ВАНЬКА ЖУКОВ ПРОТИВ ГАРРИ ПОТТЕРА И Ко - Ирина Ковальчук

– Бабушка Люся, – шёпотом позвала она.

Ответа не было.

Тогда она попыталась повернуть старушку немного набок, но как только она отпустила руку бабы Люси, та безжизненно упала на постель. Сердце у Марины ёкнуло, и она бросилась к посту дежурной медсестры. Медсестре хватило одного лишь взгляда на больную.

– Врача, срочно врача в палату номер пять, – крикнула она, выбегая в коридор.

Перепуганная Марина подбежала к кровати и стала трясти бабу Люсю за плечи, приговаривая: «Бабушка Люся, не умирай, прошу тебя, не умирай».

– Отойдите в сторону, дайте дорогу врачу, – услышала она и ещё больше испугалась.

– Она что, умирает? Скажите мне, она умирает?

– Уведите её из палаты и дайте успокоительных капель. – Врач обхватил пальцами запястье бабы Люси, прощупывая пульс.

Марину вывели, дали успокоительного, но успокоить не смогли. Как только её перестали держать, она тут же бросилась назад в палату, и столкнулась в двери с врачом.

– Что? – только и смогла она проговорить, глядя на врача широко раскрытыми глазами.

– Женщина, успокойтесь. – Голос врача был твёрд.

– Что? А почему я должна успокоиться? – Марина смотрела на врача ничего не понимающим взглядом. Почему вы не пускаете меня в палату?

– Вам нужно успокоиться и собраться с силами. Они вам ещё пригодятся.

– Она что, умерла? – Эти слова привели Марину в полное смятение.

– Она умерла и приказала всем нам долго жить.

– Почему умерла? Она, ведь, чувствовала себя хорошо, сама говорила мне об этом.

– Милочка, с этим вопросом не ко мне, а к Господу Богу, простите, – перебил её врач. – Примите мои соболезнования.

Только теперь, когда врач, отодвинув её, вышел из палаты, Марина поняла, что случилось. Она посмотрела на кровать, где всё ещё лежала как будто спящая баба Люся, подошла поближе и тихо заплакала. Время от времени она громко всхлипывала и повторяла одни и те же слова: «Эх, Чарлик, Чарлик».

Когда приехала каталка, и бабу Люсю увезли, Марина в растерянности вышла из палаты, чтобы поговорить с медсёстрами. Это была первая в её жизни смерть. Самая большая тайна человеческой жизни коснулась её холодным крылом, и отступать было некуда. Смерть невидимой косой отсекла душу от тела. Душа отходила ко Господу, а тело нужно было предать земле.

16

Неожиданная смерть бабы Люси не оставила равнодушным никого из соседей. И хоть все знали, что «не судите, да не судимы будете», но судили все и каждый по-своему. Далеко не все хорошо относились к бабе Люсе, но сейчас почти все объединились против хозяйки Чарлика. То, что Чарлик «угробил бабу Люсю», было фактом неоспоримым, но о том, как эти «нахлебники вошли к ней в доверие», мнения расходились. Многие разделяли версию об отравлении бабы Люси. Якобы Марина с мужем понемногу подсыпали ей что-то в чай, чтоб скорее на тот свет отправить и квартирой завладеть. Другие говорили, что бабу Люсю заставили в больнице квартиру переписать, после того, как хозяева Чарлика заплатили врачам большие деньги. Целую неделю обсуждалась версия, по которой Чарлик был специально натренирован, нападать на одиноких старух, чтобы легче войти к ним в доверие. Были и другие версии. Казалось, что все в округе только и занимались тем, что разгадывали причину смерти бабы Люси. Одна только баба Клава не принимала участия во всех этих разговорах. Она предпочитала отмалчиваться или отмахивалась короткой отговоркой: «Да откуда мне знать!»

Впервые в жизни баба Клава не открывала рот, потому что боялась прогневить Бога. Она навещала бабу Люсю в больнице и видела ту разительную перемену, которая произошла с её соседкой.

Марина знала обо всех распространяемых сплетнях, потому что не могла не гулять с Чарликом, и всегда находилась «добрая душа», которая «по секрету» рассказывала ей о том, «что люди говорят». Марина молчала и тяжело переносила смерть бабушки-соседки. Она, действительно, привязалась к ней и чувствовала свою вину в её смерти.

Но больше всех горевал Чарлик. В тот день, когда хоронили бабу Люсю, он весь день просидел на окне, вглядываясь вдаль и тревожно шевеля ушами. Каждое утро он сидел под дверью в надежде, что его отведут к бабе Люсе. По вечерам после прогулки он останавливался у квартиры бабы Люси и наотрез отказывался идти домой, поэтому приходилось открывать дверь и впускать его в опустевшую квартиру. Бедный пёс с разбега запрыгивал на диван, но не найдя там бабы Люси, начинал метаться по квартире, обнюхивая все углы. Ничего не обнаружив, он начинал лапками теребить свою хозяйку, как будто требуя объяснений.

