Дешёвый товар - Инна Тронина

– Значит, так! – Маяцкий поднял из-за стола. – Будь другом, загони гавриков домой, а то уже совсем стемнело. Я же тем временем подберу тебе одёжку. Да, может, мне тоже с тобой поехать? – Володя остановился в дверях. – Чёрт знает, что там будет, в Репино…

– Да нет, не надо. Могут ведь и меня самого не пустить. И с Ахметом у меня разговора о тебе не было. Не волнуйся, – Андрей подмигнул и направился к двери на лестницу, щёлкнул замком. – Я и тебе найду работёнку.

Через несколько часов серебристая «Вольво» Халилулина мчалась по Приморскому шоссе Ахмет уже миновал Солнечное, и до Репино оставалось несколько километров. Погода ночью резко испортилась, подул северный ветер. Он высушил и заморозил асфальт, забрызгал лобовое стекло мелкими, ярко блестящими капельками. Ахмету пришлось вылезать и надевать «дворники».

Торговец автозапчастями едва не проехал в условленном месте незнакомого человека в потёртых джинсах, свитере цвета чернослива и видавшей виды кожаной куртке. На голове у него была кепка а ля Джо Маури, а глаза скрывались за тонированными очками. Человек проголосовал, и Ахмет только после этого узнал Озирского. От удивления он едва не врезался в фонарный столб.

Его покровитель преобразился до неузнаваемости. Из одежды на нём остались лишь кроссовки. Сейчас Андрей дремал на заднем сидении. Он удобно устроился там, будто дома на диване – только пришлось согнуть ноги в коленях. Ахмет против этого не возражал. Он лишь удивлялся способности Озирского до неузнаваемости изменять свой облик. Он заметил, что с рук капитана исчезли шрамы от гвоздей, и очень удивлялся очередной мистификации.

Справа, на обочине шоссе, мелькнул белый прямоугольник с надписью «Репино». С другой стороны таблички это слово было перечёркнуто красным. В тёмной холодной вышине безжизненно светили фонари, а неподалёку затихла бензоколонка. Там у Ахмета работала куча друзей, и они тоже имели дело с Горбачёвым.

С другой стороны автострады помещался пансионат «Заря», к которой обычно добавляли слово «вечерняя». Поскольку в пансионате проживали исключительно заслуженные старики, его именовали ещё и «предкрематорием». Озирский, который определённо был в теме, находил много общего между тем и этим заведением. В пансионате тоже имелись серые блочные корпуса, над которыми возвышалась труба котельной.

– Скоро? – сонно спросил Андрей.

Он поднялся и сел, поймав тонированные очки. Они болтались на тонкой мельхиоровой цепочке.

– Сейчас, погоди!

Ахмет выключил сцепление и поехал под гору. Фары осветили высокий зелёный забор, рядом с которым росли замёрзшие тополя.

– Я позвоню.

Халилулин погрузил в косяк ворот квадратную белую кнопку. Немного подождав, он повторил звонок, а потом вывел высокохудожественную трель.

Андрей выглянул из машины и сказал:

– Если спросит, скажи, что есть неясности насчёт кремовой «девятки». Подробности доложу я сам.

– Ладно. – Ахмет насторожился, услышав, что калитку открывают.

В чёрном проёме возник толстый невысокий человек в белой куртке и таких же брюках. Из распахнутого на груди ворота голубой рубашки торчали волосы цвета «соль с перцем». Взгляд его живых карих глаз был беспокоен, а круглое лицо побледнело от света фонаря. Хозяин провёл широкой ладонью по лысине и повнимательнее присмотрелся к приехавшим.

– Ахмет? – Он тихо свистнул. – Чего тебя принесло среди ночи?

– Тут, понимаешь, с одной «тачкой» надо разобраться.

Халилулин отошёл в сторону, открыв для обзора Озирского. Тот уже надел очки, засунул руки в карманы и выпятил челюсть.

Конец ознакомительного фрагмента.