Всеобщая история кино. Том 2 (Кино становится искусством 1909-1914) - Жорж Садуль

Такое разнообразие положений в пределах одного кадра позволяло режиссеру избежать монотонности и делало рассказ связным и правдивым. Буржуа более близок к истинному реализму, чем Фейад. Однако он удаляется от него, когда изображает алкоголизм как индивидуальную черту, свойственную отдельным людям, а не как социальное явление. В то время в печати очень много писали о бедствии, каким является алкоголизм. Употребление спиртных напитков во Франции сильно возросло: с 3,52 литра на человека в 1906 году оно поднялось до 3,92 литра в 1913. Большая пресса предупреждала французов о грозившей им опасности, но изображала пьянство как порок, присущий только рабочим. Однако эта антиалкогольная кампания скоро прекратилась под давлением некоторых парламентариев, а еще больше потому, что газеты помещали платные рекламы крупных фирм, изготовлявших ликеры и аперитивы.

И все же произведение Жерара Буржуа резко отличается от фильмов той эпохи, которые были почти все проникнуты духом пошлого соглашательства. Своеобразное очарование и весь тон «Жертв алкоголя» сближают их с итальянской школой неореалистов. Этот фильм (если не найдутся другие забытые картины) остается пока шедевром французского натурализма до 1914 года.

Картина многим обязана своим исполнителям. В ней играли малоизвестные актеры, выросшие, вероятно, на подмостках процветавших в ту пору театров предместий, где им, возможно, приходилось играть в популярных мелодрамах. Они не обладали благородством жестов актеров Комеди Франсэз. В сильно драматических сценах они порой чуть-чуть смешны (например, г-жа Барт, играющая жену алкоголика). Но, исполняя роль постепенно опускающегося героя, Жак Норман создает верный образ, полный сдержанной силы. Фильм построен на основе наблюдений жизни парижских предместий и до сих пор звучит правдиво — редкий случай в кино, уже далеко ушедшем от реальности.

Несмотря на значительный успех «Жертв алкоголя», французское кино не сумело избавиться от условных светских комедий и буржуазных драм, в которых оно завязло к этому времени.

Спустя шесть месяцев Шотар поставил для ССАЖЛ «Яд, отравляющий человечество» — тоже «крупную социальную драму» в двух частях. Ее успех, пожалуй, даже превзошел успех фильма Буржуа, и в 1913 году Шотар выпустил продолжение. Но «Яд» слабее «Жертв» и по технике и по социальному анализу. Герой его по своему общественному положению не соответствует герою Золя — Купо. Это молодой инженер, женившийся на дочери владельца фабрики и ставший управляющим. Его дикая вспыльчивость заставляет опасаться за его рассудок… и он действительно кончает тем, что сходит с ума. В деревне отыскивают его старого отца, который оказывается совершенной развалиной. Он был всю жизнь алкоголиком, и этот наследственный порок отравил его сына, как отравляет и все человечество…

Мелодрама здесь преобладает над социальным анализом, а наследственность, играет такую же большую роль, как в фильме «Крест моей матери», поставленном в 1950 году в Голливуде — психоанализ. Правдивые и живые персонажи «Жертв алкоголя» превратились в бледные тени, созданные по условным шаблонам.

Успех «Жертв алкоголя» позволил Калеллани вернуться в ССАЖЛ к большим натуралистическим фильмам: «Жермипаль» по роману Золя, возможно, был его лучшей постановкой. Жерар Буржуа также продолжал свои попытки в этом направлении и поставил «Роман бедной девушки»[212]. Но в этом фильме изображение нравов занимало меньшее место, чем полицейская интрига. В нем участвовал Ник Винтер, постоянный герой фильмов «Патэ», для которого Буржуа поставил фильм «Ник Винтер против Ника Винтера». В 1913 году режиссер ушел от Патэ в фирму «Фильм Гарри», где поставил светскую драму «Женщина-судья», ко во время мобилизации 1914 года он был призван в армию.

До сих пор не удалось отыскать драматических фильмов Альфреда Машена, однако они, по-видимому, были проникнуты тем же духом, что и его фарсы, поставленные для «Комики». Машен уехал из Ниццы в 1912 году, и Патэ поручил ему организовать производство фильмов в Голландии. Режиссер выступил с сенсационным фильмом «Горящее золото», где главную роль играл очень известный голландский актер Луи Вувмистер. Фильм снимался в Волендаме и, по отзывам критики, считался удачным. Его герой, рыбак, Должен был броситься в море, на поверхности которого плавала горящая нефть. Бесстрашный Саблон дублировал в этом эпизоде Луи Бувмистера и впоследствии очень ярко описал его съемку, на которую с ужасом смотрели жители Волендама[213].