– Нет бабушки Люси, нет, – слышал он в ответ, после чего его обычно отчитывали за любовь к Жульке, из-за которой всё это и случилось.

Чарлик, как ни силился, но так и не мог понять, причём тут его любовь. Но за своей дневной хозяйкой он скучал, а она всё не появлялась. Чарлик всё ждал и ждал, и, в конце концов, затосковал. Целыми днями бедный пёс безучастно лежал на подоконнике, гулял без удовольствия и даже плохо стал есть.

Пересуды не прекращались, Чарлик всё больше хирел, поэтому на семейном совете было принято решение продать обе квартиры и переехать в другой район.

17

В больнице, кроме Вани, в коме была ещё девочка. Мама Вани узнала об этом случайно. Однажды, когда она шла по аллее к выходу, её внимание привлекла женщина, в слезах выбежавшая из отделения. Она упала на плечо мужчине, шедшему ей на встречу, и долго не могла успокоиться.

Спустя несколько дней она увидела ту же женщину, сидящую на скамейке у того же отделения, где они встретились в первый раз. Мама сначала колебалась, стоит ли ей подходить, но что-то подсказывало, что стоит.

– Простите, – тихо сказала она, присаживаясь рядом с незнакомкой, – у вас здесь родственник?

– Да, дочка в коме, – ответила женщина, даже не посмотрев на того, кто задал ей вопрос.

От неожиданности мама даже вздрогнула.

– Как странно. А у меня сын в таком же состоянии.

Только теперь женщина подняла голову и посмотрела на свою случайную собеседницу.

– У него тоже лейкемия?

– Нет, его отравили.

– Отравили? Он был здоров, а теперь в коме?

– Да.

– Зачем нужно было травить здорового ребёнка?

– Если бы я знала ответ на этот вопрос! – тяжело вздохнула мама. – Его нашли лежащим у входа в подвал дома, вызвали «скорую». Оказалось, что у него тяжёлое отравление медным купоросом.

– Бред! Ребёнок был здоров и теперь в коме. Вам, наверное, ещё тяжелее, чем мне. Моя Маша долго болела. В принципе, я знала, что всё идёт к концу.

– Да, когда мне позвонили, я думала, что сойду с ума. Но Господь дал силы выдержать.

Обе женщины замолчали. Первой заговорила мама Маши.

– Вы верующая?

– Да.

– И вам это помогает?

– Я не одна. Со мной Бог.

– Как вас зовут?

– Татьяна, можно просто Таня.

– А меня Рита. Сколько лет было вашему мальчику?

– Почему было? Ему двенадцать.

– Вы верите, что он выживет?

– Верю.

– Но как вы можете в это верить? Тяжёлое отравление медным купоросом! Кома!

Мама ответила не сразу. Перед тем, как ответить, она закашлялась, чтобы перебить подступающую слезу.

– Я верю, потому что я верующая.

– А я не верю. Я просто медленно схожу с ума. – Рита закрыла лицо руками, и плечи её стали вздрагивать.

Когда она перестала плакать и открыла лицо, оказалось, что плакала она без слёз.

– Вы не должны так убиваться, – как можно мягче сказала Таня. – Вы разрушите своё здоровье.

– А зачем оно мне теперь, это здоровье?

– Оно нужно не вам, а вашей дочери. У вас не будет силы за неё молиться. Пока она в коме, у неё есть шанс, и этот шанс в ваших руках.

– О чём вы говорите? Какой шанс? Какие молитвы? Да я и ни одной не знаю.

– А я научу вас. Мы будем вместе молиться за наших детей, и им там будет легче.

– Вы что, серьёзно? – Во взгляде Риты было нескрываемое удивление. – Вы спешите? – спросила она.

– Да нет. Кроме Вани, у меня здесь никого нет.

– А муж?

– Мы давно в разводе. Я даже не знаю, где он.

– Идёмте к нам. Серёжа будет рад. Он скоро подъедет. Я сейчас позвоню ему.

Рита не могла найти телефон в сумке, потом никак не могла нажать на кнопки, – видно было, что она очень волнуется.

– Он уже подъезжает. Идёмте к выходу, – произнесла она, наконец, и выдохнула с облегчением.

Они шли, молча, по больничной аллее, думая каждая о своём, и даже не заметили, как к ним подошёл высокий статный мужчина, которого Таня однажды уже видела.

– Ой, Серёжа, ты уже здесь, а я и не заметила!

Муж с удивлением посмотрел на жену. Её возбуждение не могло не броситься ему в глаза.

– А это Татьяна, можно просто Таня. Она едет к нам в гости. У неё, представляешь, сын тоже в коме. – Рита выпалила всё это на одном дыхании и хотела ещё что-то сказать, но муж перебил её на полуслове.

– Очень приятно, – сказал он, обращаясь к знакомой своей жены.

– Что тебе приятно? – взорвалась Рита. – Серёжа, что ты говоришь? Тебе что, приятно, что у неё сын в коме?