Две стороны стекла - Александра Турлякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не давал приказа стрелять в тебя, это стража из башни проявила своеволие, они видели, как вы уходите, и хотели остановить вас любой ценой. Сержант приказал: без оружия, но несколько солдат успели пострелять по вам… Они уже наказаны.
— Надеюсь, их не казнили? — Мне не понравились последние слова моего отца. Что, в этом мире инициатива тоже наказуема?
— А тебе не всё равно? Ты мог погибнуть, потому что кому-то захотелось выслужиться. Они нарушили приказ своего офицера…
— Это люди, отец! — я перебил его, повысив голос, и почувствовал, как от этого в голове моей застучало с большей болью. — Так нельзя…
Отец на мои слова только усмехнулся громко, он никогда не поймёт меня с моим европейским гуманизмом и толерантностью, хотя и был в моём мире много раз. Может, Патрик и прав был, когда говорил о том, что за побег его могут казнить? А что ждёт меня?
— Это мои люди и служат они мне, и служить они должны так, чтобы не делать мне плохо. Понятно? И ты тоже — мой сын, ты должен жить моими интересами, заботиться о своей семье, о Лоранде. А ты? — Граф скривился недовольно, в тоне его голоса я слышал нескрываемое разочарование. — Ты устроил побег заложнику и сбежал сам.
Я промолчал на это. Да уж, жить интересами семьи и Лоранда? Наверное, такими словами он и Агнес убеждал дать согласие на свадьбу? Ведь этот её жених и его отец приведут войска на предстоящую войну.
— Что с Патриком? — спросил я. — Вы догнали его?
— Догоним… — Отец кивнул. — Его найдут, обязательно найдут, вот увидишь. Я отправил отряд в Тодд, там переправа. Мимо на своей лодке он не пройдёт, Ронда мельчает, и его возьмут там. Через два дня, ну, может быть, три — он будет тут.
— И? — Я ждал ответа, боясь за участь Патрика.
— Я отправлю его к принцу Рикарду и предупрежу, что он склонен к побегам… Так что. — Отец демонстративно пожал плечами.
Я молчал, да, граф умел заставить чувствовать себя виноватым. Сначала он намекнул мне о наказании солдат, что стреляли в меня, теперь, вот, заговорил о Патрике, которого я уговорил бежать с собой. Если его вернут, привязыванием к кровати он не отделается.
— И его отдадут в свидетели, да?
— Не исключено. Но пусть принц решает, что с ним делать. Может быть, он останется заложником уже при его дворе. Будет папа посговорчивее…
Я помолчал, думая над словами графа, и снова не согласился с его решением:
— Так нельзя!
— А как — можно? Он — заложник! Он… — Но я перебил своего отца, хоть это и стоило мне больших усилий и боли:
— Агнес тоже была заложницей, но вы с Вирагом устроили ей побег! Так — можно?!
Граф Бернат поморщился недовольно на мои слова и надолго примолк, рассматривая моё лицо, думал о чём-то довольно долго. Потом ответил неторопливо и уверенно, будто прописную истину излагал:
— Не надо сравнивать Агнес и этого Патрика. Она — твоя сестра, а он… — Отец хмыкнул и пожал плечами. — Он — просто Патрик, сын моего врага. Так что…
Что я мог на это сказать? Конечно, Патрик — сын графа Сандора. Что я хочу кому доказать и до кого достучаться? Пустое это всё.
Я предпринял последнюю попытку и снова заговорил:
— Вы же против свидетелей? Если я правильно понял вас, вам не нравится, что они тут всем заправляют… Почему же вы хотите отправить Патрика в свидетели? Зачем увеличивать их количество? Если вы против…
В желании добиться понимания я даже сумел оторвать тяжёлую голову от подушки, потянулся к отцу навстречу, но боль пробила затылок раскалённой иглой, и я снова упал в пуховую мякоть. Блин! Как же мне больно, как больно… Я аж вспотел, честное слово! Никогда не думал, что от боли может так быть.
Граф Бернат молчал, глядя на меня. Потом он вздохнул и медленно заговорил:
— Если на следующем празднике Рождения Света Верховный Луч выберет семью графа Сандора, Патрик станет свидетелем. Праздник уже в этом году… А в приближающейся войне старший его сын погибнет, что это значит? Подумай сам, ты же неглупый.
Я думал, но головная боль отвлекала меня. И я ответил то, что первым пришло в мою голову:
— У графа всего два сына… Патрик и Арнолд… Почему вы думаете, что старший непременно погибнет? — Я усмехнулся и добавил ещё одну мысль: — Да и почему по жребию выберут в свидетели семью графа Сандора? Кто может дать гарантии?
Теперь хмыкнул и мой отец, отвернулся и прошёл к камину, наклонился и разворошил горящие поленья кочергой. Сноп искр взметнулся в дымоход, а лицо моего отца осветило ярким обжигающим светом. Граф стоял, в молчании глядел на огонь, а потом всё же сказал:
— Как ты там говорил: гипотетически?
Я обомлел. Он запомнил это слово, брошенное мною впопыхах, и не только запомнил, он понял для себя и смысл этого слова.
— Если всё сложится так, род графов Нандорских прекратит своё существование. — Граф обернулся и посмотрел на меня. — Он прервётся.
Я молчал на это. Во, оказывается, какие далёкие планы у моего отца-графа, он хочет уничтожить целый род. Не думаю, что у самого графа больше нет родственников, и некому будет принять на себя графский титул. У нас говорят, свято место пусто не бывает, кто-нибудь да найдётся.
— Мне нужен этот мальчишка, этот Патрик. Он был нужен мне, а ты устроил ему побег…
Я не нашёл, что сказать на это, и просто улыбнулся. Пусть отец, как хочет, так и понимает мою улыбку. «О, Патрик, ты же не глупый малый, обмани их всех и вернись домой к своему отцу и к брату… Поломай все коварные планы моего отца и сохрани свой род. Не дай своей семье кануть в Лету…»
И я, и отец долго
