Жена императора-изгоя (СИ) - Ева Бран
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Графа привели в военный корпус, где мы с Ярхорном его дожидались. Когда «батюшка» увидел меня живой и здоровой, его так перекосило, что, казалось, он схватил воспаление лицевого нерва.
— Расскажите сами или прибегнем к ментальной магии? — только и спросил император.
— Я даже выбора бы этому червяку не давал, — рыкнул Вейрох.
Граф попятился, утыкаясь спиной в воинов, охранявших выход.
— Мы слушаем, — напомнил Ярхорн.
— Почему она не сдохла? — вместо ответа прозвучал неожиданный вопрос. Получается, «родственничек» и не думал раскаиваться.
— На магический допрос его, — не выдержал муж, развязывая руки военачальнику.
«Папенька» покинул комнату в гробовом молчании, напоследок одарив меня взглядом, полным ненависти. Не выдержав, разрыдалась, бросаясь в объятия мужа. Я не понимала, чем заслужила подобное отношение. Да и напряжение этого бесконечного дня с силой рвалось наружу. Я больше не могла сохранять беспристрастный вид.
Ярхорн до прихода Вейроха, как маленькую качал меня на руках, гладя по спине и приговаривая, что теперь всё позади и я в безопасности.
Военачальник пришёл через час и вид имел озверевший.
— Докладывай, — кивнул Ярхорн, как только я встала с его колен. — Эберми тоже вправе знать.
— Она не дочь графа, — военачальник без предисловий вылил на нас ушат холодной воды. — Жена нагуляла ребёнка с заезжим бароном. Муженёк узнал обо всём, когда Эберми исполнилось три года, и у неё проснулась магия земли. Тогда граф убил собственную жену, но от дочери не отказался, боясь навлечь позор на свою голову. Он просто изводил девочку, методично запечатывая её магию. Граф надеялся, что Эберми не оправится после попытки самоубийства. А потом, когда она победила в отборе, возненавидел её пуще прежнего. Тогда-то эта падаль и вступила в сговор с семейством Дартис, чтобы извести дом Дорвари. Лабрюз взял на себя устранение жены императора, а когда повелитель, убитый горем, станет слаб, то в игру должны были вступить союзники. Дартис планировал подложить под правителя дочь, а та в свою очередь сначала извела бы законного наследника, и после рождения собственного сына, устранила неугодного супруга. Они выжидали. Сначала хотели, чтобы шум после первой диверсии улёгся, а потом война…
— Это фамилия Агниры, — пробормотала я. — Той конкурсантки, которая пришла первая в испытании с пещерой, но применила магию, и в итоге я выиграла?
— Да, — сухо подтвердил Ярхорн. — Они жаждали занять престол. Планировали убить меня после того, как доченька выйдет за императора замуж.
— Так ты знал?
— Эбби, я привык выживать и никому, кроме Вейроха не доверять. Неужели ты думаешь, что я пустил бы отбор на самотёк?
— А я боялась, что она победит… — сказала тихо.
— Хотела меня защитить? — тепло улыбнулся супруг.
Кивнула, закусывая губу.
— Семью Дартис уже арестовали? — обратился Яр к военачальнику.
— Работаем над этим. Они помогали графу. Сам бы он никогда не достал столь редкий яд, потому что с опальным драконом никто не стал бы иметь дела. Даже отъявленные негодяи. Просто побоялись бы. Ведь надо быть совершенным кретином, чтобы продать отравляющее вещество дракону, который точит зуб на императора.
В итоге праздник был испорчен. Гости испытали большой стресс, но, когда узнали, что с императрицей всё в порядке, возобновили торжество, теперь отмечая благополучный исход страшных событий.
Допросы длились больше пяти дней. Вейрох прорабатывал всех, кто хоть раз имел неосторожность встречаться с семейством дома Лабрюз и Дартис. В итоге был найден сильный маг, с помощью которого и создали правдоподобную иллюзию, демонстрирующую меня и Вейроха целующимися в укромном уголке сада.
Эпилог
Всех лиц, причастных к заговору против императорского дома казнили через десять дней после покушения на меня. Эльфы с их специфическими умениями оказали неоценимую помощь расследованию.
А я всё время думала, сколько же нужно иметь ненависти в сердце, чтобы хладнокровно отравить невиновного человека. Бедная Эберми. Она жила в клетке, постоянно терроризируемая собственным отцом. Девочка была не виновата в преступлениях матери, и сейчас я искренне оплакивала её, прося у высших сил, чтобы они подарили ей новое воплощение без боли. Я вымаливала для несчастной души прощения и любви.
Но время текло, будто полноводная, горная река, события шли своим чередом, стирая болезненные воспоминания. Нашему сыну исполнилось шесть лет. Даже не верилось, что минуло столько дней. Дар рос серьёзным мальчиком и рано научился разумно использовать магию, которая становилась сильнее с каждым днём.
— Как ты думаешь, когда наш сын сможет исполнить просьбу ундин? — Ярхорн притянул меня к себе, целуя в плечо.
Мы стояли на обрыве одного из заповедных островов и смотрели, как местное светило утопает в розовой вате облаков.
— Если магия будет крепнуть такими темпами, то уже через пару лет, — улыбнулась мужу, растрёпывая его платиновые пряди.
— Скоро проснётся его дракон, — продолжил Яр. — У нас принято отмечать это событие.
— Надеюсь, в этот раз праздник обойдётся без неприятностей, — хмыкнула.
Ярхорн рыкнул, и я почувствовала, как напрягаются его мускулы. Он до сих пор остро переживал тот день. Спустя пару лет муж признался, что его мучат кошмары. Во снах он не успевает меня спасти. Я знала, что до сих пор страшные видения изредка посещают его.
— Эбби, мне кажется, нам пора подумать о маленькой сестрёнке для Дара, — перевёл неприятную тему муж. — И я совсем не против, если мы займёмся этим прямо сейчас, — Яр игриво прикусил мне мочку уха, отчего по всему телу побежали мурашки.
Я по-прежнему остро реагировала на своего мужчину. Возможно, это следствие драконьей сути, а может быть, мы — половинки душ, которые соединили высшие силы. Для меня это было неважно. Главное, я чувствовала, что нахожусь на своём месте. Каждый день рядом с Ярхорном был наполнен невероятным счастьем и любовью.
— Согласна, — прошептала мужу в губы, увлекая его к поляне с мягкой травой.
— Я люблю тебя, — с надрывом проговорил Яр, кутая меня в своих объятиях. — Иногда ощущаю себя полным безумцем, — рассмеялся он, когда мы лежали на мягкой травяной перине, раскинувшись под розовой ватой низких облаков.
— Почему?
— Потому что порой меня накрывает невыносимо острое желание раствориться в тебе, слиться в одно существо и больше не
