Магия повседневности. Дикие таланты - Чарльз Форт

Тюремщики тщательно изучили задвижку — хотя изучать было нечего. Всякий раз, когда они отодвигали задвижку, а Джона Ли поблизости не было, крышка, как ей и следовало, падала. Один из тюремщиков встал на место Ли и вместо того, чтобы накинуть петлю на шею, схватился за нее руками. Задвижку отодвинули, крышка упала, а надзиратель повис на руках.

Женщина, которую не могли столкнуть. Мужчина, которого не смогли распять. Мужчина, которого не смогли утопить. Мужчина, которого не смогли заключить в тюрьму. Собака, которую не смогли потерять…

Джона Ли снова повели на эшафот. Свидетели не знали, повторится ли внушающее благоговейный страх чудо или нет. В конечном счете, это было лишь одно из тех явлений, которые никто не может объяснить и которые не могут повториться…

Во всяком случае, с точки зрения профессора колледжа — или любого человека, получившего образование на основе первых принципов механики и физики — или для того, кто не является наивным чернорабочим, а испытывает приверженность к непререкаемой вере во все, что скажет какой-нибудь профессор физики…

Задвижку отодвинули.

Крышка не упала.

Джон Ли продолжал стоять.

Когда Джона Ли в первый раз провели мимо тех самых газетчиков, городских чиновников и других людей, которых пригласили на церемонию, любой из них мог бы переступить черту, определяющую установленные для всех правила, и при этом едва ли лишил себя зрелища чего-то непостижимого. В качестве посредника выступил доктор, профессиональной невозмутимости которого заметно поубавилось. У других не хватило духа. Шериф заявил, что Джон Ли приговорен к повешению и что Джон Ли будет повешен.

Они сделали все, что могли. Какие предположения? Кто-то сказал, что из-за дождей деревянная крышка могла разбухнуть. Но в ходе всех проверок этого не обнаружилось; тем не менее, ради соблюдения всех возможных предосторожностей, один тюремщик подровнял рубанком края крышки. Они продолжали экспериментировать, и каждый раз крышка, как ей и полагалось, падала.

Ли снова поставили на эшафот.

Крышка не упала.

Зрелище неудавшейся казни рассеяло все ожидания. Газетчики разошлись, точнее говоря, разбежались. Они помчались на улицы Эксетера и стали выкрикивать новость о человеке, которого не смогли повесить. Шериф, который изо всех сил пытался быть настоящим шерифом, теперь устал посмешищем. Он процедил: «Увести!» и связался с министром внутренних дел. Последний настолько поразился услышанному, что даровал Ли отсрочку.

Дело обсуждалось в палате общин, некоторые из членов палаты осудили предполагаемую победу суеверия над правосудием. Тем не менее новых попыток привести в исполнение приговор не предпринималось. Ли смягчили наказание, изменив приговор на пожизненное заключение, а в декабре 1907 года вообще освободили. Его история была пересказана в газетах того времени. Я взял эти сведения из «Ллойде уикли ньюс» (Лондон) за 5 января 1908 года.

Я попытался представить себе традиционное объяснение случая Джона Ли. Все попытки провалились. У него не было ни гроша, чтобы подкупить палача.

Может быть, существует вполне банальное объяснение, о котором я не подумал; но, на мой взгляд, объяснение, о котором я подумал, когда-нибудь будет считаться таким же банальным, каким сейчас считаются непостижимые тайны электричества и радиоактивности.

32

Воздействие разума на материю — старая дискуссия. Но в философии двойственности ликвидирован непреодолимый разрыв, и эта проблема интерпретируется в понятных терминах, когда задаешь вопрос, может ли разум-материя оказывать воздействие на материю-разум.

Я начинаю понимать, почему все то, чем я занимаюсь (и в чем есть немало от гипнотизма), сосредоточено на магии как на трудовой деятельности. Так почему же я устремляю свои помыслы на размещение людей в многослойных строениях и определение на работу дивизионов дисциплинированных чародеев, колдовство которых приводит в движение все на свете моторы?

Что касается работы и всего того, что не считается работой, то существует лишь состояние работы-отдыха, или отдыха-работы. Из своей жизни я вычеркнул многое из того, что называют отдыхом, просто потому что не могу отдать так называемым сферам профессиональной деятельности тех: усилий, которых они требуют. Мне часто хочется быть счастливым, но даже ради собственного удовлетворения я не готов подвергать себя испытаниям, равносильным копанию канав или разбиванию камней. Глядя на других людей, я вижу, какие тяжелые и мучительные усилия они предпринимают для того, чтобы стать счастливыми. Я так заинтересован в работе потому, что хотя она и является двойственным понятием, ничего другого просто не существует.

