Мы, собаки и другие животные: Записки дрессировщика - Затевахин Иван Игоревич

— А может, вернуть его хозяину? — спросил я.

— Никогда! Мы деньги заплатили? Мы ведь не знали, что он ворованный! Мне предложили — я купил! А кто мне что потом рассказывал, да и правда ли это на самом деле — я не знаю. К тому же он (в смысле продавец) уже списал его как умершего! Он что, идиот? Он как начальству объяснит, что пес воскрес? — произнес Андрей пламенный монолог.

В общем, нам с Валерием Степановичем с ходу пришлось решать возникшую морально-этическую проблему. Переглянувшись, мы продолжили работу. Ну, действительно, если Андрей не идет сдавать собаку, а с ней (в переносном смысле) и пропойцу-проводника руководству мясокомбината, то мы вообще люди случайные. Бороться за абстрактную справедливость, когда дело касается живого существа, то есть собаки? Уж простите за откровенность, но судьба пса волновала нас куда больше судьбы его проводника и даже циркача Андрея. Ведь неизвестно еще, чем дело обернется.

И потом, в те позднесоветские годы с мясокомбината в частности и с любого предприятия вообще кто только чего не нес. Таков был ответ народа на тотальный дефицит и тупость административно-командной системы. Производил завод кабели — народ нес кабель, пек пончики — нес пончики. С мясокомбината, правда, все больше несли колбасу да мясо. Но вот, видать, дошло и до собак. Что поделать, такова была повсеместная стратегия и тактика выживания того времени.

И еще одно соображение. Собаку увели не от любящих хозяев, а из заводского питомника. Она принадлежала государству, то есть, согласно тогдашней логике, всем, всему советскому народу — а значит, никому. И получается, что воришка-проводник как бы спас собаку, устроил ее жизнь, вырвав из лап тупой государственной машины, передав в руки заботливых хозяев. Сейчас мы, конечно, с такой собакой заниматься ни в коем случае не стали бы, а тогда, при социализме, все это вполне вписывалось в товарно-денежные отношения. Строго говоря, мы с Варлаковым тоже занимались делом по тем временам противозаконным, ибо частнопредпринимательская деятельность в Стране Советов была под запретом!

В общем, переглянувшись, мы начали процесс дрессировки. В конце концов, Андрей нам мог ничего и не сообщать! На этот раз он сам управлял Мартином, который как настоящий военный решил, что если теперь команды отдает Андрей и «символ власти» — рогатка — в руках у него, то, значит, он главный, а мы с Варлаковым опять стали врагами. На третьем занятии я уже не присутствовал — необходимость в этом отпала. Мартин полностью принял новых хозяев. Впоследствии они отказались от идеи использовать его в номере, но пес прожил с ними долгую и счастливую жизнь в положении любимца семьи и верного охранника их нехитрого циркового добра. Сунь-цзы отдыхает

Я, конечно, получил ценный практический опыт, но зачем Варлакову понадобилось, чтобы именно я укрощал Мартина? На первый взгляд значительно быстрее было бы сразу начать работать с Андреем и через него познакомить пса со страшным карающим «символом власти» — рогаткой…

Лучше, конечно, было бы спросить самого Валерия Степановича, но думаю, что здесь сказалась его склонность к экспериментированию. А этот эксперимент еще и являл собой сложную композицию, можно сказать четырехугольник: Мартин — автор этих строк — Андрей — Валера. Впрочем, возможно, Варлаков, большой любитель эффектной наглядной агитации, на моем примере хотел познакомить заказчика со всемогуществом собственной дрессировочной системы? Дескать, вот пришел человек со стороны, раз-два — и все готово! Или ему просто удобнее было, чтобы я, тогда весьма спортивный человек с быстрой реакцией, к тому же хорошо «читающий» поведение собак, выполнил под его руководством черновую работу? Все может быть…

В общем, хитроумности плана Валерия Степановича мог бы позавидовать древнекитайский военный теоретик Сунь-цзы, однако он привел к полной и безоговорочной победе! Что, собственно, и требовалось доказать.

Мне же факт укрощения Мартина наглядно продемонстрировал две в общем-то известные фундаментальные особенности поведения собак. Первая: чем дальше от привычных мест, «дома» собаки, тем она менее уверена в себе. Вторая: у любой собаки стремление найти хозяина — того, кто будет командовать и, следовательно, принимать решения, не слабее стремления доминировать. И для того, чтобы укротить самого свирепого пса, надо уметь двумя этими особенностями пользоваться.

