Жизнеописания византийских царей - Продолжатель Феофана

46. Во втором индикте царь Роман отправил протоспафария и стратига Лонгивардии Пасхалия к королю Франкии Уго и попросил у него отдать дочь в жены Роману, сыну зятя своего Константина. Вместе с ней, везя также много богатств, упомянутый Пасхалий вернулся в царственный город. Брак был заключен в сентябре месяце третьего индикта[63]. Прожив с мужем пять лет, она умерла в дни царствования ее тестя Константина.

47. Из-за сильного ветра рухнули в декабре на ипподроме так называемые димы, расположенные против царской ложи[64]. Разрушены были и сидения под ними, и колонны. По завершении годового цикла в том же месяце сыновья Романа удалили отца из дворца.

48. Жители Эдессы, в которой хранится драгоценный образ Христа, доведенные до отчаяния осадившим город ромейским войском, отправили к царю Роману послов и попросили снять осаду, обещая отдать драгоценный образ Христа. В обмен на этот дар они просили вернуть им их узников из числа знатных, а также даровать хрисовул с обещанием, что ромейское войско прекратит опустошать их землю. Так и было сделано. Когда святой образ, или лик христовый, уже подвозили к Константинополю, патрикий и паракимомен Феофан отправился к реке Сангар, где встретил его со сверкающими светильниками, подобающей честью и песнопениями. А пятнадцатого августа Феофан вернулся с ним в город, и царь, пребывавший тогда во Влахернах, преклонил колена перед образом. На следующий день явились к Золотым воротам два царских сына, Стефан и Константин, зять Константин вместе с патриархом Феофилактом. Они с подобающей честью подняли его, доставили к храму святой Софии – впереди пешей процессии двигался весь синклит и несли множество светильников, а после преклонения отнесли во дворец[65].

49. В те дни прибыло в город некое армянское чудище. Это были два сросшихся мальчика – порождение одного чрева. Они срослись животами до самого низа, и члены их тела – здоровые и невредимые как бы располагались один против другого. Долгое время они находились в [179] городе, все глазели на это страшное чудище, а потом изгнали как дурное знаменье. При единовластном же правлении Константина они снова явились в город. Когда же один из них умер, опытные врачи искусно отсекли сросшуюся часть в надежде, что второй из них выживет. Но, прожив три дня, он скончался.

50. Как говорилось выше, царь питал неограниченное доверие ко всем монахам, но особенно уважал и почитал сиятельного среди монахов Сергия – брата магистра Косьмы – первого судьи. Восстановил он и монастырь Мануила[66], а также возвел от основания церковь и монастырь святого Пантелеймона, название которому Гавань Офра[67]. Постриг он туда восемьсот монахов, положил им жалование, чтобы имели на пропитание, и отдал монастырь своему духовному отцу Сергию. Сострадал он и всем, находившимся в изгнании, и давал им много денег, так что, когда ушел из дворца, не остался в изгнании один одинешенек. Этот Сергий был племянником патриарха Фотия. Но более, нежели телесное родство, отличало его благородство души. Он поднялся до вершин добродетели и знания, и трудно было решить, чем больше был богат, так был отличен и тем и другим. Помимо прочего ему были свойственны стыдливость суждений, приятность нрава, умеренность духа. Он не хмурил брови, подобно нынешним мудрецам, не казался ни спесивым, ни гордым, его речь текла [180] слаще меда, нравом он был тверд и постоянен, а духом смирен. Такого досточтимого человека постоянно держал при себе царь и словно по мерке и образцу соизмерял по нему свою жизнь. Много раз увещевал Сергий царя радеть о детях и не дать им в невежестве впасть во зло, дабы не разделил он судьбы Илия[68] и не понес наказания за беззаконие своих детей. Так все и случилось.

51. Когда дети изгнали его из дворца и сослали на остров Прот, вновь нашел он в Сергии утешение от бед и целительное лекарство в несчастии. Находился с ним тогда и благочестивейший монах Полиевкт, утешавший его не меньше Сергия (потом уже после смерти патриарха Феофилакта он был рукоположен за свою непорочную жизнь царем Константином в патриархи[69]).

52. Гнетомый глубокой старостью и болезнью царь Роман в 6453 году тщательно составляет завещание о царской власти и назначает первым царем багрянородного Константина, а далее, на втором и третьем месте, собственных сыновей, точно определив для них, что если что-нибудь случится с первым царем, они тотчас лишаются власти[70].

53. Поскольку Бог многими путями хочет спасти человека, по его соизволению постигла царя Романа нежданная беда, дабы ею вразумился, осознал свои заблуждения и сподобился спасения. По соизволению Божию восстал на Романа его сын Стефан, как некогда Авессалом на своего отца Давида[71]. Воспользовавшись советами Мариана Аргира, из монахов, протоспафария Василия Петина и Мануила Куртикия, Стефан (а заодно с ним были и другие цари) злокозненно удалил Романа из дворца, сослав на остров Прот, и постриг в монахи[72].

