Инквизиция перед судом Истории - неизвестен Автор

Разумеется, апологеты церкви оспаривают данные Льоренте, утверждая, что они "завышены", что Торквемада послал на костер не 10 тыс. человек, а 5 или 4 тыс. Но у Льоренте имеется перед ними одно немаловажное преимущество: как-никак, а он все же был секретарем испанской инквизиции и писал, опираясь на материалы ее архивов. Но даже если данные Льоренте преувеличены, разве это меняет преступный характер инквизиции?

Преследования еретиков продолжались вплоть до начала XIX в. По неполным данным, только за четыре года (с 1721 по 1725 г.) одна кастильская инквизиция осудила 902 еретика, из них было сожжено на костре 165 человек. Последним же привлеченным инквизицией по обвинению в иудействе был Мануэль Сантьяго Вивар в Кордове в 1818 г.

Но Торквемада был не только организатором террора, он являлся к тому же и его "теоретиком". Под его руководством был составлен кодекс инквизиции, включавший 28 статей ("инструкций"). В выработке кодекса участвовали виднейшие испанские богословы того времени, а также Изабелла и Фердинанд. В этом документе, датированном 1484 г., были суммированы директивы папского престола по преследованию еретиков и прошлый опыт инквизиционных трибуналов в Испании и других странах.

Основные положения кодекса Торквемады сводились к следующему: инквизиция объявлялась тайным судилищем, первой и последней инстанцией, рассматривавшей дела еретиков. Ее решения считались окончательными и пересмотру не подлежали. Лица, обвиненные инквизицией в ереси и не признавшие себя виновными, подлежали отлучению и передаче светским властям для сожжения. Обвиняемый в ереси мог спасти себя от костра только полным признанием своей вины, выдачей сообщников, отречением от еретических воззрений и полным подчинением воле "священного" трибунала.

Кодекс Торквемады не устанавливал какого-либо срока для проведения следствия и суда над обвиняемым. Инквизиция была властна держать свои жертвы в предварительном заключении неограниченное время. Были случаи, когда узники томились в застенках инквизиции десятки лет до вынесения им приговора. Священник Хосе Бунон де Вертис был арестован в 1649 г. и умер в заключении в 1656 г. По его делу так и не было вынесено никакого решения. Доминиканский монах Габриэль Эскобар 15 лет (с 1607 по 1622 г.) томился в заключении, где умер, так и не дождавшись приговора инквизиции.

Кодекс Торквемады неоднократно пополнялся новыми инструкциями, но суть его от этого не менялась. Кодекс наделял инквизиторов неограниченной властью, в своих действиях они отчитывались только перед генеральным инквизитором и Супремой, которые в свою очередь несли ответственность только перед короной.

Кодекс Торквемады расширил организационную структуру инквизиции. Кроме Верховного совета инквизиции во главе с генеральным инквизитором, кодекс предусматривал создание местных постоянных трибуналов (их было создано 17) и чрезвычайных трибуналов, которые могли создаваться в любой местности и на любой срок, смотря по необходимости.

Важным звеном в инквизиторской иерархии были так называемые фамилиарес ("родственники") и фискалы - ее светские сотрудники, выполнявшие обязанности осведомителей, доносчиков и провокаторов, а также помощников при организации аутодафе, на которых они появлялись в капюшонах. Фискалы получали долю с конфискованного у жертв инквизиции имущества, не подлежали юрисдикции светских судов и по существу действовали совершенно безнаказанно. Большинство из них составляли уголовные элементы, однако наряду с ними в этом "сословии" были представлены все слои населения. Среди фискалов фигурировали и известные писатели и государственные деятели. Число "родственников" было весьма велико. Так, например, при трибунале в Толедо имелось 805 "родственников", в Гранаде - 554, в Сантьяго - 1009, в Сарагоссе - 1215, в Барселоне - 905. Их общее число, судя по имеющимся данным, превышало 15 тыс. человек.

Одна из составных частей инквизиторского судопроизводства доносительство всемерно поощрялось церковью в проповедях и в исповедальне. Церковь упорно внушала верующим, что доносительство - богоугодное дело, что доносы - это своего рода пропуск в райскую обитель. Особенно ценились доносы на родственников и друзей, слуг - на хозяев, подчиненных - на начальников. Инквизиция сохраняла имена доносчиков в тайне, щедро награждала их из средств, конфискованных у еретиков.

