Место смерти изменить нельзя - Татьяна Светлова

— Она Максиму нужна, для работы. Он не может ее найти и обратился к услугам детектива, — отшутился Реми. — Так попытайтесь вспомнить, что вы о ней слышали, когда, при каких обстоятельствах?

— Это было так давно…

— Как давно?

— Ну, не знаю, год, может быть, назад…

— Так. И что вам говорил ваш отец?

— Что там много документальных фактов из той эпохи. Папа еще сам, по-моему, не читал в тот момент. Он к нам приехал прямо из библиотеки с этой книгой… Если мне память не изменяет. И то удивительно, что я хоть это помню — наверное, потому, что папа потом ее искал.

— Погодите, что значит — не читал? Не читал до приезда к вам, а потом она пропала?

Реми глянул недоумевающе на Максима. «Ну да, — сообразил Максим, — если он ее не читал, как он мог найти тайник?»

— Я не могу вам сказать точно, мне так кажется, что он говорил: вот, мол, нашел в библиотеке книгу, пролистал, там любопытные факты из эпохи русской эмиграции…

— И как книга пропала?

— Я не знаю. Папа потом спрашивал, не забыл ли он ее у нас. Но у нас ее нигде не было, я помню, что я ее искала.

— Значит, он не знал точно, где именно потерялась книга?

— Ну, видимо… — Соня пожала плечами. — У вас что-нибудь есть новое?

Нашли что-нибудь для Пьера?

— Не беспокойтесь, Соня, я свое дело делаю.

— Ведь это не он убил папу?.. — тихо спросила она, коротко глянув на Реми исподлобья.

— Я стараюсь это доказать.

— Я все время вспоминаю этого человека в саду. Это был не Пьер!

Поверьте мне, Реми, это был не он! Я теперь в этом абсолютно уверена. У меня даже такое ощущение, что еще чуть-чуть, и я узнаю, кто это был. Это лицо, фигуру…

— Еще немножко терпения, Соня, еще немножко. И мы его все узнаем.

Соня предложила им кофе, но Реми вежливо отказался, сославшись на дела.

Максим колебался. Соблазн остаться еще раз наедине с Соней, и… и… И что? Они были убийственно чужими, словно никогда и ничего между ними и не было.

А что, собственно, было? Так, проскользнуло чувство, взыграло желание — подумаешь, бывает. Ничего особенного, это жизнь, се ля ви.

И эта жизнь у каждого своя.

Он отказался и вышел с Реми.

— Куда сейчас? — спросил он детектива в машине.

— Вы торопитесь? Если да, я вас отвезу домой.

— А если нет?

— Тогда сделаем крюк. Мне надо повидать Пьера.

— А вас пустят? С ним свидания не разрешены.

— Меня — пустят. Мне есть что продать полиции: вашу книжечку.

Реми припарковался перед комиссариатом полиции Версаля и, предложив Максиму осмотреть в ожидании Версальский дворец, скрылся в высоких створчатых дверях комиссариата. Максим побрел в сторону дворцовой площади.

Дворец был огромен, великолепен и величествен. Булыжная дворцовая площадь неслышно отдавала цокотом копыт былых пышных конных процессий, громыханием колес золоченых карет — чтобы весь город слышал. Максим мельком подивился тщеславию Короля-Солнца, запечатленному в каждом камне помпезного здания.

Он прослонялся час, который отвел ему Реми, вокруг дворца, не столько рассматривая знаменитую достопримечательность, сколько предаваясь потоку своих размышлений. "Конечно, наличие драгоценностей в тайнике меняет все, как сказал Реми. И искать надо среди тех, кто читал книгу, кто общался с Арно. Может быть, и Пьер — не вижу никаких причин, по которым Реми его так уверенно исключил.

Если он и не пошел бы на преступление ради какого-то столика в несколько сотен тысяч франков, то драгоценности… Они могут стоить несколько миллионов, совсем другой расклад! И он думал, что они по-прежнему там, в тайнике, не зная, что дядя их уже нашел. Поэтому он решил убить его… Как он побледнел, когда Соня сказала, что папа сделал завещание на мое имя! Ну а если уж действительно это не он… Книгу мог прочитать кто угодно. И любой мог убить. Такой мотив, как миллионы, подходит всякому.

"Ну, не всякому, допустим, — возразил он сам себе. — Мне не подходит.

Нравственные ценности, мировоззрение, воспитание — все то, что называется культурой, — не позволит. Душа не позволит. Душа".

