Философия истории - Юрий Семенов

У них в Европе

Темно как в <...>.

Там волчий пир.

У нас же сладость,

Восторги, радость,

Любовь и мир.107 Неизвестный автор. Аксаковская мелодия // Вольная русская поэзия. М., 1975. С. 498.

Идею самобытности развития России отстаивал и замечательный русский поэт Федор Иванович Тютчев (1803 — 1873) в статье «Россия и Германия» (1844), незаконченном трактате «Россия и Запад» и многих стихотворениях. Хрестоматийными стали его строки:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.108 Тютчев Ф.И. «Умом Россию не понять...» // Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М., 1988. С. 129.

Там, где утверждается взгляд на историю как на совокупности развитии нескольких самостоятельных исторических образований, рано или поздно появляется и представление об исторических циклах. В русской философской мысли оно возникает прежде всего в форме идеи заката западноевропейского мира. Мы находим ее довольно рано. В написанном в начале 30-х годов XIX в. «Эпилоге» к, «Русским ночам» (1844; послед. изд.: Л., 1975) Владимир Федорович Одоевский (1803-1869) писал: «Осмелимся же выговорить слово, которое, может быть, теперь многим покажется странным и через несколько времени — слишком простым: Запад гибнет! Так! он гибнет! Пока он сбирает свои мелочные сокровища, пока предается своему отчаянию — время бежит, а у времени есть собственная жизнь, отличная от жизни народов; оно бежит, скоро обгонит старую, одряхлевшую Европу — и, может быть, покроет ее теми же слоями неподвижного пепла, которыми покрыты здания народов древней Америки -народов без имени».109 Одоевский В.Ф. Русские ночи. М., 1975. С. 147.

Эта идея нашла свое выражение в написанном в 1836 г. стихотворении великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова (1814 — 1841) «Умирающий гладиатор»:

Не так ли ты, о европейский мир,

Когда-то пламенных мечтателей кумир,

К могиле клонишься бесславной головою,

Измученный в борьбе сомнений и страстей,

Без веры, без идей — игралище детей,

Осмеянный ликующей толпою!.110 Лермонтов М.Ю. Умирающий гладиатор // Полн. собр. соч. Т. 1. М., 1948. С. 9.

Причина упадка Запада понималась по-разному. Одни полагали, что это следствие ложных начал, на которых базировался Запад. Другие считали, что дело просто в том, что Западная Европа исчерпала все возможности развития. И в том и в другом случае делался вывод, что России нужно идти путем совершенно иным, чем Западная Европа.

Самое интересное, что в наиболее отчетливой форме тезис об упадке Запада присутствует не столько в трудах славянофилов, сколько тех мыслителей, которых причисляли к западникам, причем не всех, а лишь демократически настроенных. К такому выводу их привели наблюдения над капиталистической действительностью Западной Европы. Эксплуатации трудовых масс, их нищета, лицемерный характер буржуазной демократии, упадок духовной культуры, прежде всего искусства — все это порождало у русских демократов неприятие капитализма и стремление найти для свой страны иной путь — дорогу некапиталистического прогресса.

Все это в наиболее яркой форме присутствует в работах Александра Ивановича Герцена (1812 — 1870). Впервые идея старения и гибели западного мира появляется уже в его работе «С того берега», в очерке «Перед грозой» (1847; Соч. в 9-ти т. Т.3. М., 1956). Затем она вместе с идеей особого пути развития России к социализму развивается в работах «О развитии революционных идей в России» (1850; 1851; Там же), «Русские немцы и немецкие русские» (1859; Там же. Т. 7. М., 1958), «Концы и начала» (1862-1863; Там же), «Порядок торжествует!» (1866—1867; Там же. Т. 8. М., 1958) и «Пролегомена» (1867; Там же).

Вопрос о закате Европы совершенно отчетливо был поставлен в стихотворении русского мыслителя Петра Лавровича Лаврова (1823—1900) «Отзыв на манифест» (1855) :

Недуг неверия, гражданского раздора,

Недуг себялюбивых дел,

Дух малодушия, продажности, позора.

Европой старой овладел.

Восстанет ли с одра болезни и мученья

От лихорадочного сна?

Придут ли для нее минуты исцеленья,

Провозвестит ли нам она

Законы новые общественного строя —

Любви и равенства закон?

И скажут новые гражданские герои:

«Европы род еще силен».

Или томит ее предсмертное страданье,

Последний старческий недуг,

И дети Запада, как всякое созданье,

Свершили свой заветный круг

И сходят мрачные с окровавленной сцены,

Как братья старшие сошли?

