Враг с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир

Включив барьерное зрение, я хорошо различал выстроившиеся за туманом фигуры. Точнее, их ауры. Ярко-зелёные. Стоящие плотной толпой. Держащие в руках луки и арбалеты… Минимум, сотня безликих. И ни одной твари.

— Всем наземь! — скомандовал я за десять шагов до клубящегося над мостом марева. — Туман проходим ползком. Тройками. Противник скрывается дальше. На выходе из тумана встаём, делаем залп и быстро назад, на смену…

Решение оказалось верным. Правда, с нюансами.

Первая же тройка бойцов, выскочившая из тумана и сделавшая залп по безликим, возвратилась обескураженная. «Карамультуки» давали осечки. Из шести патронов выстрелить удалось только два. А вот арбалеты не подкачали. Но личные искажающие поля, оказалось, тут не работали. В результате ответной, но бестолковой стрельбы одному из бойцов почти прострелили плечо (стрела «расцарапала» кожу), второму чужой арбалетный болт оторвал мочку уха.

Это стало для меня неожиданным. Подобная ситуация заставляла нас осторожничать. А осторожность означала потерю темпа. Но замедляться нам было никак нельзя. Пожары в тылу могли в любой момент завершиться, и тогда твари ударили бы нам в спину.

— У кого арбалеты, вперёд!

Команда пусть запоздалая, но логичная. «А ещё бы гранатами их пощупать…»

Арбалетов у нас имелось одиннадцать, поэтому новую тройку пришлось «разбавлять» лично, в надежде, что, может быть, у меня дробовик отработает как положено, а стрелы безликих будут лететь мимо.

Предположение оправдалось ровно наполовину. «Карамультук» не сработал, оба патрона на удары бойков не откликнулись. Зато искажающее поле оказалось рабочим… в отличие от соседей по тройке. Левый боец, к несчастью, поймал стрелу прямо в шею.

Эта потеря меня даже не разозлила — она заставила меня рассвирепеть. Подхватив арбалет убитого и подсумок, я встал во весь рост и принялся посылать болт за болто́м в безликую шоблу. А когда боеприпасы закончились, мне сунули в руку новый подсумок. И я снова начал стрелять, не обращая внимания ни на летящие в меня стрелы, ни на крики восторга и боли откуда-то сбоку и сзади…

А затем враги неожиданно побежали. Только не назад, а вперёд. Стреляя на ходу из луков и арбалетов и размахивая вынутыми из ножен мечами. Как будто бы тот, кто командовал ими в этом бою, понял, что, стоя на месте, эту битву не выиграть и что в такой диспозиции я просто перестреляю их всех как куропаток.

— Милорд! Отходим! Назад! Вы их не сдержите!

Кто-то потянул меня за рукав, и я подчинился.

От зоны тумана мы отбежали шагов на тридцать. А как только оттуда вынеслась вражеская толпа, в голове у меня словно бы что-то щёлкнуло. Переломив стволы и лихорадочно сунув туда два новых патрона, я вскинул «карамультук» и заорал что есть силы:

— Делай как я!

Дробовик полыхнул огнём в мчащихся к нам безликих. А уже через миг слева и справа от меня загрохотали другие ружья.

Яростная пальба не утихала почти минуту.

Мы стреляли и тут же перезаряжались.

Перезаряжались и тут же стреляли…

А потом стрелять стало просто не в кого. Противники кончились.

Правда, и мы не обошлись без потерь. На мосту перед грудой убитых безликих остались лежать трое наших бойцов. Ещё одного мы потеряли в самом начале. В строю оставалось четырнадцать, в том числе, пятеро раненых.

В потерях я винил только себя. Не смог вовремя догадаться о причине осечек, и вот результат. А ведь решение лежало на самой поверхности. Энергетическое оружие переставало работать за первым слоем барьерной защиты, а пороховое, пусть и не полностью, за вторым, и условная граница этого второго слоя проходила как раз посередине моста, где стоял туман…

На другой берег мы перебрались невозбранно. Однако путь к пирамиде, точнее, ко входу в неё, был перекрыт не только последним слоем защиты, но и новым рядом врагов, расположившихся поперёк дороги, края которой упирались в высокие стены. Противники выстроились там тремя или даже больше шеренгами, сверкая стальными доспехами и полностью перегораживая дорогу.

Обойти их возможности не было. Только атаковать.

— Вот же уроды, — пробормотал кто-то сзади.

Кажется, это был Дранх.