Затем Машен поставил для фирмы «Голландиш фильм» два-три короткометражных или комических фильма («Душа мельницы», «Живопись и свиньи»), после чего вернулся к сюжетам на социальные темы! выпустив «Бунт оборванцев», в основу которого подожжено знаменитое революционное движение во Фландрии в XVIII веке. Поставив этот фильм, Машей ушел из «Голландиш фильм». Его заменил Андреани, который бросил свои «библейские фильмы» и занялся в Голландии пышными историческими постановками («Страсть рыцаря Альгабера», «Иохаим Гошаль и тайна стали», «Арнгеймские соперники» и др.).

Альфред Машен (возможно, вместе с Саблоном) организовал в Брюсселе филиал «Патэ» — «Бельж синема», где специализировался на фильмах с местным колоритом, чаще всего комических («История Минны», «Глезенс Сайда украл Манекенписа», «Господин Белеман — муниципальный гвардеец», «Забавный полицейский и его собака» и др.). Оказавшись поблизости от поля боя при Ватерлоо, он снял батальный фильм, который был впоследствии вставлен в большую историческую картину, снимавшуюся в России несколькими объединившимся для этого филиалами «Патэ».

Однако Машен не отказался от социальных сюжетов. В 1913 году он поставил фильм «Дамское счастье», где пошел дальше самого Золя в критике универсальных магазинов и надомного труда работниц.

В «блаженную эпоху» можно было сшить полный костюм у лучшего парижского портного за 150 франков. Модницы украшали свои платья тонкими ручными вышивками и кружевами, а вечерние туалеты расшивали золотыми блестками. Эта роскошь имела свою оборотную сторону. Швея, работающая на дому, за восемнадцать-двадцать часов работы в день зарабатывала 25 су; вязаный детский башмачок стоил 1 cу, за пришивку дюжины поясов к юбкам платили 55 сантимов и т. д.[214]

Французская Всеобщая конференция труда раскрыла эти факты и подняла кампанию протеста, на которую Машен ответил следующим сценарием.

На экране одна из множества мастерских, в которых производят всевозможные дешевые изделия для больших универсальных магазинов. Это жалкая мансарда, где царствуют нищета и болезни; бедная работница проводит здесь дни и ночи за изнурительной и скудно оплачиваемой работой. На дешевых распродажах в больших магазинах «Дамского счастья» продаются платья, в складках которых гнездятся тысячи микробов туберкулеза и всевозможных болезней: ими кишат лачуги бедняков, а оттуда они попадают и в салоны богачей…

Затем Машен поставил в Бельгии свою самую знаменитую картину: «Будь проклята война!» Однако она не оправдывает своего многообещающего названия и напоминает датские фильмы. Ее основная тема — соперничество двух летчиков, влюбленных в одну девушку. В фильме несколько сенсационных эпизодов: пожар на стоянке военных аэростатов, воздушные бои самолетов, стреляющих из пулемета, падение самолета и гибель летчика, взрыв мельницы… Однако, по-видимому, в этом фильме Машен все же кое-где обнаружил антимилитаристские тенденции.

Фильм вышел в мае 1913 года. В это время все уже боялись назревавшего конфликта, и тревога народа исе возрастала. Фильм был выпущен вторично в мае 1914 года за несколько дней до сараевского убийства.

Фильмы Машена при всех их недостатках все же свидетельствуют о том, что в предвоенной Франции существовала некоторая тяга к темам, близким рабочему зрителю. Но такие фильмы были редким исключением.

Французские рабочие организации обращали мало внимания на все возраставшую роль буржуазной пропаганды в кино[215]. Однако они все же сделали одну попытку использовать кино в борьбе за дело рабочих. Газета «Батай синдикалист» («Профсоюзная борьба») под редакцией анархиста Гюстава Эрве (через год сменившая свое название на «Виктуар» и с объявления войны занявшая ультрашовинистическую позицию) в июле 1913 года объявила, что ряд анархистов — Себастьян Фор, Жан Грав, Мартинэ, Тюилье и Бидаман — основали фирму «Народное кино», которое наметило основные линии своей программы: «Воспитывать, поучать и образовывать — вот что значит раскрепощать. Пролетариат должен иметь собственное кино, чтобы изучать и распространять свои идеи. Кино будет давать научные, технические и веселые фильмы, вызывающие здоровый смех; революционные и исторические картины — из истории пролетариата, показывающие его труд, страдания и надежды; картины, проповедующие мораль, но мораль рабочего, который провозглашает свободу и вольный труд, — вот чем будет «кино для народа». И ничем иным, ибо оно принадлежит только народу».