Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа - Олег Витальевич Горбачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мотивы переезда и его причины неравнозначны. Причины отражают действие внешних факторов и позволяют судить об общих тенденциях процесса перемещения больших групп людей. Мотивы характеризуют личный выбор мигранта и потому персонифицированы. С одной стороны, они являются отражением причин, с другой – дают представление об индивидуальных предпочтениях мигранта. Именно поэтому анализ мотивов миграции в рамках настоящего исследования нам представляется более удобным, чем анализ причин. Ввиду сложности и многоплановости миграционных процессов есть смысл говорить только о преобладающей мотивации.
Для России характерно относительно позднее вступление в стадию модернизации и скачкообразное развитие этого процесса с периодическими отступлениями и существенными деформациями. Дополнительным фактором выступает обширная территория страны, колонизация которой фактически все еще продолжается. В связи с этим одной из ведущих форм миграционных перемещений в XVIII–XX вв. в России выступают организованные переселения, ориентированные на промышленное или сельскохозяйственное освоение территорий. Важнейшей составной частью этих кампаний было формирование экономической мотивации у мигрантов.
Свою специфику приобретает и внутрирегиональная миграция, особенно сельская. Сельская миграция рассматривается как проявление урбанизации и является отражением закономерных процессов концентрации населения в городах.
По нашему мнению, в границах российской урбанизации по преобладающему мотиву переезда можно выделить, по меньшей мере, четыре этапа сельской миграции:
1) 1860-е – конец 1920-х гг.;
2) конец 1920-х – 1940-е гг.;
3) вторая половина 1940-х – середина 1960-х гг.;
4) середина 1960-х – начало 1990-х гг.
В рамках первого этапа в пореформенные десятилетия активизировались процессы отходничества. Это значит, что миграция определялась преимущественно экономической мотивацией, носила сезонный характер и была возвратной. Главной силой, выталкивавшей крестьянскую молодежь из деревни, было малоземелье в староосвоенных районах России. Та же тенденция продолжала действовать и впоследствии, вплоть до Первой мировой войны. В период Первой мировой и Гражданской войн традиционные миграционные связи города и деревни оказались нарушенными, но после отмены политики «военного коммунизма» они были восстановлены, поскольку относительное аграрное перенаселение сохранялось.
В годы нэпа постепенно возрастало политическое давление на деревню. Избирательность политического нажима оставляла крестьянину возможность маневра и, по большому счету, не противоречила традиционным принципам взаимоотношений с властью. В то же время нэповская экономика сохраняла возможность «отхода» в город.
Качественно иная миграционная картина формируется в рамках второго этапа. Форсированная индустриализация обнаружила огромную потребность города в рабочих руках. Одновременно началось активное наступление на прежний сельский мир – экономическое, политическое и идеологическое. Миграционные мотивы этого периода при кажущейся универсальности объяснения («результат политического нажима») разнообразны: нежелание принять новую колхозную реальность, невозможность прокормить семью в условиях колхозной деревни, обида на власть за отобранное имущество, стремление примкнуть к «передовому классу» – пролетариату, по убеждению или в целях карьеры. По причине отказа от политики нэпа в 1930-е гг. сильно сократились объемы отходничества. В то же время в условиях городского окружения и достаточно короткого российского земледельческого сезона это явление не могло исчезнуть окончательно. Правда, теперь процедура усложнилась – для отхода требовалась справка из колхоза. Экономические мотивы миграции – это еще и стремление к элементарному выживанию, желание спастись от голодной смерти в начале 1930-х гг.
Процесс насильственной модернизации деревни был прерван Великой Отечественной войной. Мотивы миграционных перемещений военного времени – предмет отдельного серьезного рассмотрения. После войны начался третий этап в сельской миграции, продлившийся до середины 1960-х гг. Преобладающие мотивы сельской миграции в послевоенные десятилетия становятся понятными в результате анализа писем деревенских жителей в центральные газеты – «Социалистическое земледелие»[277] и «Сельская жизнь»[278], а также вопросов, задававшихся на встречах сельских жителей с представителями власти. Наиболее часто в различных вариациях спрашивали о том, «знает ли тов. Сталин о продовольственных затруднениях наших колхозников?»[279] С другой стороны, в это время практически не встречаются жалобы на тяжелые условия труда и состояние социально-бытовой сферы. Разумеется, дело не в отсутствии недостатков, а в характерной для традиционного сознания привычке мириться с этими проблемами. Таким образом, миграция с целью улучшения своего материального положения – главенствующий мотив миграции второй половины 1940-х – начала 1960-х гг. «Если бы демобилизовался домой, то его запрягли бы в колхоз, обязательно. А за что в колхозе работать, за палочку? И он удрал, без паспорта. А как съехал, там паспорт сразу получил, на месте» (рассказ колхозника Калининской области о своем сыне)[280].
Появление в послевоенное время нового мотива переезда – «на учебу» – результат развития сельской системы образования. До войны выезд из деревни на учебу был явлением достаточно редким и предполагал либо продолжение карьеры сельского активиста, либо продвижение таланта-самоучки. После войны отъезд с целью получения образования становится делом обычным, и в дальнейшем масштабы учебной миграции только расширяются. Выезд из села на учебу с целью получения высшего образования стал массовым после создания сети средних школ в сельской местности в конце 1950-х гг.
Различия в образе жизни между городом и селом определяют мотивацию миграции в середине 1960-х – 1980-е гг., т. е. на протяжении четвертого этапа. В начале этого временного отрезка в числе мотивов переезда экономические проблемы часто соседствуют с культурно-бытовыми: «Как ни тяжело нам жить в городе, а в деревню мы никогда не вернемся. У нас там от скуки умереть можно. Да и заработок мал – летом 50–60 руб.» (Московская область, 1964 г.)[281]. Но уже очень скоро тема небольших колхозных заработков перестает быть актуальной: «Нет клуба, молодежи нечего делать, колхоз перешел на денежную оплату, заработки хорошие, но молодежь не задерживается. Бегут по городам не от материального недостатка, а от темной колхозной жизни» (выделено нами. – Авт.) (Смоленская область, 1967)[282].
Мотивация, связанная с неудовлетворенностью материальным положением, в границах четвертого периода всплывает, как правило, в сравнении с заработками руководства или городских рабочих. Это позволяет говорить о возросшем уровне требований жителей села. В этих условиях выезд «на учебу» приобретал иной смысл, чем в 1950-е гг. Отмеченная
