Коммуна, или Студенческий роман - Татьяна Соломатина

В общем, Полина вся измучилась вместо отдыха. А около пяти в дверь грубо постучали, и, не дожидаясь разрешения войти, на пороге материализовалась, наконец, заплаканная, опухшая Тонька с горестным лицом. Молча зашла, молча взяла Симу, сказала только Полине:

– Татуня – всё! – всхлипнула и ушла. Ни тебе спасибо, ни тебе… Да и ладно. Ушла – и хорошо.

И выспалась, и прибралась. Ничего не скажешь. Чудо что за суббота! В комнате воняет прелой кислятиной. Вот, значит, как пахнут детишки! Только гостей и принимать в такой атмосфере. В доме шаром покати… В комнате то есть. Впрочем, ничего покупать она и не собиралась. Потому что курточка. Хотят Примус и Коротков в гости? Нет проблем. Тем более что Глеб как раз в рейсе. Только выпить и закусить пусть с собой несут. Она и так может поболтать. Под кофе с сигаретой. Благо первого вдоволь досталось в наследство, второго – щедро отваливают в подарок.

Раздалось четыре коротких звонка. Полина понеслась открывать.

– Привет. У меня не убрано, потому что целый день я провела с полугодовалым младенцем. Отвратительно! Никогда не заведу детей! – заявила она парням прямо с порога.

Тонька захлёбывалась слезами у себя на маленькой кухоньке. Сима орала в распахнутой большой комнате. Толик был, вероятно, на вахте. Старших девиц слышно не было.

– Что это с ней? – шепнул Примус Полине, когда они миновали «телефонный» коридорчик.

– Судя по сведениям, полученным мною от всё того же полугодовалого младенца, с коим я имела сегодня несчастье проводить субботу, ав-ав бо-бо. Ну а по реплике её мамаши, что рыдает у себя в кухоньке, пока её дитя захлёбывается воплями, – а я-то, дура, весь день её забавляла то так, то эдак, полагая, что маленьким деткам плакать вредно, – ав-ав не только бо-бо, но и уже – всё.

– Пёс сдох, что ли? – поинтересовался Вадя.

– Кроткий! Ты только не вздумай заядлому собачнику ляпнуть, что его собака сдохла, – загрызёт! Умерла! Отошла в мир иной! – наставительно сказал ему Примус. Они уже вошли в Полину комнату и поставили пакеты на пол. – Это та самая Тонька, что с тобой не здоровается и прочим образом терпеть не может?

– Да, она. Терпеть не может, а ребёнка впихнула, не задумываясь. Где логика? Если я такая тварь, что ж ты мне родное дитя подкидываешь? Вдруг чего дурного учиню?

– Это всё сейчас не важно. Важно сейчас что? Наведение мостов! Идём, мой друг, отлучимся на четверть часа, пока наша возлюбленная Полина слегка приберётся и накроет на стол!

– Куда вы?

– Так надо! Скоро будем!

Вернулись парни не через четверть, как было заявлено, а через добрый час. Да не вдвоём, как уходили, а втроём. С Тонькой! Полина за истекшее время успела прибраться, переодеться, разозлиться, прилечь на матрас и уснуть.

– Вставай, соня! – рявкнул Примус. – Будем учить тебя водку пить. Вадим, разливай! Ну, за помин души! Ей там лучше, чем нам тут. Она уже в чертоге, а мы в чём есть. Не чокаясь! – строго упредил Примус потянувшуюся было к нему рюмкой Полину.

– Да-да-да! Ей там хорошо, моей ласточке! – всхлипнула Тонька, но уже куда более жизнерадостно, чем часом прежде на своей маленькой кухоньке.

Кое-как они расселись вокруг Полиного круглого стола. Вадим предлагал Полине устроиться у него на коленях, но она вспомнила, что именно так и именно там сидела Ирка-третьекурсница, и… И не захотела. Не смогла. Поставить себя на одну доску с той?..

«Не поставить, а посадить! И не на одну доску, а на одни колени!» – хихикнула Альтер-Поля.

«Тем более!»

После следующей рюмки Тонька сбегала к себе за табуретками и даже какой-то закуской в дополнение к уже имеющейся. Вадима отправили с ней. В качестве носильщика табуреток.

– Примус, только не говори мне, что у нас сейчас поминки по собаке! – строго уставилась на него Полина.

– Дорогая, не буду тебе врать. Это именно они. Поминки по собаке. И только не говори мне, что у собаки нет души или собака недостойна поминок. Достойнее некоторых человекообразных!

Водку Полина прежде не пила. Поэтому запомнила только то, что за помин почему-то требовалось пить до дна. И что Тонька – весьма остроумная тётка. Больше она ничего не помнила до самого утра, когда проснулась в обнимку с Примусом. Ну, то есть она лежала под одеялом, в пижаме. А Примус лежал поверх одеяла, в одежде и под пледом. Но при этом они обнимались. Точнее – он её обнимал. Она лежала на боку, носом в стену, а Примус её ласково обнимал, прижавшись через одеяло и плед.

