось рядом с его именем; Крис Деннен с его оскорбительными намеками по поводу блондинки…

Сейчас он покажет, какой он импотент! Раз и навсегда он пресечет гнусный шепоток за его спиной.

Стряхнув в писсуар две последние желтые капли, певец прислонился спиной к стене и принялся ритмично массировать свое мужское достоинство.

Пытаясь возбудиться, он представил себе прекрасную обнаженную блондинку, но вспомнил ехидное высказывание менеджера, и блондинка не подействовала. С брюнетками тоже вышла осечка — брюнеткой была Кейси Ньеппер.

— А ну их на хрен, всех этих баб, — пьяно пробормотал Келлер. — Суки они все. Не люблю я их. А кого же я тогда, интересно, люблю?

Немного подумав, певец отыскал ответ на этот в общем-то простой вопрос:

— Себя! Ну конечно же, себя, несравненного Ирвина Келлера!

Как ни странно, член мгновенно отреагировал на столь неприкрытое проявление нарциссизма.

Представляя себя — единственного и неповторимого, мужественного и сексуального, гениального и неотразимого, — певец, не обращая внимания на удивленные взгляды заходящих в туалет мужчин, вдохновенно ласкал свой налившийся силой орган.

— Ну что, видели, какой я импотент? — торжествующе восклицал он. — Да я не то что всех баб — всю вселенную перетрахаю с ее гуманоидами инопланетными. Да что там вселенная — я…

Келлер замолчал, не находя подходящих слов. Именно в этот момент в туалет вошел Дагоберто Савалас…

Русская мафия питала к Кипру особенную любовь. Отчасти потому, что этот живописный остров, поровну поделенный между турками и греками, был расположен посреди теплого Средиземного моря, отчасти в связи с тем, что въезд на Кипр был безвизовым, а через банки этого удобно расположенного «налогового оазиса» можно было с легкостью проворачивать сомнительные сделки и отмывать «грязные» деньги.

Недвижимость на Кипре была дешевой, жизнь — сонной и спокойной, как в провинциальном южном городке. Постепенно здесь образовалась маленькая дружелюбная колония, состоящая из удалившихся на покой мафиози средней руки и средней же руки предпринимателей.

Сняв с багажного транспортера кипрского аэропорта сумку стоимостью в два миллиона долларов и без затруднений миновав с нею таможенный контроль, Раечка Лапина вышла на улицу, улыбнулась щедрому средиземноморскому солнцу и взмахнула рукой, подзывая такси.

Регулярные бдения у дырочки в подсобке кегельбана не прошли для девушки даром. Подслушивая задушевные беседы боровской братвы, она, помимо невероятного количества похабных анекдотов, узнала массу полезной информации, в частности, о том, каким образом через кипрский банк «Никосия кредит» можно перевести деньги на номерные счета банков в других «налоговых оазисах», да так, что ни одна ищейка из Интерпола не выйдет на их след.

Директором «Никосия кредит» был некий Соломон Абрамович Щечкин, в далеком советском прошлом один из ведущих экономистов Госплана. Ныне Соломон Абрамович честно вкалывал на русскую мафию.

Работал он блестяще, хотя драл при этом проценты почище отечественных рэкетиров.

— В банк «Никосия кредит», — по-английски сказала Лапина таксисту. — Знаете, где это?

— Русская, что ли? — так же по-английски осведомился таксист.

— Как вы догадались?

— Я в этот банк все время русских вожу, — усмехнулся водитель. — Кипр — маленький остров. Здесь все про всех знают. Увидите кирие [2] Соломона — передавайте ему привет от Спиро Христопопулоса.

— Обязательно передам, — пообещала Рая.

— Твою мать, — простонал Череп, с трудом отрывая от подушки налитую свинцом голову. — Что это со мной? Вроде вчера и выпил-то немного…

Сквозь опущенные жалюзи пробивались яркие лучи солнца. Сделав усилие, Самарин разлепил неслушающиеся веки и, изумленно посмотрев на будильник, добавил:

— Четверть второго… Ну ни хрена себе! С чего это вдруг я так отрубился?