Самодержавное правление Константина

1. Двадцатого декабря третьего индикта года 6454[1] остался его зять Константин единодержавным правителем. Он сразу возвел Варду, сына Фоки, в сан магистра и как человека, в течение долгого времени не раз выказывавшего мужество в войнах, назначил его доместиком схол; командующим военным флотом он поставил Константина Гонгилу и стратиархами – людей из числа достойных. Затем он сделал патрикием и великим этериархом Василия, по прозванию Петин, а Мариана из рода Аргиров, сняв с него монашеское облачение, – патрикием и комитом конюшни. Он также назначил Мануила Куртикия патрикием и друнгарием виглы. Трех последних постиг вскоре справедливый суд Божий, ибо взбунтовались они против помазанника господня, в беззаконии подняли на него руку и возжелали царской власти. Они были уличены в оскорблении величества и жалкой смертью закончили свою жизнь. Полнее и подробней я сообщу о них в следующем рассказе.

2. Через сорок дней, двадцать седьмого января, Константин, который не доверял царю Стефану и его брату Константину, опасался, как бы они и с ним не сотворили того же самого, и полагал, что раз уж они не пожалели родного отца, то не пожалеют и его, пригласил к себе братьев. Когда те сидели за столом еще с набитыми ртами, на них набросились Торники, а также патрикий Мариан и другие приготовленные для этого люди, братьев удалили из дворца, поселили на ближайших островах и постригли в монахи.

3. Вскоре они испросили разрешения навестить отца, явились на остров Прот и, увидев Романа в монашеском платье, были охвачены невыносимой скорбью, и отец сказал им со слезами: «Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против меня»[2]. Затем братьев отправили в ссылку: Стефана – на Приконис (прежде он назывался Неврией и был переименован выходцами из Самоса по кувшину, который дали, согласно оракулу. Когда пришли они на остров и, умилостивив Бога, сели за завтрак, а воды достать не могли, одна женщина сказала им: «Если есть у вас кувшин, дам воды». Получив же воду, согласно оракулу, попросили и землю. Когда же получили и ее, назвали остров по кувшину[3] и стали изображать кувшин на серебряных монетах), с Прикониса – на Родос, с Родоса – в Митилену; Константина же – на Тенедос, а оттуда – на Самофракию. Там он замыслил бунт, убил протоспафария Никиту, сторожившего его по царскому указу, но и сам был заколот своими стражниками. Его тело перенесли и с почестями похоронили в гробнице, где покоилась его первая супруга, Елена именем. Михаила же, сына царя Христофора, багрянородный Константин, сняв с него царские сандалии, сделал клириком, магистром и ректором. Тех же, кто приложил руку к низвержению царя Романа, вот что постигло. Магистр Василий был доставлен в город, проведен в [182] процессии, изгнан и окончил свою жизнь изгнанником в слезах и страхе за свою жизни. Мариана же предала иудиной смерти жена, сбросившая на его голову каменную плиту. Стратиг Диоген умер дурной смертью, пронзенный копьями двух черных слуг Малелеина. Куртикий отправился на Крит и утонул вместе с дромоном. Кладона уличили в мятеже, отрезали ему нос и отрубили уши. То же случилось с Филиппом и другими.

4. Видит царь во сне, как два евнуха в белом взяли его за руки и голым повели в Трикимвал. Циканистр же был весь в огне, а поджигало его множество черных слуг. Видит он и Богородицу, направляющуюся к нему и убеждающую евнухов проявить милосердие. И, облачив в одежды, привела его Богородица к Тропике[4]. Черные слуги привели в оковах убиенного кира Константина[5] и митрополита Ираклии Анастасия и бросили их в тот огонь. И в день, когда видел царь сон, в тот же день скончались оба. А царь Роман послал во все монастыри и лавры, а также в святой город и в Рим и пригласил к себе святых монахов числом триста. И в великий четверг[6] снял хитон и платье, в кое был облачен, предстал перед всеми в церкви, а когда собрался священник поднять святой Божий хлеб, держа книгу с записанными там своими грехами, огласил их перед всеми собравшимися. Монахи возглашали «Господи помилуй» и проливали слезы, а он каждому из них каялся и просил прощения, и все монахи дали ему прощение, и вкусил он причастия. А когда направились они к престолу, Роман вручил мальчику веревку и бич, и тот бил его по ногам, приговаривая: «Иди к престолу, жалкий старец». И когда все уселись, сел и царь, сетуя и стеная. Книгу же, где записаны были его грехи, он запечатал и отправил почтенным старцам, кои там не присутствовали, и в том числе святому Дермокаиту. Послал он и два кентинария монахам на Олимп, дабы молились за спасение его души. Получил Дермокаит и книгу, и деньги и повелел всем монахам поститься две недели и молиться за грехи его. И как-то ночью стоял Дермокаит и молился, и был ему глас: «Победило человеколюбие Божие». Услышав же в третий раз сей глас, взял он книжку, распечатал и увидел, что чиста она и без единой буквы. И призвал всех монахов и показал ее, и все восславили Бога. И составив отпущение грехов, все монахи отправили его Роману, и похоронено оно было вместе с царем.