Затем, что час настал для новой перемены

Всей декорации земли <...>

И как отжившие владыки Вавилона,

Как гибнувший немой народ,

Как Рима древнего герои — легионы,

Умрет и европейский род.111 Лавров П.Л. Отзыв на манифест // Вольная русская поэзия второй половины XIX века. Л., 1959. С. 625.

Обращая главное внимание на предполагаемый упадок Запада, русские мыслители, разумеется, исходили из того, что циклы были обычным явлением в прошлом человечества, особенно в истории древнего мира. Россия и Запад были не единственными самостоятельными историческими образованиями. Их было множество. И все они возникали, развивались и исчезали. Но признавая бытие множества исторических образований и циклический характер их развития, русские мыслители в то же время рассматривали эти исторические единицы как части единого человечества, а их истории как составляющие единого мирового исторического процесса. Проблема единства и многообразия мировой истории была одной из важнейших, которую они стремились решить.

П.Я. Чаадаев неоднократно говорил о делении мира на Запад и Восток. Это подразделение не только географическое. «...Это, — писал он в «Апологии сумасшедшего», — два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы, две идеи, обнимающие весь жизненный строй человеческого рода».112 Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего // Сочинения. М., 1989. С. 145.Казалось бы отсюда следует вывод о том, что нет единой истории человечества. Но П.Я. Чаадаев его не делает. Он пытается найти другое решение вопроса. Для него развитие, которое завершилось возникновение западной цивилизации, есть магистраль мировой истории. А развитие России, Абиссинии, Японии — отступление от магистрали.113 Чаадаев П.Я. Философические письма... С. 28.Указывает он и на застойность Азии.114 Там же. С. 105-107.

Бились над этой проблемой и другие русские мыслители. Снова и снова к ней обращался А.И. Герцен. Приведем последнее, что он писал по этому вопросу. «Общий план развития допускает бесконечное число вариаций непредвидимых, как хобот слона, как горб верблюда... Общее происхождение нисколько не обуславливает одинаковость биографий. Каин и Авель, Ромул и Рем были родные братья, а какие разные карьеры сделали. То же самое во всех нравственных родах и общениях... В природе, в жизни нет никаких монополей, никаких мер для предупреждения и пресечения новых зоологических видов, новых исторических судеб и государственных форм; пределы их — одни невозможности. Будущее импровизируется на тему прошедшего. Не только фазы развития и формы быта изменяются, но создаются новые народы и народности, которых судьбы идут иными путями».115 Герцен А.И. Концы и начала // Соч. в 9-х т. Т. 7. М., 1958. С. 532-534.

В конце концов некоторые из них, стремясь согласовать представление о различных путях развития множества самостоятельных исторических образований с идеей единства мировой истории, так или иначе приходили к идее исторической эстафеты (подробно: 2.14.7). Правда, она не всеми понималась и принималась. Но во всяком случае их философско-исторические работы создавали возможность движения русской мысли по пути к плюрально-циклическому пониманию истории. И эта возможность рано или поздно должна была превратиться в действительность. И она превратилась.

2.5.4. Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, В.И. Ламанский

Работа Николая Яковлевича Данилевского (1822 — 1885) «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому» первоначально была опубликована в 1 — 6 и 8 —10 книжках журнала «Заря» за 1869 г. Отдельным изданием она впервые вышла в 1871 г. (послед. изд.: М., 1991; СПб.; 1995; М., 2002; 2003).

Существуют диаметрально противоположные точки зрения на отношение между данной работой Н.Я. Данилевского и упоминавшимся выше трудом Г. Рюккерта. По мнению уже упоминавшегося B.C. Соловьева, Н.Я. Данилевский просто-напросто повторил своими словами концепцию Г. Рюккерта.116 См.: Соловьев B.C. Немецкий подлинник и русский список // Соч. в 2-х т. Т. I. M., 1989. С. 561-591.Страстный поклонник Н.Я. Данилевского философ и публицист Николай Николаевич Страхов (1828 — 1896) категорически утверждал, что его кумир вообще не был знаком с работой немецкого историка.117 Страхов H.H. Исторические взгляды Г. Рюккерта и Н.Я. Данилевского // Русский вестник. Т. 234. 1894. Октябрь. С. 158.Вероятнее всего, что Н.Я. Данилевский испытал влияние взглядов Г. Рюккерта. Но труд последнего во всяком случае не был для него главным источником. Работа Н.Я. Данилевского во многом была логическим завершением эволюции русской философско-исторической мысли 30—60-х годов XIX в. Исторический плюрализм там явно вызревал, особенно в работах представителей славянофильского направления. Сам Н.Я. Данилевский был по своим убеждениям славянофилом. И он стремился подвести под славянофильство прочную теоретическую основу.