Сквозь круг стальных небес (СИ) - Имланд Кай

А Кугель, стремительной кометой уносившийся ввысь, задорно прокричал медведю:

— Ха-ха, вот так-то! Я ушел и от деда с бабкой, и от зайца, и от волка, да и тебе меня не остановить. Потому что я — мастер всех боевых искусств. Вершина мира ждет меня!

Он оглянулся с умопомрачительной высоты и тут облачный покров в одном месте разорвался, обнажая покрытые зелеными дебрями руины. Среди них брел антропоморфный монстр — что-то вроде крупной гориллы, одетой в блестящую броню. За ней, прячась в тенях проржавевших машин и раскидистых деревьев, крался парень. Разглядеть подробностей не удалось, ведь спустя несколько секунд ветер заштопал прореху в одеяле туч.

— Удачи тебе, приятель! — прокричал робот-шар, и тут ему навстречу устремилось что-то большое и серое.

Инцидент 14. 25 июня 2087 года. Среди дебрей и руин

Языки пламени лизали ногу животного, насаженную на самодельный вертел. Кому она принадлежала? На первый взгляд — лисице или волку, однако смущал ряд деталей. На бедре виднелись обугленные пеньки волос, но на голени они постепенно исчезали, сменяясь чешуей. Стопа и вовсе была сплошь устлана толстой черепицей из роговых чешуек. Но то бы ладно, куда больше напрягали пальцы — длинные, с мощными когтями. Такая лапа могла принадлежать орлу, но кто ее приделал к лисьей конечности? Кстати, а что это за шишки, кое-где выступавшие на коже? А, они были зачатками щупалец в палец толщиной, которые, с шипением роняя капли жира, свисали над раскаленными углями. Наметившись мелкими бугорками выше колена, на всю длину они отрастали только на икрах.

«Ну и дрянь, — брезгливо разглядывая эти гладкие, будто из пластика сделанные отростки, размышлял Лайонхарт. — Еще запашок этот… как от горелой резины. Ох, не травонуться бы!»

Однако тело капризы разума не волновали, и Дик через каждые пять секунд сглатывал обильную слюну. В какой-то момент желудок пронзила острая боль, будто его сам насадили на вертел, и послышалось протяжное урчание. Это стало решающим аргументом. Ричард сдернул жаркое с костра и поднес к губам, но тут же отшатнулся. Черт, горячо! Тогда, оглядевшись, он воткнул прут с жареной ногой в землю, а потом торопливо повернулся обратно к огню.

Честно говоря, он бы залез прямо в костер, если бы не боялся сгореть. Бодрая пляска рыжих языков пламени успокаивала, казалось, что среди них можно укрыться от этого мира. Проклятье, как все вокруг давило на нервы… Ночная темнота обступала со всех сторон, грозила, словно трясина, утопить, поглотить. Невнятно шелестела листва, скрипели деревья, поминутно раздавались выкрики каких-то тварей. Сегодня обломки Луны не взошли, но в небе сияли несколько крупных звезд: две белые высоко над лесом, и одна багровая над горизонтом. Юпитер и Сатурн, а еще Марс, какими их обычно видно в хороший телескоп. Третий был размером с мелкую монету м светил особенно ярко. Его лучи четко очерчивали контуры ветвей, сбрызнули кровью чешуйки и трещины на стволах. Воображение сплетало из хоровода угольно-черных теней зловещие силуэты. Они подступали, щелкали острыми клыками, протягивали к бывшему аспиранту когтистые лапы.

Вероятно, тревога не была беспочвенной. Вон те огоньки, которые мелькали на фоне темного пятна в стороне — не иначе как глаза монстра? Тираннозавра быть может? Ох, они устремились к костру! Ричард пугливо втянул голову в плечи, его пальцы изо всех сил, до побелевших костяшек сжали суковатую дубину.

Черт, зачем он ушел из поселка, не прихватив автомат? Ну да, тот остался в хижине Барри, и той ночью, когда сбежал Макс, идти к старосте было рискованно. Однако если подумать, чтобы с Диком сталось? Ну, наорали бы на него, разбили нос. Это все равно лучше, чем быть сожранным в чащобе!

Огоньки приближались, лавируя среди ближайших деревьев, и чудилось, будто колючие ветки на самом деле — стебельки, а те красные точки — глаза. Такие, как у раков или улиток. Лайонхарта затрясло, его спина взмокла от холодного пота. Прошла секунда, другая, целая минута… Над головой раздалось легкое фырчание, и огоньки канули в темноту леса. Дик успел разглядеть продолговатое брюшко, три пары членистых ножек и пару слюдяных крыльев по сторонам изящного тельца. Мухи или стрекозы, пусть каждая и с предплечье длиной. Красным фосфоресцировали пятна на их спинках.