– Психологи утверждают, что в позе «ложек» спят только самые любящие и стабильные пары, – сказал ей не спящий, как оказалось, Примус.

– Лёшка!..

– Тсс! Не пожар. Ничего не случилось. Сегодня воскресенье, в школу не надо.

Полина уже вывернулась из его объятий, вылезла из-под одеяла и выпалила, озирая вымытые, аккуратно сложенные тарелки, рюмки и вилки:

– Где Тигр? Что вчера было, кроме поминок по собаке? Мы с тобой что, переспали?

– Не части! Тигр спит у тебя в ногах. Он сыт, и лоток его вымыт. Вчера мы долго сидели, шутили, смеялись и даже учили тебя играть в преферанс. Ты ужасно неспособная, моя девочка! Вынужден это признать. А вот Тонька… Та – да! Ас! Мы с тобой не переспали, если ты имеешь в виду то, что ты имеешь в виду. На будущее, мэм. – Примус приподнялся на локте и продолжил менторским тоном: – Видите, к чему может привести даму злоупотребление алкогольными напитками? Она даже вспомнить не может, переспала она с мужчиной или не переспала! Ужас! Куда смотрит зав. идейно-воспитательным сектором комсомольской организации?! – Примус шлёпнулся обратно на матрас. – Мы с тобой просто спали, Поленька. Просто спали. В самом обычном, простом смысле этого слова. А ты ещё и храпела во сне!

– Я храпела?! Ах ты врун! – Полина схватила подушку и кинулась с нею на Примуса.

– Тихо, тихо! Не дерись. Не то мне придётся затолкать тебя под одеяло. Чтобы не сделать с тобой ничего такого другого. В общем, я не мог оставить тебя тут одну-одинёшеньку. Вдруг бы тебе захотелось поблевать или водички? Кто бы тебе подал стакан водички? Кстати, вот он, заветный стакан заветной водички, держи! – Примус протянул руку к подоконнику и взял оттуда стакан воды.

– А где Кроткий?

– Ты жалеешь, что не проснулась между сразу двух мужиков? Да вы баловница, мэм!

– Ну, Лёш! Ну, хватит шутить!

– Ладно. Кроткий ушёл где-то после полуночи. Я самолично проводил его до входной – она же выходная – двери. Ты хочешь спросить меня, почему и он не остался ночевать, хотя места на полу много, равно как и старых тряпок в шкафу твоей тётки? Не знаю, что и ответить тебе. Ушёл, и всё.

– Наверное, ему не понравилось, что я напилась.

– Да нет, ты была так мила, забавна и смешлива, что вряд ли это могло хоть кому-нибудь не понравиться. Он ушёл, потому что я остался. Скорее всего, именно так. Поскольку он позаботился бы о тебе ничуть не хуже меня. А я – ничуть не хуже его. Но ты ещё и поболтать любишь, а в этом он не очень силён. Во всяком случае, с тобой. Он тебя боится. И в сдерживании плотских желаний я посильнее его буду. Этого с тобой он тоже боится.

– Надеюсь, пижаму я сама надевала? – подозрительно прищурилась Полина, пропустив пассажи о «плотских желаниях» мимо ушей.

– Ну как тебе сказать… Почти. Во всяком случае, ты покорно подставляла ручки и старательно целилась ножками в штанишки.

– Лёшка, ты – собака!!!

– Детка, не говори при мне это слово…

В ближайшее время

Есть очень много разных времён. Узаконены основные (плюс-минус вариации, в любых языках): прошедшее, настоящее и будущее. Если мне не изменяет память, то касаются времена в большей степени глаголов. Был, есть, будет. А существительных не касаются вовсе. То есть буквально – если рядом нет глагола, то оно (существительное) вроде как совсем без времени получается. Или сразу во всех. Примус и Примус. Был, есть, будет. Или вот не Примус, а ваши любимые часы. Пока часы у вас есть – они часы. Когда их уже не будет – они уже не будут часами. Или будут, но не вашими. Или вашими, но вас уже не будет. М-да… И тогда часы станут – были. Но это будет потом. Тем самым, светлым потом, для которого вы сейчас. А ваше сейчас – это не то «сейчас», что прямо сейчас, когда вы читаете эти строки, а как раз то, что настанет в то самое ближайшее время, когда моё занудство заставит вас бросить книгу и заняться чем-нибудь действительно интересным. В связи с этим следующий абзац можно считать нашим с вами общим ближайшим временем. И хватит об этом!

Вот Полине в ближайшее время надо было привести себя в порядок, кое-что выучить и отправиться на ночную смену в операционную травматологического отделения железнодорожной больницы. Чтобы в светлом, желательно не слишком отдалённом «потом» купить себе курточку своей мечты. Да и Примусу надо было отчаливать по своим делам. Поэтому, как ни велико авторское искушение на потребу читательскому желанию оставить Полину с Примусом на благостном матрасе в комнате коммунальной квартиры друг с другом и котом Тигром и свести разом всё к «жили долго и счастливо и умерли в один день», – увы, увы и увы. И даже ах!