Подлинная история русских. XX век - Александр Вдовин

Следует, однако, принимать во внимание, что на время кампании приходятся наиболее масштабные перемещения в высших структурах власти и то, что жертвами космополитической кампании были далеко не одни евреи. По оценкам израильских исследователей, в общем числе пострадавших они составляли не слишком значительное меньшинство. Среди всех арестованных по «делу врачей» неевреев было в три раза больше, чем евреев. Объяснять «антиеврейские» кампании в СССР исключительно сталинским антисемитизмом было бы некорректно. Как и в 1930-е годы, они были связаны и с политической борьбой на международной арене, и с глубинными социальными, национально-политическими процессами, со сменой элит в советском обществе.

Большой разброс мнений о причинах кампании позволяет выделить некоторые из них. K.M. Симонов обращает внимание на то, что в послевоенной жизни и сознании, «кроме нагло проявившегося антисемитизма», наличествовал «скрытый, но упорный ответный еврейский национализм», обнаруживавший себя «в области подбора кадров». М.П. Лобанов видит причину в том, что еврейство вышло из войны «с неслыханно раздутой репутацией мучеников, вооружавшей его на далеко идущую активность», борьба с космополитизмом явилась реакцией на «еврейские притязания — стать откровенно господствующей силой в стране». В диссидентских кругах борьбу с космополитами объясняли отходом Сталина от «основной коммунистической догмы — космополитизма, антинационализма» и переходом его на патриотические позиции. «Патриотизм — огромный скачок от наднационального коммунизма. С коммунистической точки зрения, — писал В. Чалидзе, — обращение к патриотизму даже во время войны — еретично». И. Данишевский представляет послевоенную борьбу с космополитами «воистину» кампанией «против коммунизма, ибо коммунизм по сути своей космополитичен, коммунизму не нужны предки, ибо он сам без роду, без племени».

Борьба с комополитизмом и ее герои в самиздате

Начавшаяся после войны кампания по укреплению советского патриотизма, преодолению низкопоклонства перед Западом, к концу 1948 г. стала приобретать заметно выраженный антисемитский оттенок. Происходило это, как отмечалось выше, не только по субъективным, но и по объективным причинам. Их широкая представленность в советской интеллигенции и активное участие В политической и идейной борьбе по разные стороны баррикад давали основания для жалоб на их опасное «засилье» в политической и культурной жизни, на национальные «перекосы», «кадровое неблагополучие», «засоренность кадров» в различных учреждениях и организациях. В частности, к произведениям антисемитского характера относят фельетон С. Васильева «Без кого на Руси жить хорошо», подготовленный для печати в журнале «Крокодил», но не увидевший света в 1949 г., видимо, в связи с затуханием кампании. В фельетоне, получившем широкую известность благодаря «самиздату», срифмованы фамилии всех основных фигурантов кампании по борьбе с космополитизмом.

