Воин великой тьмы (Книга Арьяты и Трогвара) - Ник Перумов

Отыскать дом старого сэйрава не составило труда. Вскоре принцесса, пытаясь унять бешено колотящееся от волнения сердце, негромко постучала в ворота.

Дом Эммель-Зорага претерпел разительные изменения. Заново перекрытая кровля, новое парадное крыльцо, тщательно застекленные окна, выкрашенные стены… Все в этом доме прямо-таки кричало о достатке его обитателей.

— Что угодно госпоже? — вырос перед принцессой вышколенный слуга в новенькой, с иголочки, ливрее.

— Угодно видеть почтенного Эммель-Зорага! — с достоинством ответила Арьята.

Ее пригласили войти. Обширная прихожая была выстелена драгоценными коврами из стран Южного Хьёрварда; вдоль стен, как на параде, выстроилась тяжелая мебель черного дерева.

— Хозяин велел спросить, как ваше имя, почтенная? — вновь появился слуга.

— Имя мое — Арьята, — не поворачивая головы, надменно бросила принцесса. Для нее этот ничтожный человечишка, состоявший в услужении у других, вообще не существовал.

Лакей ушел, с удивлением косясь на принцессу и что-то бормоча себе под нос; Арьята осталась стоять, нетерпеливо ударяя себя ладонью по бедру, — ее, наследную принцессу, держали в прихожей!

Наверху раздались торопливые старческие шаги. Отпихнув ошеломленного слугу, теряя туфли и на бегу пытаясь запахнуть дорогой халат алого бархата, по ступеням лестницы сверху почти слетел Эммель-Зораг. Запыхавшись от неимоверного для него усилия, он секунду вглядывался в лицо принцессы, а потом вдруг упал перед ней на колени.

— Где мой брат? — медленно произнесла Арьята. — Где принц Трогвар?

И старый сэйрав, не поднимаясь с колен, принялся рассказывать. Однако стоило ему произнести имя Дор-Вейтарна, как принцесса вскрикнула, побледнела и зашаталась, как будто нош отказались держать ее.

Все потеряно. Все. Оборвалась последняя ниточка. Единственный человек, знавший о судьбе малыша, сгинул в подземельях Черного Ордена, сгинул в пожаре, который вольно или невольно, но разожгла именно она, принцесса Великого Халлана!

Эммель-Зораг подхватил ее под локоть, крикнул слуг, велев отвести гостью отдохнуть в самые лучшие покои, как он выразился, «этого недостойного дома»…

Арьята не помнила, сколько времени она пролежала вниз лицом, уткнувшись в пуховую подушку. Она не плакала, слезы у нее давно уже высохли. Она лишилась последней капли надежды. Дор-Вейтарна не стало, а Трогвар, наверное, погиб либо когда койары штурмовали дом старого волшебника, либо после, уже в крепости, испепеленной ее, Арьяты, собственными стараниями.

А потом она встала; одернув одежду, принцесса шагнула к двери, однако створки тотчас распахнулись ей навстречу, и в комнату поспешно всунулся хозяин дома, неуклюже пытаясь поклониться на ходу.

— Ваше высочество желает покинуть этот дом? — Глаза старого сэйрава ловили малейшее изменение выражения лица принцессы.

— Желаю, — отрубила Арьята.

— Все мое имущество и вся моя жизнь в полном распоряжении вашего высочества, — еще ниже склонился Эммель-Зораг. — Я не изменял его величеству, вашему батюшке, не изменю и вам! Возьмите меня с собой, я кровью искуплю свою вину!

— Ты даже не знаешь, что я собираюсь делать! — возразила принцесса.

— Что бы ни сделали вы, ваше высочество, я постараюсь помочь, чем только смогу.

— Хорошо, — медленно произнесла Арьята. — Я намерена вернуть себе престол. Сейчас я собираюсь в столицу, чтобы там осмотреться на месте.

— Значит, я поеду с вами, — решительно заявил старый сэйрав. — Я довольно отсиживался и боялся! В Дайре у меня найдется пара-тройка старых приятелей глядишь, чем и пригожусь вашему высочеству!

На том и порешили.

Дорога от Нелласа до Дайре ни в малейшей степени не походила на тот путь, что проделала Арьята с семьей после переворота в столице. Тогда они в ужасе бежали куда-то в неизвестность, скрываясь под чужими личинами, теперь же они ехали, блюдя достоинство знатных сэйравов, останавливаясь в лучших придорожных гостиницах; Арьята вновь наслаждалась угодливостью слуг и завистливыми вздохами трактирных девушек. Она понимала, что это нехорошо, что она долго была такой же, как и они, зарабатывая себе хлеб насущный игрой на лютне, но ничего не могла с собой поделать. Как огнем жгла одна мысль: изменники… все вокруг изменники… Верны остались лишь четверо — Эммель-Зораг, Дор-Вейтарн, баронесса Оливия да еще старая Ненна.

И все же наблюдательная Арьята не могла не видеть, что народу стало жить действительно легче. Ослабло бремя налогов; укрощено было лихоимство баронов; писари и судейские, к полному изумлению Арьяты, исполняли свою службу как должно, не вымогая бесконечные приношения; даже всемогущие храмы Молодых Богов поумерили свои аппетиты — жреческая десятина была урезана втрое. Многие, подавшиеся было в разбой, возвращались к прежним занятиям, и им не поминали прошлого или тому подобного. Даже пьяных на деревенских улицах стало меньше.

После урожайного года землепашцы расторговались, на плечах парней и девок из народа замелькали обновки, их было как никогда много; повсюду играли свадьбы, по-настоящему веселые свадьбы, да вовсю стучали топоры плотников, возводивших то тут то там новые бревенчатые хоромы.

Арьята атаковала вопросами Эммель-Зорага.

— Да, дела как-то на лад пошли, — с некоторой неохотой признался он. — Околдовали народ наш, что ли? Давеча слуга мой тарелку разбил в былое время ему бы пяток плетей, а тут я только рукой махнул. А он — нет бы радоваться хозяйской милости — денег где-то занял и мне такую же тарелку на следующий день притащил…

Однако по существу Эммель-Зораг ничего не знал.

— Законы новые, конечно, вышли, не без этого, — говорил он. — О налогах или, скажем, о землях общинных… Но главное, по-моему, не в том. Закон что, пока он работать начнет, лист с ветвей не раз облетит и снова распустится… Нет, тут дело в чем-то другом..

После недельного путешествия они въехали в столицу, великолепный Дайре. Богато украшенный предшественниками нынешних правителей, он являл собой причудливое смешение каменных построек разных эпох, окруженных двойным кольцом стен. Первый из владык Халлана, закладывая город, повелел оставить для дворца-цитадели огромное пустое место в самом сердце Дайре, категорически запретив подданным строиться в пределах Дворцовой площади. Громадный пустырь так и остался уродливой проплешиной; дворец же Халланских королей разрастался медленно, из-за избытка места ничего из старых сооружений не разбирали, а просто возводили очередную пристройку, отчего резиденция правителей приобрела странный и местами даже пугающий облик. Древние замшелые башни, помнившие самые первые баронские восстания, соседствовали с изукрашенными скульптурой и лепкой, огражденными колоннадами и анфиладами легких арок флигелями новейшего времени.