Я поднял карамультук и нажал на спуск. Ничего.

Затем взвёл арбалет, наложил болт… примерился…

Укороченный стерженёк вильнул в сторону за пару шагов до цели.

Искажающее поле работало. А огнестрел нет. И это было печально.

Драться нам теперь «предлагалось» только холодным оружием. Но драться с одоспешенными воинами сапёрной лопаткой не казалось мне хорошей идеей. Хотя кроме МСЛ у меня имелся и меч. И шлемы на головах у противников были открытыми. А ауры горели оранжевым. Как в своё время у ставших двуликими Лупа́ка, Дарва́за и Ди́дрича. Но всё равно, тут больше бы подошёл таранный удар рыцарской конницы, а не наскок четырнадцати бывших «честных убийц», из которых пятеро ранены, а врагов не только в три раза больше, но и экипированы они для такого боя гораздо лучше…

— А позвольте-ка мне, милорд? — попросил вдруг из-за спины всё тот же Дранх и, не дожидаясь ответа, шагнул вперёд.

В руках он держал копьё, трофейное, подобранное, по всей видимости, на мосту. Следом за ним вышли ещё четверо. Все, как мне помнилось, из кудуса Маммия. Те самые, с которыми мы сражались в День трёх святынь на Главной арене Ландвилия. И тоже с трофейными копьями. Тогда они с этим оружием управлялись неплохо. Думаю, что и сейчас… не подкачают.

— Ну что, босяки? Двинулись что ли?

Вислоусый перехватил «дрын с наконечником» поудобнее и медленно двинулся к шеренге двуликих. Четверо его сотоварищей заняли позиции слева и справа, так же взяв копья наперевес. Все прочие, включая меня, обнажили мечи, топоры, глефы, лопатки и направились за копьеносцами. За двадцать шагов до противника они перешли на бег и через несколько коротких мгновений вломились во вражеский строй, разом продавив его на всю глубину. В образовавшийся в шеренгах разрыв ринулись те, у кого основным оружием был топор, а следом за ними и все остальные.

Жестокая рубка длилась не больше пяти минут, но по ощущениям мы дрались едва ли не сутки.

Раззявленные в крике рты, хлещущая во все стороны кровь, лязг железа, хруст ломаемых вместе с доспехом или бронежилетом костей… Всё это смешалось для меня в какой-то калейдоскоп, жуткий по сути и яростный по содержанию. Я бил, колол, резал, уворачивался от ударов, прикрывался щитом, что-то вопил, сплёвывал кровь, перешагивал трупы, добивал тех, кто ещё пытался сопротивляться…

Даже не знаю, как мы смогли победить.

Но, тем не менее, это случилось.

Из боевого режима я вышел, когда просто не осталось с кем драться. Стоял среди груды тел, тяжело дыша и опираясь на расколотый щит. Ладонь прилипала к окровавленной рукояти меча, верная МСЛ валялась где-то среди вражеских трупов — я «потерял» её, когда не смог выдернуть из чьей башки.

Удивительно, но после подобной бойни кроме меня на ногах остались шестеро наших, и, что ещё удивительнее, среди выживших оказался и Борсий. Что ж, посвящение в «честные убийцы» он выдержал. Дойдёт ли он со мной в этой операции до конца?.. Не знаю. Но буду надеяться.

Дранха я обнаружил там, где мертвецов было больше всего. Он лежал, вывернув голову в сторону пирамиды, придавленный сразу двумя двуликими. Его лицо было располосовано от уха до подбородка, из-под ключицы торчал обломок чужого клинка. Странно, но даже с такими ранами вислоусый ещё дышал. Хотя в том, что он уже не жилец, ни у кого сомнений не возникало. И, похоже, что сам он понимал это не хуже других.

Когда я над ним склонился, Дранх вдруг приоткрыл залитый кровью глаз и с трудом прохрипел:

— Вы только… дойдите, милорд… до конца…

И умер.

А мы пошли.

Оставив место побоища, как оно есть.

Разделять погибших на своих и чужих никто не решился…

Освещение внутри пирамиды отсутствовало, но это не являлось проблемой. У каждого закреплённого, а в нашей команде закреплены были все, умение видеть в потёмках проявлялось сразу после инъекции — спасибо бывшему Князю, хорошее средство он изобрёл, многофункциональное. Хотя, безусловно, уровень владения этим навыком напрямую зависел от индекса барьерного сходства и, как следствие, от имеющейся в человеке барьерной энергии.