Просто Иван - Гавряев Витальевич

  - Всё? Или ещё чего произошло? - Оберлейтенант, пребывая в лёгкой неге от прочтения письма из дома, и не сразу понял всего смысла сказанного.

  - Больше ничего. Только эти унтерменши совсем ополоумели: несмотря на команды стоять пытаются кричать что-то про ранение нашего лейтенанта и его солдат.

   Эти слова подействовали на офицера как ушат холодной воды, и он вскочил со стула.

  - Что?! Чего вы стоите передо мной, когда офицер в опасности?! Где медики?!

   Мюллер побледнел, часто заморгал и, начав слегка заикаться, инстинктивно сделав полушаг назад, пролепетал:

   - Стрелки́ с моего наряда первым делом кинулись к нему: то есть к лейтенанту. Они говорят что, несмотря на то, что лейтенанту Веберу, обоим унтер-офицерам и его радисту была сделана перевязка, они всё мертвы.

  - Эти недочеловеки живы, а воины вермахта мертвы?! - Оберлейтенант, негодовал. - Почему, как так получилось? Переводчика сюда! Живо! И этих ублюдков, что не уберегли жизнь представителей высшей расы! Всех! Раненых и мёртвых, всех сюда! Я живых допрошу, и выжившие позавидуют мёртвым - я их живьём закопаю!

   Брань возмущённого офицера, мгновенно разлетелась по всему лагерю, и привлекла внимание всех солдат отдыхающей смены. Кто мог, подходили поближе, кому не повезло, те напрягали слух в ожидании шоу под названием - наказание нерадивых Иванов. Что обещало стать весьма ярким событием, как-никак, многодневное, нудное стояние перед лесом: в полной глуши, своим единообразием выматывало и угнетало дисциплинированное немецкое воинство. Нависшую над своими головами грозу почувствовали и виновники переполоха: поэтому, они, не отпуская поводьев, шли мимо группирующихся вокруг своего офицера немцев. Двигались как нашкодившие псы, смотря только себе под ноги, и постепенно замедляя шаг. - Как будто это могло сильно отсрочить неизбежную в таких случаях расплату.

   Наблюдал за этой процессией и оберлейтенант Нойманн. Он картинно широко расставив ноги и спрятав руки за спиной, стоял возле бронетранспортёра; его надменный взгляд буравил полицая, ведущего под уздцы коня первой, и весьма скрипучей телеги. Вилли знал, какое впечатление наводит на местных унтерменш вид германского офицера выражающего своё недовольство.

  - Пусть эти твари трепещут, видя насколько я зол за то, что они не сберегли жизнь моего боевого товарища. - Распаляя себя, думал оберлейтенант. - Чем больше я их додавлю сейчас, тем скорее узнаю правду о гибели лейтенанта Вебера.

   Не доезжая до немецкого офицера, приблизительно трёх метров, Худощавый полицай остановился и, поспешно сняв с головы свою нелепую шапку, замер, уничижительно опустив голову.

  - Слушай Иван. Почему ты стоишь передо мной, а мой боевой друг и его товарищи погибли? Отвечай!

   Измождённый, седовласый, небрежно подстриженный полицай вздрогнул от резкого оклика. Когда ему перевели вопрос, то вообще втянул голову в плечи: на манер испуганной черепахи. Это только усилило желание Вилли, сурово наказать трусливых аборигенов.

  - Как стоишь свинья?! На колени! ...

   Неожиданно, полицай исподлобья взглянул на Вилли, и снова потупился. Однако Нойманна как током прошибло, и он осёкся на полуслове. Стало понятно почему ему казалось, что он чего-то недоглядел, какую-то важную мелочь. И вот сейчас, всё стало на свои места. На оберлейтенанта посмотрел не затравленный холуй, а человек полный ненависти и решившийся на какой-то отчаянный поступок. После чего офицеру стало понятно, что вернувшиеся полицаи слишком истощённые и одеты одежду, явно снятую с чужого плеча.

   Так и не закрыв рот: открытый для того чтобы выплеснуть на Иванов всё что накипело; Нойманн судорожным движением постарался извлечь свой пистолет из кобуры - получилось это со второй попытки. Однако стоявший перед ним недочеловек чего-то выкрикнул и мгновенно упал на землю. Из передней телеги, двое красноармейцев выскочили из-под настеленного сена и также растянулись возле неё. А в руках у седого псевдо полицейского неизвестно каким образом появился пистолет. - Бах, бах. - Дважды из его ствола вырвались два еле заметных дымка. В грудь истинного Арийца что-то сильно ударило; обожгло чем-то горячим - достав до самого сердца: которое после этого последний раз встрепенулось и остановилось. Уже угасающее сознание зафиксировало, как из второй телеги неизвестная сила вывалила нескольких покойников, под которыми оказались вполне живые партизаны, которые, в свою очередь, упав у колёс телег, открыли беглый огонь по его растерявшимся солдатам. В следующую секунду земля устремилась навстречу лицу Вилли.

  Глава 21

   Иван заметил, что его затея с переодеванием раскрыта, впрочем, сейчас это было уже не важно: цель достигнута, отряд максимально сблизился с противником, при этом враг, видя перед собой разбитые и деморализованные партизанами остатки группы своих холуёв именуемых полицаями не ожидает никакого нападения. Вот 'раскусивший‟ его холёный немецкий офицер - таких типажных людей только на агитационных плакатах рисовать, онемев от удивления, потянулся к пистолету, Ваня с криком: - 'Бей‟! - резко упал на утрамбованное покрытие широкой лесной дороги. В былые времена, играя с друзьями в страйкбол, он таким образом частенько уходил с линии огня. Бац, бац. Два пистолетных выстрела раздались набатом - запустив отчёт времени, в коротком отрезке которого будет решено: вырвется ли группа Ивана из окружения, или поляжет в этом неравном и авантюрном по своей наглости бою.

   Оберлейтенант, видимо так и не успел понять что произошло: немного шатнувшись, его тело упало как подрубленный столб. К офицеру немедленно кинулись двое солдат. Бац, бац. И они легли так, и не добежав. Перекат к убитому офицеру - его извлечённый, но так и не пущенный им в дело пистолет в руках у Ивана. Ещё два хлопка, уже по второй паре немецких пехотинцев спешащих на помощь к своему командиру. Впрочем, пистолетные выстрелы больше не были различимы на фоне трескотни и криков боя, возле телег застрекотали оба партизанских пулемёта. А внезапно 'ожившие‟ бойцы, переодетые в одежду полицаев, также из позиции лёжа, стреляли из своих ППД короткими очередями. Может быть не все попадали в цель, но этого уже не исправить.

   Впрочем, зачастил и немецкий пулемёт, установленный на кормовой аппарели бронетранспортёра. - Увить, увить - в опасной близости мерзко свистнули пули. Рядом с Непомнящим взвились пыльные фонтанчики от пуль. Всё внимание переносится на стрелка, ставшего за MG. Первый, спешный выстрел уходит в 'молоко‟, зато второй, или быть может третий, оказался результативным: немец неестественно дёрнул головой и скрылся из виду. Через пару секунд, германская 'газонокосилка‟ заработала снова. Пришлось снова отвлекаться на него и уже с первого выстрела ликвидировать очередного немца ставшего у пулемёта.