Этот тезис находил неоднократное подтверждение в моей дрессировочной практике, но один случай запомнился особо. Быть может, потому, что на этот раз роль мудрого руководителя пришлось исполнять мне, а основную работу выполнил мой товарищ и последователь, известный ныне «сенсей» Игорь Юрьевич Гай. «Немец» Поль

Поль был родом из известного питомника немецких овчарок, красиво рысивших по просторам немецких и европейских выставок. Удивительно, но, будучи щенком, он никоим образом даже не намекал на то, что его когда-нибудь понадобится укрощать. Более того, от своих однопометников полуторамесячный Поль разительно отличался нежеланием агрессивно реагировать на манипуляции выборщиков, всячески пытавшихся его расшевелить.

Интересно, а кто были эти специалисты, выбиравшие щенка? Отвечу. Знаток рабочих «немцев» и защитной службы, неоднократный победитель «Большого (Русского) ринга» Ольга Валентиновна Савина (к сожалению, рано ушедшая от нас) и ваш покорный слуга. А выбирали мы щенка для друзей по принципу: самый толстый, самый спокойный и самый неагрессивный. Эти люди, весьма успешные, как теперь говорят, топ-менеджеры, никогда до этого собак не держали, а теперь для загородного дома им нужен был пес, чей представительный вид отпугивал бы нехороших людей.

Добавлю, что, заранее зная степень занятости наших приятелей, я прекрасно понимал, что особой интенсивностью дрессировочные занятия с будущим символом безопасности загородного дома отличаться не будут. Немецкая овчарка, благодаря своему имиджу, и так внушает должное уважение. Чаще всего проблем с представителями этой породы не бывает, а если еще щенок толст, ленив и неагрессивен, то их вероятность снижается до минимума.

До поры до времени Поль никаких проблем владельцам и не доставлял. Ночевал он в просторной будке, в дом его не пускали, и потому, испытывая известный дефицит хозяйской ласки, пес всячески угождал обожаемым хозяевам, пытаясь, как это свойственно многим собакам, предугадать их желания. Вероятнее всего, в какой-то момент они поощрили его поведение, стремительно выросшее в большую проблему.

Однажды Поль решил, что он никакой не символ, а настоящая служебная собака, охраняющая хозяев и их добро. Без какого бы то ни было предварительного обучения (за исключением панической реакции на его выпады атакуемых и такой же реакции хозяев) в кратчайший промежуток времени Поль познакомил со своими зубами почти каждую семью коттеджного поселка. Его хозяева, люди интеллигентные, но бесконечно далекие от кинологии, оказались совершенно не готовы к такому развитию событий. И после того, как Поль здорово искусал рабочего, зашедшего прибраться на участке, в моем мобильнике раздался голос Нели, хозяйки Поля.

— Ванька, привет, дорогой, умоляю, выручай, мы не знаем, что делать!

— А что такое, Неля? — Я в общем-то предвидел ответ.

— Да Поль у нас озверел! — В голосе хозяйки звучала неподдельная родительская озабоченность, смешанная со стыдом за нерадивое чадо.

— Что, вас строит? — спросил я.

— Нет, что ты! Он нас обожает! Ласковый такой! — обиделась Неля.

— Тогда не понял, — удивился я.

— Он нас охраняет! — воскликнула Неля.

— Так ведь радоваться надо! Вот уж от кого не ожидал, — вырвалось у меня признание.

— Так его остановить невозможно! Он уже всех соседей покусал!

— И Анатольича? — испугался я.

Анатольич был соседом и сослуживцем Нели, руководителем крупной компании и владельцем замечательного малинуа, в счастливой судьбе которого я принял не последнее участие. Мы были с ним в добрых отношениях, кусать его было бы крайне несправедливо. И кроме чисто человеческих моментов такая несправедливость имела бы и негативно-педагогический оттенок. Ибо Анатольич, в отличие от Нели, обучением своего Джека озаботился с момента появления пса дома. Собаку постоянно опекала, привлекая время от времени Андрея Чаадаева, Оля Шилова, профессиональный биолог, хендлер и отличный специалист — впоследствии президент Национального клуба породы «Бельгийская овчарка». В результате такая моторная собака, как малинуа, не доставляла своим хозяевам особых хлопот.