В каком году — рассчитывай,в какой Земле — угадывай,на столбовой дороженькесоветской нашей критикисошлись и заслословилидвенадцать злобных лбов.Двенадцать кровно связанных,Нахальницкой губернии,уезда Клеветничьего,Пустобезродной волости,из смежных деревень:Бесстыжева, Облыжева,Дубинкина, Корзинкина,Недоученка тож.Сошлися — и заспорили:где лучше приспособиться,чтоб легче было пакостить,сподручней клеветать?Куда пойти с отравоювсей дружною оравою —в кино, в театр, в поэзию,иль в прозу напрямик?Кому доверить первенство,чтоб мог он всем командовать,кому заглавным быть?Один сказал; — Юзовскому!А может, Борщаговскому?— второй его подсек.А может Плотке-Данину?— сказали Хольцман с Блейманом.— Он, правда, молод, Данин-то,но в темном деле — хват!Субоцкий тут натужился имолвил, в землю глядючи:Ни Данину, ни Левину,ни Якову Варшавскомуя первенства не дам!Хочу я сам командоватьтакою шайкой-лейкою,хочу быть главным сам!Ужо, куда отважился!— вскричал Малюгин яростно,— не быть тебе начальником,ни в жизнь не допущу!А ты молчал бы, выродок!— Малюгину вдруг Трауберг,как ножик под ребро.Уж лучше Бояджиеваиль Оттена бывалогозаглавным посадить!Нашелся, тоже, выскочка,ублюдок, прости господи,тьфу, пакость, драмодел!* * *Космополит, он смолоду,как старый бык: втемяшитсяв башку какая блажь— колом ее оттудоване выбьешь: упираются,всяк на своем стоит!Такой скандал затеяли,что думают прохожие,советские читатели:чай, клад космополитикитут делят меж собой?Идут и чертыхаются,цитатами бодаются,что дале, то сильней.За спором не заметили,как село солнце красное,как дверь гостеприимнаяоткрылась в ВТО,как в «Литгазете», в «Знамени»и в «Новом мире» в сумеркахзаснули сторожа.Давай сюда! — с оглядкоюдруг другу шепчут странники,— скорей, скорей сюда!Кто на чердак ударился,по дымоходу снизился,кто в дырочку,кто в щелочку,кто по трубе в окно.Кто по верху вскарабкался,кто внутрь прорвался по низу,кто проскользнул ужом.Потом! — решили странники,— потом старшого выберем,не время тут артачиться,кто будет главным значиться,доспорим опосля!* * *Как порешили странники,охальники-бездомники,так сей же час и сделали:один проник в кино,один на шею прозы сел,другой прижал поэзию,а остальные спряталисьв хоромах ВТО.И зачали, и почаличинить дела по-своему,по-своему, по-вражьему,народа супротив.Юродствовать, юзовствовать,лукавить-ненавистничать,врагам заморским на руку,друзьям Руси на зло.У каждого начальникапо пять лихих сподручников,по восемь заместителей,по десять холуев.Один бежит за водкою,Второй мчит за селедкою,а третий, как ужаленный,летит за чесноком.За дегтем двое посланы,за сажей трое выгнаны,а четверо с ведерками— за серной кислотой.Зачем нам проза ясная?Зачем стихи понятные?Зачем нам пьесы новые,спектакли злободневныена тему о труде?Подай Луи Селина нам,подай нам Джойса, Киплинга,подай сюда Ахматову,подай Пастернака!Поменьше смысла здравого,а больше от лукавого,взамен двух тони свежатинысто пять пудов тухлятиныи столько же гнильцы.Один удар по Пырьеву,другой удар по Сурову,два раза по Недогонову,щелчок по Кумачу.Бомбежка по Софронову,долбежка по Ажаеву,по Грибачеву очередь,по Бубеннову залп!По Казьмину, Захарову,по Семушкину Тихону,пристрелка по Вирте.Статьи строчат погромные,проводят сходки темные,зловредные отравныерецензии пекут.Жиреют припеваючи,друг другом не нахвалятся:— Вот это мы! Молодчики!Какие гонорарищидруг другу выдаем!Спешат во тьме с рогатками,с дубинками, с закладками,с трезубцами, с трегубцами,в науку, в философию,на радио, и в живопись,и в технику, и в спорт.Гуревич за Сутыриным,Бернштейн за Финкелшттейном,Черняк за Гоффенштефером,Б. Кедров за Селектором,М. Гельфанд за Б. Руниным,за Хольцманом Мунблит.Такой бедлам устроили,так нагло распоясались,вольготно этак зажили,что зарвались вконец.Плюясь, кичась, юродствуя,открыто издеваясянад Пушкиным самим,за гвалтом, за бесстыдною,позорной, вредоносною,мышиною вознейиуды-зубоскальникив горячке не заметили,как взял их крепко за ухосвоей рукой могучеюсоветский наш народ!Взял за ухо, за шиворот,за руки загребущие,за бельма завидущие —да гневом осветил!* * *В каком году — рассчитывай,в какой земле — угадывай,На столбовой дороженькесоветской нашей критикивдруг сделалось светло.Вдруг легче задышалося,вдруг радостней запелося,вдруг пуще захотелосяработать, во весь дух,работать по-хорошему,по-русски, по-стахановски,по-пушкински, по-репински,по-ленински, по-сталински,без устали, с огнем.Писать, душою радуясь,творить, сил не жалеючи,— и все во имя Родины,во имя близкой, завтрашнейзари коммунистической,во имя правды утренней,во имя красоты.

С 1954 г. широкую известность приобрел сонет-эпиграмма Э.Г. Казакевича, созданный по случаю ресторанной драки между A.A. Суровым, автором скандально известных пьес «Зеленая улица» (1947), «Рассвет над Москвой» (1950) и М.С. Бубенновым, автором военного романа «Белая береза» (1947–1952; критиковавшегося позднее как пример так называемой «теории бесконфликтности»). Поводом для драки стало «малодушие» драматурга, позорно отступившего, по мнению собутыльника, с «правильных» позиций в национальном вопросе. Приводим этот своеобразный памятник эпохе — эпиграмму, имевшую варианты едва ли не к каждой строчке: