Мои пригорки, ручейки. Воспоминания актрисы - Валентина Талызина

Я засела за Бунина. Погрузилась в дневники, письма, стихи, рассказы. Всё систематизировала, разложила по годам. Но иногда я просыпалась в шесть утра от жгучей мысли: «Валя, на кого ты замахнулась? На самого Бунина! А если у тебя не получится?»

Читая жизнеописание писателя, мы узнали, что у Бунина были четыре «главные» женщины. Первая – Варвара Пащенко из Орла. Они вместе работали в редакции газеты «Орловский вестник». Вторую любовь Бунина звали Анна Цакни. Они встретились в Одессе, обвенчались, у них родился сын, который умер в пятилетием возрасте. Анна отличалась изысканной красотой. Третьей стала Вера Николаевна Муромцева, тоже законная жена. И на закате жизни Иван Алексеевич встретил Галину Кузнецову.

Сюжет о Варваре Пащенко мы снимали в Орле, где познакомились с удивительным человеком – Ириной Константиновной Костомаровой. Она была директором музея Бунина. Теперь надо было найти актрису на роль Пащенко. Мы выбрали Надю Горшкову, она была поразительно похожа на свою героиню. А в музее писателя мы увидели фотографию Варвары Пащенко в пилоточке из чёрного каракуля. Пилоточки, конечно, в нашем реквизите не было. И мы всё думали, ну где же нам раздобыть этот «пирожок», напоминающий шапочку стюардессы.

Сидим в гостинице, обсуждаем мизансцены, места съёмок – и вдруг входит женщина, и у неё на голове тот самый «пирожок». Мы кинулись к этой женщине. Я представилась: народная артистка Валентина Талызина. Дайте нам, пожалуйста, ваш «пирожок» для съёмки. Дама не выдержала напора и согласилась одолжить шапочку на сутки. И в час дня мы должны были привезти «реквизит» в гостиницу. В результате наша Надя Горшкова была вылитая Варвара Пащенко.

Директор музея Ирина Константиновна разрешила провести съёмки в кабинете писателя. Открыв дверь в очередную комнату, я почувствовала, что у меня перехватило горло – парижский кабинет Ивана Алексеевича один к одному. Вообще в музее любовь к Бунину буквально сквозила, чувствовалось стремление всё устроить именно по-бунински. Директор нам призналась: «Вот только не знаю, какой вид открывался из окна на парижскую улицу. Как бы мне хотелось побывать в Париже и попасть в дом на улице Оффенбаха». К слову, потом это и случилось.

Мы снимали в этой комнате, я играла Веру Николаевну Муромцеву-Бунину. И поразительное дело – мистика какая-то – я словно ощутила, какими были последние дни русского писателя. Мне казалось, что Иван Алексеевич где-то рядом, и уходит, уходит…

Эпизод с Анной Цакни мы снимали в Одессе. Нашли дом Рибаса на 15 линии Фонтанки. Нам очень помогала Ирина Ялышева – художник по костюмам. Удивительно, но всё это время мы работали словно под счастливой звездой. Большое количество людей участвовали в нашей работе на общественных началах. За свой труд они не брали ни копейки. В Одессе у нас снимал оператор Юрий Лисин, а главным оператором-постановщиком фильма был Юрий Назаров, молчаливый, немного замкнутый, но очень интеллигентный и талантливый человек. Молодую Веру Николаевну Муромцеву сыграла дочь Анны Шишко Ольга. Она была очень похожа на свою молодую героиню. Мы сняли сцену первой встречи Бунина и Муромцевой.

Наши персонажи получились живые, они ходили, говорили, читали стихи, обживали пространство по заданию режиссёра. Шишко много раз репетировала каждую сцену, каждый эпизод, для неё важны были и облик, и прическа, и платье, а главное – характер. Анну Цакни сыграла Катя Коронцевич, Веру Николаевну я «взяла на себя», а Галиной Кузнецовой стала моя дочка Ксюша.

В Одессе произошёл разрыв Анны Цакни с Буниным. На кладбище нам удалось найти могилу, где похоронили их пятилетнего сына.

Как известно, Бунин не принял революцию и написал «Окаянные дни». Сцена отъезда Бунина из Одессы получилась пронзительной. Мы сняли море, маяк, это было прощание писателя с Россией.

Дальше сюжет перетекал к периоду эмиграции. И опять стал вопрос с поездкой за рубеж. Надо было идти на поклон к Попцову. Нам помогала безотказная Людмила Владимировна. Она говорила: «Сегодня не приходите. У Попцова плохое настроение».

У меня есть приятель Борис Павлович Измайлов. В то время он руководил кассами Большого театра. Мы познакомились в Ялте. Стояла прекрасная погода, все загорали, отдыхали, и только я одна сидела и перечитывала произведения Бунина, его дневники. Что-то выписывала, что-то подчёркивала и даже бубнила вслух. А Борис Павлович подходил ко мне и вздыхал: «Валентина Илларионовна, солнце, море, а вы всё лежите и читаете, волны по вам скучают. Чем вы занимаетесь?»

Я сказала, что работаю над сценарием фильма об Иване Бунине. Борис Павлович отдыхал с сыном, а я была с дочкой. Мы познакомились, пообщались, даже подружились.

Всё же мы попали на приём к председателю ВГТРК Олегу Попцову. Увы, в этот раз он согласился выделить нам деньги только на оплату билетов в Париж и обратно. Надо было искать деньги на суточные, гостиницу, транспортные расходы.

Когда мы по-приятельски встретилась с Борисом Измайловым, он спросил, как идут мои дела с Буниным. И я не выдержала – пожаловалась, что надо снимать во Франции, а деньги нам выделили только на проезд. Честно говоря, я просто поделилась своими проблемами, не ожидая, что Борис Павлович мне поможет. В конце концов от него это никак не зависело. И вдруг мой приятель говорит: «Погодите-ка, сейчас ко мне должен прийти один господин, он практически олигарх. Подождите немного».

Вскоре появился посетитель – молодой, в серой норковой шапке, в пальто с собольим воротником. Весь его вид свидетельствовал, что человек преуспевает. Он взял стопку билетов на спектакли Большого театра, и тут Измайлов сказал: «Знаешь ли ты, дружище, великого русского писателя Ивана Бунина?»

Обладатель норки и соболей на мгновение застыл, а потом вальяжно протянул: «Ну кто ж его не знает…» Но по всему было ясно, что на самом деле он понятия не имеет о том, кто такой Бунин. Удивительно! О Бунине не слышал, зато покупает весьма недешёвые билеты в Большой. «Ну, а народную артистку Валентину Талызину из „Иронии судьбы” помнишь?» – хитро подкатился Измайлов. Кандидат в олигархи заулыбался: «Картину видел, и не раз!» – «Так вот, эта дама снимает фильм о Бунине, – указал на меня Измайлов, – а денег у артистов на поездку во Францию, конечно, нет. Представь себе, если бы тебе сейчас пришлось покупать билеты в Большой не по государственной цене, а у спекулянтов на улице. Представляешь, во сколько бы тебе это обошлось? Я тебе предлагаю пожертвовать разницу в цене на развитие культуры, причём не вообще, а конкретно на Бунина».

Я затаила дыхание. Знала, конечно, что Борис Павлович любит пошутить, но такого я от него не ожидала. И вдруг господин спокойно сказал: «Нет проблем!» Открыл портмоне и начал извлекать… доллары. Медленно и торжественно. Сотни отстегнул. Он нас просто спас. Этой добавки нашей съёмочной группе хватило и на гостиницу, и на питание, и на транспорт.