Дело о лазоревом письме - Юлия Латынина

А император?

Хамавн, брат господина Андарза, крикнул: «паршивый щенок, которого не додушили по приказу матери». Андарз, правда, замахал рукавами, – но Шаваш сразу же понял, что Хамавн сказал правду, и эта правда ставила все в новом мире на свои места. И было в этом новом мире пусто и страшно.

Варварский поезд въехал во двор ровно в полдень, – в час Императора. К изумлению Шаваша, у варваров оказались не собачьи головы, а человечьи. Зато лошади их, словно женщины, были одеты в длинные, до земли, юбки. Впереди всей свиты, на лошади с белой шеей и в красной юбке ехал главный король по имени Аннар Рогач. Это был человек лет сорока, весом с молодого бычка, с квадратным подбородком, светло-рыжими космами, голубыми глазами и изрядным шрамом на большом белом лбе.

На нем был боевой кафтан, крытый красным шелком с изображением извивающихся змей и пастей, и красная же шапка, украшенная тремя рядами жемчуга. В ухе на золотой цепочке висел человеческий зуб. Зуб принадлежал тому самому человеку, который украсил лоб Аннара шрамом, а все остальное было награблено в кладовых Хабарты. По правый бок короля ехал молодой господин Астак, а по левый бок – Четвертый судья Нан.

Спешиваясь, Нан подманил Шаваша пальцем и шепнул:

– Мы сейчас взойдем наверх. Заслужи внимание варваров, потешая их фокусами, и послушай, о чем они говорят.

Императорский наставник Андарз вышел встречать варваров к самым воротам. На нем был белый парчовый кафтан, затканный облаками и травами, и белые сапожки с черным узором, а на поясе его висел старинный двуручный меч прежнего короля ласов, который Андарз добыл в честном поединке. Волосы Андарза были коротко острижены в знак траура. На лице его цвета слоновой кости ничего нельзя было прочесть.

– Я счастлив, – сказал король Аннар Рогач, – видеть вас в добром здравии!

Господин Андарз провел обоих варваров в роскошный кабинет, и там они остались вчетвером: старый король Аннар Рогач и его сын, Маленькая Куница, императорский наставник Андарз и господин Нан.

– Поистине, – сказал Андарз, глубоко кланяясь, – я, недостойный, счастлив вас видеть в моем доме.

– Ого, – сказал Аннар Рогач на своем птичьем языке, – счастлив он, как же!

Отпихнул кресло и сел на пол.

– Что он говорит? – справился Андарз, делая вид, будто не знает птичьего языка.

– Он говорит, – перевел Нан, – что проделал путь в тысячи верст, переправился через горы и потоки, неустанно стремился вперед, только чтобы побеседовать с вами!

– Ага, – сказал варвар по-человечески, – именно так, через горы и водопады.

– Я, – сказал господин Андарз, – взволнован до глубины души. Чем бы я мог отблагодарить вас за ваш визит?

Варвар замялся.

– Дело в том, – сказал господин Нан, – что вы глядите на безнадежно влюбленного человека.

Господин Андарз всплеснул руками и справился:

– В кого же вы влюблены?

– В государеву дочку, – ответил варвар.

– Гм, – сказал Андарз, – а видели ли вы ее когда-нибудь?

– Нет, – сказал король, – но слухи о совершенствах царевны и ее красоте переполнили мое сердце. Молва о ее уме и таланте поразила меня в моих диких ущельях. Я решился на великие подвиги, только чтобы добиться ее руки!

– Да, – сказал господин Андарз, – но государевой дочке только два года: не рано ли ей говорить о браке?

– Дети государей, – возразил король, – не то, что дети простолюдинов, они растут не по дням, а по часам. Или вы хотите сказать, что ваши послы лгали, говоря об уме и красоте дочери государя?

Господин Андарз улыбнулся и сказал:

– Я был бы счастлив быть вашим сватом, но, признаться, государь почти не слушает моих советов. Не лучше ли вам попросить об этом господина Нарая?

На это варвар, улыбаясь, сказал:

– Завтра вечером государь примет нас в Зале Ста Полей. Он спросит: как мы, глупые люди диких гор, осмелились на мятеж? Как вы думаете, что мне лучше ответить: что я осмелился на мятеж, желая добиться славы и стать достойным государевой дочери, или что я осмелился на мятеж из-за несправедливых цен, установленных вашим братом?

– Я не желаю, чтобы вы упоминали это имя, – вскричал Андарз, – мой брат – преступник, опозоривший наш род!

– Так-то оно так, – возразил варвар, – но во дворце вашего брата остались бумаги и документы! И подумать только, что у половины этих бумаг – ваша личная печать!

Господин Андарз закрыл глаза и пробормотал, кланяясь:

– Я доложу государю о вашем желании. Я счастлив стать вашим сватом!

Варвар улыбнулся и стал тереть руками о щеки, а сын его, Маленькая Куница, недовольно сказал:

– Батюшка, вы забыли о моем счастье!

– Ах да, – сказал варвар, – дело в том, что вы видите перед собой двух влюбленных людей!

– Великий Вей, – сказал Андарз, – в кого же влюблен ваш сын?

– В вашу дочь, – сказал Аннар Рогач.

Все говорят «варвары, варвары». А кто такие были эти варвары-ласы? Мы вам расскажем.

Жил некогда народ по прозванию «та-лас», что значит «рогатые шапки». Это был совсем дикий народ. Они жили в лесу вместе с обезьянами. У обезьян не было царя и у «рогатых шапок» не было царя, и они жили одинаково скверно. У них было много племен и мало законов, и каждые три года они собирались в одно священное место выбирать начальника, которого они потом не слушали.

Однажды они выбрали начальником человека по имени Лахар Сурок, и Лахар Сурок повел их через северные сопки. В тот год, когда это случилось, они захватили в одном набеге кувшин с прекрасным лицом и шитую серебром скатерть. Все посчитали это благоприятным предзнаменованием, потому что тогда у «рогатых шапок» не было таких дивных вещей.

Через три года после того, как Лахар Сурок стал королем, к нему привели двух человек, путешествовавших со стражей и с нагруженными ослами.

– Вы лазутчики? – спросил король.

– Нет, мы купцы из Осуи, – ответили эти люди.

Король подивился храбрости этих людей, пускающихся в одиночку за прибылью, и стал их расспрашивать, что такое торговля. И когда они ему объяснили, он сказал:

– Покажите мне ваши товары и назначьте за них цену.

Тогда первый купец разложил свои товары, и каково же было изумление короля, когда он увидел перед своей палаткой на земле кувшины с маленькими ручками и тяжелыми бедрами, и шелк, белый как кислое молоко, и цветные ткани, благоухающие, как цветущий луг, – и все это добро было много прекрасней того кувшина, который был захвачен три года назад и слухи о котором передавались из уст в уста.

А купец разложил товары, поклонился и сказал:

– За всю эту красоту я прошу у тебя тысячу шкурок бобра и пятьсот шкурок горностая.