Амрита - Банана Ёсимото

Наша квазисемья вышла из чайной.

Теперь мы шли по главной, самой шумной улице Китайского квартала. Вокруг была толкотня и суматоха. Веселые, праздничные лица. Как будто мы неожиданно очутились на каком-то красочном иностранном празднике. По обеим сторонам улицы стояли лоточники и продавали горячие китайские лакомства, от которых шел аппетитный пар. На входе в каждую лавку стояли коробки и корзины, набитые незнакомыми заграничными продуктами.

Я любила гулять по Китайскому кварталу. Когда мы приехали сюда в первый раз, я так возбудилась от здешнего шума и суматохи, что у меня даже кровь пошла из носа. Тут же вокруг нас собралась толпа, все начали давать советы. И мама потом мне рассказывала, что в тот раз ей было очень стыдно за меня.

Яркая, безостановочная круговерть этого места пробудила во мне какое-то новое, теплое чувство. Гасли и загорались бесконечные ряды дешевых неоновых вывесок, в вечернем воздухе мимо меня проплывали лица завсегдатаев и восхищенных гостей. Как я любила эти улицы и улочки, забитые под завязку разнообразными лавками и сувенирными магазинами, и нескончаемый людской поток…

Китайский квартал существовал сам по себе. Он был отдельной вселенной со своими правилами и порядками. Все здесь было странно и необыкновенно.

Брат шел рядом с «папочкой», крепко держа его за руку.

«Папочка» что-то рассказывал Ёшио про те лавки, мимо которых мы проходили. Ёшио внимательно слушал. Лица обоих светились тихой радостью.

«Здорово, – подумала я. – Прямо как во сне».

Мы не спеша шли по многолюдным улицам. И в лицах прохожих мне чудилась та же светлая радость, которую я читала на лицах дорогих мне людей. Эти лица впитали в себя прелесть вечера и эти восхитительные аппетитные запахи… Где-то готовится ужин, посреди стола стоит чайник с горячим ароматным чаем. Идут люди. Уловив этот аромат, кто-то вспомнит о своих дедушке и бабушке, кто-то о свадьбе, кто-то о похоронах. О поездке за границу и о сувенирах, привезенных из этой поездки…

Запах, вызывающий в нас ностальгию. Все места, где живут люди, обладают этим характерным запахом – запахом жизни. У каждого из нас есть родители: мать и отец. Мы помним их с детства. Как они меняют нам пеленки, как они ссорятся. Чем больше людей, тем больше воспоминаний.

Все, кто идет сейчас рядом с нами по улице, несут с собой свои воспоминания. Богатые ли, бедные ли – ночью, укрывшись одеялом и смежив веки, – все видят сны.

Теплые, влажные сны.

Я тоже иду сейчас по этой улице. А потом я умру. Но город останется жить. И все также здесь будут ходить шумные толпы… Как хорошо, что это так. Как странно… Как грустно… Я уже почти не чувствовала собственного тела – оно превратилось в газ, стало настроением.

Плывя в людском потоке, я думала о том, что все мы всего лишь исчезающие фантазии…

– Вы до сих пор преподаете в университете? – спросила я у «папочки».

К этому моменту мы уже закончили ужинать и теперь, сытые и расслабленные, доедали традиционный десерт из тапиоки.

– Ну да. Пока вроде меня не увольняют.

«Папочка» был специалистом по азиатским литературам и знал около десятка разных языков.

– Может, мне пойти учиться в твой университет? – сказал Ёшио, глядя на отца.

– К тому времени я, наверное, уже выйду на пенсию и буду заниматься своими любимыми исследованиями. Преподавание – штука утомительная.

– Я слышала, вы снова женились и у вас ребеночек родился, – сказала я.

– Ребеночек? – удивленно сказал Ёшио. – Значит, у меня есть брат? Или это сестричка?

– Сестричка, – улыбнулся «папочка». – Ей годик всего. Мы ее назвали Шёко – от китайского иероглифа «величественный». Как видите, все очень незатейливо. Откровенно говоря, дурацкое имя, но теперь уже поздно.

– Ну почему же дурацкое? Может быть, с таким именем ее ожидает великое будущее, – сказала я, хотя в душе была согласна с тем, что имя и правда незатейливое.

– Кстати, Сакуми, твое имя тоже имеет китайские корни. Только история там гораздо интереснее, – сказал «папочка».

Мы с братом подумали об одном и том же и обменялись удивленными взглядами.

– А я-то всегда думала, что у меня японское имя. «Красота молодой луны». Разве не так? По крайней мере, мама мне именно так рассказывала…

– Я не знаю, почему тебя решили назвать именно так: видишь ли, вопрос о твоем имени решал не я. Но насколько я знаю, к «молодой луне» это не имеет никакого отношения. Может быть, твоя мама забыла обо всем за давностью лет, а может быть, просто перепутала.

– Ну, хорошо. А что же тогда означает мое имя? – спросила я.

– Если пересказывать всю историю вкратце, то твой папа, если помнишь, читал очень много книг по экономике. В том числе и всякие популярные околоэкономические книжки. Например, книги о том, как преуспеть в бизнесе и так далее. Так вот – первый иероглиф для твоего имени он отыскал в одной из таких книжек. Там пересказывалась одна древняя китайская легенда, которую я тоже случайно знаю – еще студентом ее читал и запомнил.

– Какая еще легенда?

– Давным-давно в Ханьском царстве-то есть в древнем Китае – жил один человек по имени То Хо Саку. Он хоть и слыл чудаком, но, тем не менее, пользовался уважением императора. Из императорского дворца ему часто присылали дорогие подарки, но То Хо Саку обращался с присланными дарами так, как если бы они ничего не стоили. Если это была ткань – он небрежно набрасывал ее себе на плечи и отправлялся на прогулку. Если это была дичь, он клал сырое мясо себе за пазуху и так и ходил с ним целый день, пока оно не начинало пованивать. Деньги он тратил на женщин и вообще вел себя в высшей степени странно.

– Какая ужасная история! – возмущенно сказала я. – Что в ней хорошего?!

– Подожди, это еще не все. Сейчас начнется самое интересное. Короче, люди начали называть То Хо Саку чудаком прямо в лицо. В ответ на это он всегда говорил одно и тоже: «Древние люди скрывались глубоко в горах, а такие как Саку скрываются в императорских чертогах». Вот такая легенда.

– Ну и? – сказала я не очень вежливо. – Не вижу для себя ничего интересного.

В принципе, смысл истории был более-менее понятен. Но почему Маю захотела, чтобы я об этом узнала? Зачем ей это?

– Вариант с луной более романтичный. Для женщины как-то больше подходит, – сказал брат.

– Может, и так, но в случае с Сакуми, если не ошибаюсь, – сказал «папочка», – имя вполне соответствует своей хозяйке.

– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, – улыбнулся брат.

– Я тоже понимаю, – сказала я, – но меня это мало утешает.

Во всей этой истории была только одна необъяснимая вещь – приветливость Маю. С чего это она вдруг стала такой дружелюбной? Что ей понадобилось?

– Ну что ж. Я просто подумал, что тебе будет интересно, – сказал «папочка». – Извини, если

что не так.

Я вспомнила, каким неуверенным в себе был этот мужчина в те времена, когда жил с моей мамой. Как он ревновал ее, как страдал. Теперь все изменилось – он успокоился, поверил в себя.

Мне не хочется думать о том, что их с мамой отношения с самого начала были ошибкой, но, кажется, сейчас он наконец-то нашел себе подходящее место, уютный дом, новую семью.

Мой брат рядом со своим отцом снова стал ребенком. Он весело улыбался, глаза его сверкали. Наверное, это умение молниеносно возрождаться к жизни и есть молодость…

Сажая нас в такси, «папочка» несколько раз повторил, чтобы мы обязательно приезжали еще. Перед тем как дверь закрылась, он попросил водителя, чтобы тот провез нас по мосту Йокогамма Бэй Бридж. Наконец мы тронулись с места. Обернувшись, мы с Ёшио смотрели через заднее стекло на «папочку», который махал нам рукой, до тех пор, пока не потеряли его из виду.

В конце концов Ёшио так ничего и не спросил у отца. По крайней мере, за всю нашу прогулку они не обсудили ни одной серьезной темы. Но я была уверена – то, что Ёшио хотел узнать, он узнал и без всяких слов.

Я знаю, что это за «одна вещь», которую брат хотел выяснить у отца.

«Сын я тебе или нет?» – Ответ был очевиден уже на первой минуте нашей встречи, когда «папочка» пристально вгляделся в него и расцвел широкой улыбкой. И потом было еще множество доказательств: то, как они шли, взявшись за руки, и то, как он махал нам на прощанье. Все эти жесты были пронизаны искренней отцовской любовью. Я даже растрогалась. Наше такси ехало по шоссе, словно впереди нас ждало продолжительное путешествие – десятки и сотни тысяч километров.

Я и мой брат.

Уехать вдвоем далеко-далеко.

Это чувство усилилось еще больше, когда мы свернули на скоростную трассу и наконец выехали на сияющий в ночи над заливом гигантский мост в форме буквы «Н». Мы мчались по мосту. В порту, покачиваясь на волнах, тихо дремали корабли, освещая своими огнями морскую поверхность. Красные, оранжевые, белые. Далекие и близкие.

На выезде с моста дорога свернулась спиралью. Фары выхватывали из темноты блестящие стрелы и треугольники, указывающие на направление поворотов. Это было восхитительное зрелище. Мы скользили через ночь в сверкающем световом потоке. Искрящийся пейзаж пролетал за нашими окнами.