Путь Святозара. Том первый - Елена Александровна Асеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изба была весьма просторной, высокой пузатой печкой, на которой почти, что друг на дружке лежали ребятишки, наблюдавшие за гуляньем старших, как бы делилась на две комнаты. Одна из комнат была небольшой, а другая широкая и светлая вдоль ее трех стен, были расставлены скамейки укрытые коврами, для дев, и табуреты для парней. Девы подобно парням обряженные в разных зверей, птиц и духов, но только в женских обличиях: кикиморы, русалки, старушки, лисички и зайчихи.
Как только наследник появился на пороге, девушки поднялись и поклонились ему. А Искрен поставил на середину избы мешок с гостинцами и сказал:
– Великий Бог Велес послал вам гостинцы, красны девицы, угощайтесь! – и не успел еще даже отойти, как девушки кинулись к мешку за дарами.
У восуров считалось, что полученные таким образом дары будут защищать каждую деву от недоброго взгляда, и потому все непременно стремились хоть, что-то ухватить из мешка.
– Смотри, Искрен, – усмехнувшись, молвил Керк зазевавшемуся возле мешка другу. – Не хватит на всех дев гостинцев и они тебя на кусочки разорвут, чтобы уберечь себя от недоброго взгляда.
Парни, топтавшиеся сзади, громко засмеялись, а Искрен схватил наследника за руку, да увлекая за собой на положенное ему место, тихо добавил:
– Эх, Святозар, да я, то и не против, только какая ж дева теперь на меня глянет коли подле меня ты сидеть будешь. Ты кто, сам Бог Велес, а я кто старый немощный старик, уже во мне и жизни то нет, и дыхание слышишь, какое тяжкое.
В избу вошел Стоян, сел рядом с Керком по правую от него рук. Да приподняв рожу так посмотрел на седовласого Искрена, который сидел слева от наследника, что тот сразу же и затих, верно, не решаясь говорить дальше. Возле Искрена опустился Молчун, который был выряжен в волка, и замер. Когда мешок окончательно опустел, а девы и парни расселись по своим местам, на середину избы вышел юноша выряженный быком. В руках он держал, прямо перед собой укрытый бурой шкурой большой глиняный горшок с приделанными к нему настоящими рогами быка и громко мыча, точно разъяренный зверь, принялся нападать по первому на дев и ребятишек на печке, а затем и на парней, стараясь последних поддеть посильней. В избе поднялся гвалт, визг и крики. Девицы смеясь, вскакивали со своих мест и убегали от быка. Ребятишки визжали, будто резанные, когда парень наскоками пытался согнать их с печки. Только один из мальчуганов крепкий словно бочонок, с темными волосами вдруг сжал кулак и попытался нанести удар прямо по макушке атакующему. Бык вовремя увидел летящий в его направлении кулак и отскочил назад. И тогда он развернулся, да принялся нападать на парней, однако юноши всяк раз резво уклонялись от рогов быка и весело хохотали. По-видимому, не получив должной радости от тех наскоков на парней бык сызнова кинулся на девчат. А девы нежданно громко воззвали к Богу Велесу с просьбой покарать злобное чудище и спасти их. Услышав просьбы девчат, на ноги поднялся Керк, изображая Бога Велеса, и приказал своему воинству покарать обезумевшего быка, да прекратить вопли и стенания восуров.
Все игры, в которые, играла молодежь, несли в себе единственную цель показать величие и славу Бога Велеса дарующего и защищающего восурский люд. Посему стоило наследнику властно махнуть рукой, как не мешкая Искрен схватил лежащее около печи полено и хватанул буйного быка по горшку – рогам, да так, что шкура развернулась и во все стороны по избе разлетелись осколки. Бык дико взревел и повалился на пол, при этом, как и положено, дернув всеми частями тела, да умер. Молчун тут же поднялся, взвалил убитого быка на спину, и, потрясая полученным от Искрена поленом, выскочил из дома. В избе на миг наступила тишина, а когда с улицы раздались вопли брошенного в снег быка, все победно загалдели и закричали. Молчун вернулся в избу, сбивая снег со штанин. А следом отряхиваясь от набившегося повсюду снега, заскочил парень, изображавший быка, каждое мгновение отплевываясь и подпрыгивая от холода, он кинулся к печи, и, распихивая малышню, полез греться, чем вызвал веселый смех дев и парней.
Один из ребят взял в руки гусли, и, перебирая струны, позвал дев: « О, девы восурские придите, спойте, похвалитесь, своей чистотой и красотой».
Пять девушек, вышло на середину избы. И выстроившись в ряд, запели песню, о великих Богах, прекрасной, любимой восурской Родине, о славных и сильных витязях, что защищают и берегут свою землю, своих матерей, жен, детей. Керк сидел и слушал переливчатые, девичьи голоса и наслаждался теплом и светом, исходящим от них. Нежданно девы резко прервали песню, смолкли и затопали ножками, приглашая парней продолжить ее. Поднялись пятеро ребят, среди которых был Стоян, и, встав напротив девиц, поклонились и продолжили песню, теперь уже восхваляя доброту и заботу своих матерей, чистоту и красоту восурских дев, а потом ребята подхватили девушек за талию и закружили в вихре бойкого пляса.
Искрен приблизил к Керку свое лицо и шепнул ему на ухо:
– Видишь, Святозар, деву, с которой пляшет Стоян. Это старшая дочь Храбра, прекрасная Белослава. Наш Стоян души в ней не чает, – Искрен звонко, беззлобно засмеялся. – И если брат когда-нибудь осмелеет перед отцом и Храбром может ему удастся стать ее супругом.
Керк тоже засмеялся, вдруг вспомнив, как при встрече Храбра и Стояна, тот невнятно, что-то лепетал, теперь становилась понятной его робость при виде отца возлюбленной. Однако на Стояна и Белославу, ряженную в русалку, было любо дорого поглазеть. Так они были молоды и красивы, с неподдельной теплотой глядели друг на друга, лишь изредка одаривая неприметным пожатием. Белослава была высокой, худенькой девой с длинными светлыми, цветом пшеничного колоса, волосами, заплетенными в не тугую косу. С серыми, как у отца глазами, высокими черными, словно нарисованными бровями.
– А, что, – поинтересовался наследник. – У Храбра большая семья?
– Да, нет, не очень, – пожимая плечами, ответил Искрен. – У Храбра супруга умерла, родив ему сына, которому девять лет, и он больше не женился. У него правда, кроме Белославы, еще две дочери есть, но они сюда еще не приходят, маленькие. Одной дочери двенадцать лет ее Верой зовут, другой
