Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  Вроде бы - и жена какого-нибудь Арбогаста женщина, и пленница - женщина. Но жену никогда не станут любить на глазах у всех, и уж точно не станут делать это сзади. Такой способ - только для рабынь. Считалось, это еще больше унизит тех, кто предпочел плен смерти в бою. А уж видеть, как такое вытворяют с дочерью или невестой... Действительно, лучше несколько пядей стали в грудь. Но Арбогаст предпочитал ложиться сверху - так, как принято это делать супругам. Эвинна была ему благодарна: того, что сделал несостоявшийся жених Хидды с кетадринкой, или что проделал-таки Беррад с Хиддой, она бы не пережила...

  Нет, он не заговорил с рабыней: слишком много чести. Но в его касаниях было лишь желание - без злобы, презрения, отвращения. Он не унижал ее сверх обычного - просто следовал зову молодого тела. Что касается Эвинны... Да кому интересны чувства рабыни?! Принцессе-фодирке, вон, приходилось гораздо хуже: каждую ночь с ней вытворяют такое, что уму непостижимо...

  Лагерь угомонился лишь глубокой ночью. Перепившись пивом, воины спали у костров; рабыням пришлось сгрудиться в темноте и холоде на самом краю лагеря. Чтобы не замерзнуть, девушки тесно прижались друг к другу. Ветер и снег леденили спины и ноги тех, кто оказались с краю. Кто были в середине, задыхались от тесноты, тяжелого дыхания спящих и вони немытых тел. Хидда поначалу еще пыталась вести себя как знатная дама. Но когда на первом привале едва не замерзла насмерть, стала лезть в самую середину. Алкской принцессе пришлось спать в обнимку с бывшими рабынями.

  - Хидда, он меня так...

  - Тебе-то что, ты всего лишь рабыня, да и то сколенка. Со мной-то так не нежничали...

  - Слушай, - задала Эвинна давно мучивший ее вопрос. - Ты же принцесса, может, знаешь, почему кетадрины так не любят фодиров?

  - Знаю. Эти горцы сами живут в нищете и убожестве, в то время, как у нас есть и города, и плодородная земля, и богатство. Зависть - вот что их толкает их на убийства и грабежи фодиров. Да еще уверенность в том, что там, в горах, их не достанут.

  - А с чего все началось?

  - С чего начинается вражда? - теплые губы почти касаются уха, дыхание овевает лицо. Оно еще пахнет мужским семенем - так он что, ее и в рот?.. Правильно о кетадринах идет слава, как о самых бесстыдных и похотливых жеребцах Севера. - С мелочей. Косой взгляд, неверно понятое слово, отказ от брачного предложения или сватовство к человеку неподходящей касты... Затем намеренные оскорбления, взаимные претензии, затем кто-то кого-то убивает на дуэли и... пошло-поехало. Не успеешь оглянуться, и уже реки крови текут. Остановить войну труднее, чем разгрызть камень зубами. Началось с того, что правители пограничных княжеств в Фодирии и Кетадринии одновременно посватались к красавице Флавинне, принцессе из племени Дагга. У нас ее звали Флавинна Воительница, а была еще Флавинна Колдунья, но уж это другая история. Фодиры в те времена, а было все за два века до Харвана Основателя, были друзьями племени принцессы. Северные кетадрины - врагами. Поэтому, сама понимаешь, правитель племени Дагга выбрал фодирского принца, тем более, что он был молод и прекрасен, а кетадринский жених стар, толст и лыс, но главное - скуп и жесток. Принцесса как увидела нашего Фаддара (а происходил он из моего замка, который теперь разрушен), так и полюбила всей душой. А кетадринского князя Костута возненавидела. Они поженились, и жили недолго, но счастливо. Тогда Костут подкараулил Фаддара в засаде и убил, а его жену сделал наложницей. Но младший брат Фаддара совершил набег и убил Костута с женой прямо на брачном ложе - ибо решил, что она отдалась кетадрину по доброй воле. Наследники Костута совершили ответный рейд в нашу страну - уже оставляя за спиной лишь пепелища. С тех пор и воюем. И мы грабили их, и они нас. Но первая кровь, первое убийство - на них. Такое нельзя ни простить, ни забыть.

  - Вы не пытались помириться?

  - Как протянуть врагу руку дружбы, зная, что он в нее плюнет?

  Тэзарская долина - удивительное место. Вокруг дыбятся, казалось бы, непроходимые горы, даже в жаркое лето белеют снежные шапки. А внизу в жарком мареве цветут сады и колосятся поля. На много миль окрест - безжизненные плато, где тощие овцы кормятся чахлой травой - а здесь на тучных нивах вырастают упитанные, лучшие к северу от реки Барки, овцы и козы, куры и свиньи. В горах не просто найти и ручеек с питьевой водой - а по Тэзарской долине течет широкая, полноводная река. Никакого, конечно, сравнения с Эмброй, но в Кетадринии река Тас не имеет равных. В нижней части долины обвалились склоны ущелья и частично запрудили речку, так что образовалось узкое, но очень длинное и глубокое озеро. Ежегодные разливы приносят плодородный ил. Даже теперь, после Великой Ночи, тэзарцам не приходится голодать.

  Они спустились в долину на излете зимы: внизу уже таял снег, а местами из-под него проглядывала зеленая трава. Предчувствуя тепло и близкий отдых, подобрели даже стражники. Плеть почти не свистела над головами рабов, вместо объедков им порой перепадала нормальная пища - конечно, какая поплоше и попроще. Да и сами пленники, ощутив близкий конец мучений, шли вперед без понуканий. Худшее, что с ними могло случиться, случилось. Ни кетадрины, ни кто-либо еще не станут портить свое имущество. В том числе - убивать и калечить рабынь.

  Сбежав с высокогорий, дорога змеилась меж огромных валунов. Но куда чаще попадались следы деятельности людей. Тэзарская долина - еще и самое густонаселенное на Севере место.

  Крупные, богатые села, поселки рудокопов, храмовые земли - правда, не было ни одного большого города. Тут и там высились храмы - неожиданно большие и богато украшенные, их строили сколенцы во времена расцвета Империи. То, что в самом Сколене заморожено Великой Ночью, разорено "людьми в шкурах", сохранилось в изолированной от внешнего мира долине. Скрипели перьями по пергаменту жрецы, переписывая древние хроники, возносился к небу колокольный звон, пение священных гимнов и дым жертвоприношений. Звенели молоты кузнецов, крутились гончарные круги, а полуослепшие от кропотливой работы ткачихи вышивали известные всему Сэрхиргу тэзарские ковры. Казалось, здесь время остановилось, сюда не пришла Великая Ночь, а саженцы, посаженные жрецами и легионерами Империи, прижились на чужой каменистой почве и дали всходы.

  - Осколок Империи, - благоговейно прошептала фодирская принцесса. Эвинна ничего не поняла, но на всякий случай кивнула. - Может, зря мои отец, дед и их братья воевали со Сколеном? Жаль только, живут тут не имперцы, а кровожадные дикари, как и вокруг. Любопытно, кому мы достанемся?

  Спускаться было еще хуже, чем подниматься в гору. Ноги скользили на обледенелых камнях, в спину дул и дул ледяной ветер, норовя скинуть вниз и переломать ноги о камни. Но близость отдыха, еды, а может, бани придавала сил. Даже самые слабые шли, как на крыльях.