Закон подлости - Кира Оллис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нервно сглатываю ком в горле, делаю глубокий вдох, как перед прыжком с трамплина, и дважды щёлкаю мышкой. На экране появляется отчёт. Но не обо мне, а о моём отце. По диагонали пробегаюсь по юридическим терминам, выхватывая из контекста какой-то бред про его имущество. На нём числится Rolls-Royce Cullinan? Что за чушь. Наша квартира в Нью-Йорке стоила в десять раз дешевле. Яхт-клуб, несколько апартаментов. Перед глазами мелькают фразы об отмывании денег и офшорных счетах. Мой отец — уважаемый следователь, противник взяток и всего противозаконного. Да он запрещал мне дарить школьным учителям даже конфеты, чтобы они не приняли этот презент за подкуп, а тут банковские выписки с баснословными суммами. Может быть, это какой-то однофамилец?
Прокручиваю файл дальше, только чтобы окончательно убедиться в своей правоте, и снова натыкаюсь на фотографии. На этот раз это чёрно-белые снимки. Не совсем качественные, сделанные, скорее всего, исподтишка. Вот отец выходит из незнакомой мне тонированной тачки, а вот здоровается за руку с каким-то мужчиной, очень похожим на мексиканца. За спинами обоих — шеренга из громил в пиджаках и тёмных очках. Не знаю, зачем мой отец жмёт руку этому мерзкому типу, но уверена, что всему этому есть какое-то логическое объяснение. Наверняка он взял на себя очередное дело, поэтому встречается с такими людьми. Так ведь? И этот дорогой на вид костюм, несомненно, взят напрокат. Люксовый внедорожник, конечно, не знаю, как объяснить, но, вполне возможно, что Департамент обладает и такими средствами.
Моему самообману приходит конец на последней странице файла. Глаза, не моргая, быстро пробегают по небольшому тексту. Экран постепенно размывается, а рука замирает и начинает непроизвольно дрожать от неверия, ужаса и нахлынувшей скорби. Скорби от того, что мой отец — не просто гражданин США и даже не просто начальник Департамента полиции, а, как оказалось, совершенно незнакомый мне человек. Он — один из главарей преступной группировки, уличённой в торговле людьми.
***
Несколько месяцев назад. Возле клуба «E11even»
Макс
— Ты понимаешь, что медлить нельзя? Продолжают пропадать девушки. Сколько ещё это будет продолжаться, чёрт возьми? Тебе не хватило Глории? — Брайан со злостью толкает меня в грудь, пытаясь спровоцировать.
Я мгновенно закипаю, сжимая кулаки. С детства ничего не поменялось: он меня задирал — я отвешивал пару подзатыльников, от которых он петушился ещё больше, кидаясь на меня с кулаками. И получал по морде в ответ. А потом родители зачитывали мне нотации о необходимости заботиться о младшем брате и уступать ему. Но мы уже не дети. И ему уже не семь, а мне не двенадцать. Он не дождётся от меня братских тумаков, которыми он потом сможет козырять перед родителями, вызывая во мне чувство вины. Да и пожаловаться на старшего брата сейчас уже некому.
— Брайан, угомонись! Всё под контролем. Он ни о чем не догадывается. Я попробую подобраться к нему через его девчонку, — грубо цежу сквозь зубы.
— Через эту тупую блонди? Ты серьёзно, б**дь? Я следил за ней несколько недель! Она целыми днями тусуется на пляже в компании спасателей. Я сильно сомневаюсь, что она в курсе, какой ублюдок её папаша! Чем она поможет?
— Слушай, действовать его же методами — не вариант. Чего ты добьёшься её похищением? Что он придёт с повинной? Мы должны быть уверены, понимаешь? Без доказательств всё это — пустышка!
Мой младший брат отворачивается и ударяет кулаком об кирпичную стену. Из-за его бешеного характера одни проблемы. Ему бы на ринг, а не в спецслужбы. Слишком неуравновешенный. Вдруг слышу, как со скрипом открывается дверь, и в темноту выходит она. Блонди, как назвал её Брайан. Она не замечает нас. Прислоняется спиной к стене и смотрит в ночное небо. Как же невовремя! Тихо шагаю в темноту, хватаю брата за грудки и шепчу:
— Подыграй мне.
И начинаю его «душить»…
ГЛАВА 28 ИСПОВЕДЬ
Макс
Август, запись 1:
Чёрт, таращусь в белый лист и не знаю, с чего начать. Не занимался подобными душеизлияниями с тех пор, как какой-то пьяный урод сбил на смерть моих родителей прямо возле нашего дома. Тогда психолог из органов опеки настоятельно просила меня вести дневник, чтобы убедиться в моей адекватности. По её словам, я был слишком замкнутым, и она не была уверена, что в свои неполные двадцать два я способен нести бремя опекунства над братом и сестрой. Я служил по контракту в Ираке, а она хотела напугать меня каким-то опекунством. Странная женщина. Но чего только не сделаешь ради брата и сестрёнки…
Если бы экран ноутбука мог, он уже обсмеял бы меня. Полюбуйтесь, мне почти тридцать, и я, как та психолог, сам неуверен в своей адекватности. Может быть, эта писанина даст ответы на мои вопросы? Например, как вылезти из того болота, в котором я увяз по уши? Как перестать думать о той, о которой совершенно нельзя думать?
В последние дни её присутствие начало на меня странно влиять. Я постоянно отвлекаюсь от работы, любуясь её ножками, любуясь её глазами цвета безоблачного неба, любуясь ей. Каждый раз, когда Лили поворачивается ко мне спиной, я залипаю на ней, как сопливый подросток, но не для того, чтобы лишний раз оценить её аппетитную задницу, а чтобы вдоволь насмотреться на её силуэт, не опасаясь быть пойманным за этим странным для меня занятием.
Она смешная. И совсем не глупая, какой её считал мой брат. Для него дочь врага — априори враг, но мне становится всё сложнее следовать его примеру…
Наверняка Лили и сама не подозревает, какой эффект на меня производит её улыбка или то, как она забавно закатывает глаза, когда ей не нравятся мои увиливания от ответов на её назойливые вопросы о разбирательствах. Какие, к чёрту, разбирательства, если с её появлением в моём офисе я практически ежечасно пытаюсь усмирить свой стояк. Приходится постоянно сидеть за столом и делать вид, что печатаю. Хорошо, что Кейт заглядывает к нам