«Тьфу ты, черт! — выругался про себя Ричард, с досадой отшвырнув дубину. — Так и рехнуться недолго!»

Удушливая волна страха отхлынула, и вновь пробудился голод: было ощущение, будто в животе завелся хищник, который безжалостно кусал внутренности. Дик не глядя протянул руку и нетерпеливо рванул к себе жаркое.

В чем дело? Импровизированный вертел подергивался в руке и не сдвигался с места. Обернувшись, Лайонхарт увидел неясное шевеление, будто ветер качал траву на поляне, но когда его глаза привыкли к темноте… Аспирант вздрогнул. Рядом с вертелом торчали пучки растений, похожих на колокольчики. Странно, но трава со всех сторон тянулась к жаркому, а ее цветки… присосались к поджаренной шкурке! Было видно, как бахрома на венчиках подобно острым зубам вгрызалась в мясо. Игра воображения? Нет, явственно слышался хруст, на землю падали капли жира, а в некоторых местах образовались небольшие ямки со следами вроде тех, какие оставляют острые клыки. По стебелькам растений шли волны сокращений, будто от цветков к корням перемещались порции чего-то.

Лайонхарт дернулся, издав булькающий звук: к его горлу подкатила тошнота, но он совладал с собой. Выхватив армейский нож — хоть что-то полезное с собой захватил — аспирант быстро срезал хищную поросль, но жутковатые побеги не сдавались. Они обвили жаркое, облепив то листьями, а укусы цветочных «пастей» стали еще более жадными. Брезгливо морщась, Ричард соскоблил травяную нечисть в огонь. Адские колокольчики корчились, щелкая «зубами», но вскоре обратились в золу.

Дик оторвал кусок мяса и принялся меланхолично жевать. Кушанье получилось скверным: поверхность обуглилась, а внутри хлюпала и хрустела сырая плоть, жесткая и отдававшая тиной. Аппетит мигом улетучился, и желудок пытался возмущенно выбросить пищу обратно, но аспирант со сдавленными звуками проглатывал все новые порции. Отправляясь в поход, он собрал только то, что под руку попалось, но эта снедь быстро закончилась. Пришлось собирать ягоды, жевать молодые побеги, выкапывать корешки, но спустя неделю блужданий по лесам и долам он горько пожалел о своей торопливости. Балда, полгода скитаний его толком ничему не научили, так и остался изнеженным горожанином! Если хочешь выжить — не поддавайся эмоциям, рассуждай холодно и здраво — даже когда за тобой гонится динозавр. Авось поселяне не порвали бы Дика в клочья и разрешили кое-чего прихватить. Но теперь поздно сокрушаться, так что жуй и радуйся хоть какому-то мясу!

Горько вздохнув, Лайонхарт поднял глаза от костра. В нескольких ярдах впереди начинался подъем на небольшой холм, чем-то похожий на голову старика, украшенную редкими пучками волос — порослью боярышника. На каменистой маковке находился объект, который в полумраке было легко принять за груду камней. Плоские грани валунов поблескивали в звездном свете. Значит это — какая-то металлическая конструкция, возможно, разбитый автомобиль или остов некоего сооружения? Такого хватало в дебрях. Но нет, если присмотреться, то можно было разглядеть: на холме сидела крупная, ростом, наверно, не меньше девяти футов горилла. Она носила рыцарские доспехи или сама была наполовину роботом. Чудище, положив широкие, как ковши небольшого экскаватора ладони на скрещенные по-турецки ноги, неподвижно смотрело на алый прожектор Марса.

— И чего ты нашел в этом фонаре, а Макс? — с набитым ртом уныло пробормотал Дик. — Меня так он пугает…

С тех пор, как Лайонхарт покинул деревню, он, держась чуть поодаль, следовал за Максом. Предполагал, что кибернегр выведет его кратчайшей дорогой к терминалу Омнисферы. Откуда такая уверенность? Ну, двигались они примерно в том направлении, где по прикидкам Дика тот терминал должен был находиться. Тем более, у аспиранта зрела теория, что все эти роботы — бывшие люди, неизвестно как претерпевшие жуткий метаморфоз. Возможно, к этому имела отношение Хайланд? Доказательств не хватало, но из головы не шло произошедшее с Максом, а также ободранное лицо того самурая.