Вероятно, пройдет какое-то время прежде, чем любой профессор колледжа, который обладает тем, что мы понимаем как значимость, признает, что благодаря колдовству или развитию того, что сейчас является лишь природными талантами, все моторы на этой земле можно запускать и заставлять их работать. Но «высшие авторитеты» уже не выступают единым фронтом против этой более или менее отдаленной возможности. Посмотрите интервью с доктором Артуром Г. Комптоном, профессором физики Чикагского университета, которое опубликовано в «Нью-Йорк таймс» 3 января 1932 года. Вот что сказал доктор Комптон: «Новая физика не предлагает решения старого вопроса о том, как разум воздействует на материю. Однако она со всей определенностью признает возможность такого воздействия и предполагает, где такое воздействие может вступить в силу».

Уж не знаю, являюсь ли я гораздо большим еретиком, чем почтенный профессор, но в своих историях я признавал возможности и делал предположения.

Отличие в том, что профессора никогда не скажут ничего конкретного, а я привожу примеры. Судя по всему, доктор Комптон вполне готов признать, что транспортные системы, освещение городов и работа предприятий когда-нибудь могут попасть в зависимость от того, что он называет «воздействием разума на материю», или того, что я назвал бы «механическим колдовством». Но любители отвлеченных понятий придут в замешательство в тот момент, когда кто-нибудь скажет: «А как насчет примера?»

Мотор без топлива, который большинство считает мечтой или мошенничеством, связывают главным образом с именем Джона Уоррела Кили, хотя были и другие экспериментаторы — или мошенники, или колдуны. Самым первым «чудаком», предложившим мотор без топлива, в моих записях числится Джон Мюррей Спиар, о котором сообщалось еще в 1855 году, хотя и множество других «чудаков» различных эпох можно связать с этим мошенничеством, мечтой или весьма практичным проектом. Самым последним из «чудаков» в моих записях числится молодой человек по имени Лестер Дж. Хендершот из Питтсбурга, штат Пенсильвания. Я взял сведения из «Нью-Йорк геральд трибьюн» за 27 февраля и 10 марта 1928 года. Хендершот утверждал, что изобрел мотор, который работает, получая энергию от «магнитного поля Земли». Никто не знает, что это означает. Но Хендершота поддерживал майор американской армии Томас Ланфьер, который был комендантом Селфбридж-Филда в Детройте. Сообщалось, что на испытаниях в Селфбридж-Филде один опытный образец «чудесного мотора» неким образом выработал энергию, достаточную для того, чтобы зажечь две лампы по 110 вольт каждая, а другой привел в движение небольшую швейную машинку. Майор Ланфьер утверждал, что помог сделать один из опытных образцов мотора, который имел простую конструкцию, и выразил уверенность в том, что никакого жульничества здесь нет.

Участие майора Ланфьера, которое с точки зрения ортодоксальных ученых сродни вере в чудеса, кажется чем-то из ряда вон выходящим. Но нападки, которым подвергся Хендершот, представляются мне чем-то еще более необычным — или показательным. Похоже, что если бы простое маленькое приспособление весом менее десяти фунтов было мошенничеством, механики из Селфбридж-Филда или из какого-то другого места могли бы определить подделку за минуту, особенно если бы они сами его собирали, выполняя указания изобретателя. Но доктор Фредерик Хохштеттер из исследовательской лаборатории Хохштеттера в Питтсбурге поехал в Нью-Йорк. В одном из нью-йоркских отелей он снял лекторий, или «салон», где рассказывал репортерам, что приехал с целью разоблачить мошенничество, которое способно за какую-то тысячу лет разрушать веру в науку. Если так, тогда даже для меня это было бы нежелательно. Я бы предпочел, чтобы веру в науку разрушили за 20 лет, потом на некоторое время восстановили, потом снова разнесли в прах, потом опять возродили — и так далее, в духе оздоровляющих перемен. Доктор Хохштеттер продемонстрировал образцы мотора. Они не смогли выработать даже одного вольта, который вырабатывает светлячок. С их помощью нельзя было бы сшить штаны даже для гнома. Доктор Хохштеттер прочел лекцию о том, что он назвал мошенничеством. Но каковы мотивы? Доктор Хохштеттер объяснил, что его единственным целью было обеспечить сохранение «незапятнанной чистоты науки».