Тени и нити - Сергей Охотников

— Эттаиф Рлаор, – сорвалось с бледных губ, и серый вихрь поглотил его фигуру.

Эти слова могли означать что угодно, например: спасибо или сдохни гад, но контролер почему‑то посчитал их именем обитателя Серых Пустошей и пробормотал в ответ:

— Надеюсь, что не свидимся.

Смирившись с тем, что такой странный поединок случился с ним, Драммр пошел осматривать место крушения «Черной бабочки». Воздушная лодка упала бортом вниз, обломав оба левых крала. Кольца, за которые крепились удерживающие груз цепи вырвало из днища. Узилище эльфа тьмы лежало на боку и один его угол выпирал острыми заусенцами. Еще один стальной ящик уцелел, хоть стенки его были изрядно погнуты. За ними в мерном отчаянье все еще стучала жизнь какого‑то обитателя Серых Пустошей. Чавкая вязким месивом, контролер прошел дальше в камышовые заросли. Наткнулся на тело мага–летчика, вероятнее всего, капитана. При падении бедняга свернул шею, переломал несколько ребер и руку в двух местах. Так или иначе, он был мертв. Драммр вытащил тело на берег. В маленькой кожаной сумочке обнаружились бумаги, почти что не поврежденные влагой. Летная лицензия капитана Седенгаля и «Черной бабочки», накладная на груз среднесортных минералов (перечисление семи видов) поставленный «Шахтой тридцать первая, черный» для господина Номенири. Контролер попытался выудить из закоулков памяти хоть что‑то из стародасского. Когда‑то же и он штудировал мертвый язык, используемый для одних только фамилий. Что‑то прозвище Номенири, определенно, означало. Вот только что?

Отполоскав и просушив сапоги, Драммр выбрался на размытую дождями улицу, носящую гордое звание Летковской Набережной. Что ж его предположения, в очередной раз полностью подтвердились. Но что делать дальше, контролер пока не мог решить. Даже так просто выбраться из района он не надеялся. Для этого нужна была темнота и заклинание левитации. А меньше всего в данный момент ему хотелось думать об очередном свидании со Стражем. Усталость и легкий голод не прибавляли оптимизма. В конце концов, Драммр решил пройтись по району и отыскать кого‑нибудь сохранившего остатки разума. «Глядишь, и что‑то интересное об этой заварухе всплывет», – мысль немного улучшила настроение, открыв перед контролером новые горизонты.

Глава 24. (День седьмой)

Когда тяжелые раскосые груди Элеры коснулись его лица и наполнили ладони, специалист подумал, что это сон.

— Даже если так, не буду просыпаться, – решил Овер. Без света, ненужных мыслей и разговоров ощущения были воистину волшебные. Правда, после того, как девушка прошептала: «Я рожу сына, такого же сильного мага, как ты», – и выскользнула из комнаты, Овера посетило множество не слишком приятных мыслей. О том, что Элера попросту воспользовалась его наследственной чародейской силой. И о мальчике, который будет расти в бедном районе и, скорей всего, не сможет получить магического образования. Специалиста разобрала злость.

— Да никого эта хер не родит, – пробурчал он и отвернулся к стенке.

Заснуть ему, впрочем, так и не дали. Кто‑то забарабанил в дверь дома, закричал: «Тревога»! Пришлось подниматься. За несколько пробежек по темным дворам Овер запомнил все тайные тропы квартала. От Шервери калитка вела к Ренельтокам. От Ренельтоков можно было попасть к Денгри и в трехэтажный многоквартирный дом. Из его дверей и окон добирались до Изрежи. Также щербатая изгородь Денгри предполагала доступ к тем же Изрежи и к Накрунтокам. В общем, достаточно сложная была система ходов, но специалист более или менее освоил ее. Правда, против собственного желания. Ночью тревогу объявляли трижды и лишь один раз, Оверу пришлось пускать в дело огненные примитивы. Прочие ночные происшествия остались на совести вполне безобидных пьяниц. Несколько раз тревога поднималась и сразу же утихала – это в квартал перебирались семьи из соседних домов. Специалист пытался думать о черноте и красном солнце, но размышления шли урывками, и толку от них было немного. Возможно, впервые в жизни на него легла ответственность за что‑то выходящее за пределы его собственной персоны. О взятых под защиту Шервери и прочих он, по сути, не думал – да ему тяжело было бы обмануть их надежды, но при необходимости он ушел бы и даже ручкой на прощанье не помахал. Другое дело мир драконов и белоглазых воинов. Овер проникся его величием и красотой, хоть и убедиться в его реальности возможности никакой не было. На ум приходили обрывки фраз магистра Тарона. Как он мог не прислушиваться к словам древнего чародея и сбежать, как последний жалкий воришка? Во всем виновата распоясавшаяся чернота. Специалист сжал кулаки и пообещал больше не идти у нее на поводу. Заснул Овер со сладковатым чувством собственной избранности – впервые за столько лет он понял, что может быть не только пленником или беглецом. Что ему, на самом деле, совершенно не обязательно барахтаться в путах чьих‑то планов старых и новых.

Утро началось довольно поздно, за что Овер был чрезвычайно благодарен всем летковским погромщикам. После первой легкой стычки с тройкой юнцов–бузотеров в ворота Денгри постучали два солдата.

— Ловко вы его почтенная госпожа, – громко заявил один с круглым лицом, обрамленным сальными черными патлами.

— Мы бы у вас беспорядки переждали. Так и нам и вам безопаснее будет, – сказал другой с жидкими непонятного цвета волосами и большим носом.

— Стучат, понимаешь ли… нечего тут, – пробурчала почтенная госпожа и глянула на скрытого от взора солдат специалиста. Тот пожал плечами – у одного вояки был арбалет у другого меч. На них вполне можно было оставить жителей квартала.

— Брюхатые девки есть? – спросил круглолицый, заходя в ворота.

— Значит будут! – тут же ответил на косой взгляд матушки Денгри и еле успел увести голову из‑под удара мокрой тряпкой.

Через час с лишним случилась первая серьезная заваруха. Десяток вооруженных чем попало мужиков выскочил из подворотни с криками: «Смерть мору»! Знаменщик Цевергаль устроившийся со своим арбалетом на крыше трехэтажки, уложил одного еще на улице. На этот раз организации погромщикам было не занимать. Двое подставили спины, по ним товарищи быстро перебрались через забор и открыли калитку. Арбалетчик положил еще одного бандита, но остальных это не остановило. Мастер Изрежи выбежал на двор, замахнулся на длинноволосого шустрого типа лопатой. Промазал. Получил обрезком арматуры в грудь. На голову несчастного зеленщика уже начала опускаться ржавая железная палица, но снова щелкнул арбалет Цевергаля. Расхристанный с белесыми шальными глазками мужик последний раз глотнул воздух и упал прямо на мастера Изрежи. Кто‑то ворвался в дом и, судя по визгу, повстречался с кастрюлей кипятка. Тут к месту побоища подоспел Смерки. Знаменщик орудовал мечом, как мясник на бойне – быстро и сильно, без намека на изящное фехтование. Трое легли под его ударами быстрей, чем успели сообразить, что неплохо бы и защищаться. Чуть запоздавший специалист убил одного, и то скорей на всякий случай – летковские увальни против закаленного в боях рубаки никакого шанса не имели. Под конец связали того, что попался под руку госпоже Изрежи. Лицо бедолаги было обварено, а нос переломан.