Инквизиция не стеснялась вербовать доносчиков и среди иудеев. Еще в 1485 г. инквизиторы приказали раввинам в Севилье предавать в синагоге анафеме тех иудеев, которые, зная о марранах, исповедующих втайне иудейство, не доносят об этом "священному" трибуналу.

Церковная проповедь, превращавшая доносительство в христианскую добродетель, и страх перед инквизицией порождали огромное число доносчиков, разоблачения и показания которых против мнимых или подлинных еретиков никогда не оставляли "священный" трибунал без дела. Приведем несколько примеров.

В 1530 г. доносчик сообщил инквизиции Канарских островов, что местная жительница Альдонса де Варгас "загадочно улыбнулась", когда упомянули в ее присутствии имя "непорочной" девы Марии. Эта "загадочная улыбка", отмечал доносчик, свидетельствует о кощунственном отношении Альдонсы к богоматери.

Гонсалес Руис попал в инквизицию по доносу проигравшегося партнера по карточной игре, обвинившего его в том, что во время игры он сказал: "Даже если бог будет тебе помогать, ты все равно не сможешь выиграть эту игру".

В 1581 г. два прихожанина донесли на самих себя, что заявили своим женам - "совокупление не грех", а ведь подобное утверждение считалось чистой воды ересью. Мужья самообвинили себя, опасаясь, что жены донесут на них инквизиции.

В 1635 г. в Барселоне был сделан донос на некоего Педро Хинесту, подозреваемого в протестантстве на том основании, что доносчик видел, как Хинеста ел в пост "ветчину с луком". В том же году был арестован некий Алонсо из г. Хаена за то, что, согласно донесению доносчика, "мочился на церковную стену", что могло сойти за сознательное желание еретика осквернить католический храм.

Сколько исписано церковниками и их апологетами бумаги с целью оправдать или по крайней мере затушевать применение пыток испанскими инквизиторами! Применялись ли пытки инквизицией? Да, сквозь зубы признают церковники, применялись, но редко, но по-божески - умеренно, но в присутствии врача, чтобы не дай бог еретику не повредили бы косточки, не пролили бы его драгоценной крови, ибо церковь относится к пролитию крови с ужасом, с возмущением. Пытки, конечно, применялись, не отрицают апологеты инквизиции, но ведь это было в обычае эпохи, а раз так, то при чем тут церковь, причем тут "священный" трибунал,- виновата-то эпоха! Пытки применялись, да, но признавались только те показания, которые обвиняемый добровольно подтверждал после пытки.

Оказывается, какой благородной, справедливой, умеренной, гуманной была инквизиция в применении пыток и вовсе не такой кровожадной и жестокой, какой ее рисуют антицерковные "клеветники" - разные там просветители и иже с ними!

Увы! Документы, тысячи документов - протоколов допросов - изобличают инквизиторов как беспощадных палачей-садистов, систематически пытавших свои жертвы, независимо от их пола и возраста, ибо среди тех, к кому применялись пытки, мы встречаем как малолетних детей, так и старух вплоть до 90-летнего возраста.

Из большого числа опубликованных такого рода документов приведем самый заурядный, повествующий сухим канцелярским языком о том, какими средствами добывали испанские инквизиторы признания у своих жертв:

"Протокол пытки над Франсиско Робертом.

На суде святой инквизиции в Толедо утром 17 августа 1569 г. пред сеньорами инквизиторами лисенсиатом Хуаном Бельтраном де Геварой и доном Педро Веларде, в присутствии лисенсиата Уркисы, главного викария, замещающего иногда судью, предстал Франсиско Роберт, и когда он явился, ему сказали, что ввиду единогласия в его деле он должен сознаться и покаяться для облегчения совести.

Тогда он сказал, что согласен, и попросил их милость поскорее закончить его дело.

Ему сказали, что по его признаниям относительно святых, и обедни, и насмешек над монахами, как подтвердили также свидетели, есть основание считать его лютеранином и разделяющим заблуждения Лютера и что из любви к богу и пресвятой богородице ему советуют сказать и объявить правду относительно всего, что он сделал и сказал против нашей святой католической веры, и назвать лиц, внушивших ему это. Но после этих убеждений из него не могли вытянуть больше того, что он сказал на исповеди; причем он добавил, что хотя и сказал многое, но не верит этому.

Ему ответили, что его дело рассмотрено вышеназванными сеньорами инквизиторами, и судьею, и советниками, и они вынесли впечатление, что он говорит неправду, вследствие чего они пришли к убеждению, что необходимо пытать его. Однако его предупредили, что, из любви к богу, ему предлагают до начала пытки сказать правду, ибо сие необходимо для облегчения его совести.