Погордившись собой мгновение, он вдруг ощутил острую тоску. Желание счастья. Такому славному парню, как он, пристало быть счастливым! А он — был ли? Формально — да. Формально — он талантливый режиссер, который уже добился успеха и добьется, он был уверен, еще большего. Богатство — пока не было, но эта приятная вещь уже где-то брезжила на горизонте. И внешне бог не обделил, и женщины у него были, даже с лихвой… И характер хороший — легкий и веселый. А вот счастлив…

Максим перебирал свою пустоватую суму счастливых мгновений — итог был жидок, протекал меж пальцев, почти ничего не оставляя.

Почему-то казалось, что для счастья ему нужна Соня.

Душа моя. Соня.

Соня, Соня, Сонечка.

Почему ты не живешь в России?

Почему ты мне не встретилась в Москве? Почему ты мне не встретилась?

Русские девочки в общем-то красивее француженок… Но эта тонкость, эта таинственная прелесть, это летучее очарование, это медлительное наслаждение от беседы и просто от созерцания — все это только в Соне, в Соне. Ты так чудесна и так недосягаема, что я устал тебя любить, устал тебя желать, устал надеяться — ты все равно безнадежна. Безнадежно не моя.

Реми уже ждал его у машины.

— Пьеру тоже показалось, что Арно к тому моменту книгу еще не читал, а только пролистал.

«А все-таки, когда я отказался остаться на кофе, Соня была разочарована…»

— Что логично на самом деле, — продолжал Реми. — Иначе бы Арно не стал трезвонить, что в этой книге интересные факты.

«И даже, пожалуй, задета…»

Реми кинул внимательный взгляд на Максима. Заметив, Максим слегка смутился и закивал:

— Там действительно интересные факты…

Детектив усмехнулся.

— А как же дядя тогда о тайнике узнал? — попытался включиться в разговор Максим..

— Вторую книгу забыли? С потерянными страницами? Вот я думаю, что Арно их и «потерял». Он просто нашел эту книгу в другой библиотеке и узнал о тайнике, только позже того, кто у него стащил первый экземпляр… Полиция выяснит, на чьи имена были выданы книги. И это будет скорее всего имя Арно Дорана.

«Все-таки я точно знаю, что Соня ко мне неравнодушна. Как бы она себя ни вела со мной, как бы она ни боялась разрушить свою жизнь с Пьером, но ее тянет ко мне, тянет!»

— Кстати, я подумал еще об одной возможности…

— О какой? — рассеянно откликнулся Максим.

— Эта дама, написавшая книгу, могла иметь потомство. И потомство могло быть в курсе описанных ею историй. А дама, заметьте, жила во Франции, в Ницце.

И, учитывая страсть Арно оповещать окружающих о своих делах, кто-нибудь из ее детей или внуков мог услышать о «русском наследстве» известного актера и сопоставить факты…

— И решил воспользоваться семейным преданием! — окончательно проснулся Максим.

— И даже вырванные страницы в библиотечных экземплярах вполне могут оказаться плодом стараний потомка «графини 3.»!

— И как это выяснить?

— Пошли звонить Соне.

— Соне?

— Графскими потомками я займусь завтра с утра. А пока что у меня есть кое-какой план на этот вечер.

— И что вы собираетесь сказать Соне?

— Говорить будете вы — так вопросов будет меньше. Скажите, что звоните по моей просьбе. И что я прошу Соню собрать сегодня вечером у себя своих друзей — вы якобы не знаете зачем. Предположите, что я хочу прийти и задать какие-то вопросы. Главное, чтобы к Соне пришла на весь вечер вся ее обычная компания. И детектив сунул телефон Максиму в руки.

— …А я и так сегодня принимаю всех наших друзей у себя, — сказала Соня в ответ на заготовленный текст, который Максим произнес в телефон несколько нежнее, чем ему бы хотелось. — Я хотела вас с Реми тоже пригласить, но вы так быстро ушли…

«Я был прав. Ее задел мой отказ». — Максим почти ликовал.

— Так что приходите, если хотите.

Максим глянул на детектива, однако шептать не рискнул, боясь выдать, что Реми находится рядом с ним. Последний, однако, слушал разговор, прижавшись ухом к обратной стороне трубки и теперь делал Максиму «большие глаза».

— Я думаю, что Реми как раз собирается к тебе прийти, — рискнул ответить Максим и увидел по выражению лица детектива, что ответил правильно. — Я так понял, что у него есть вопросы ко всем.

— А ты — придешь? — Соня была откровенно настойчива, и Максим вдруг испугался. Испугался, что все начнется сначала, все то, что только начало утихать в душе — сердцебиения, головокружения, сны и полная бесперспективность отношений.

— Постараюсь, — уклончиво ответил он. На этот раз получилось холоднее, чем ему бы хотелось, и он был недоволен собой до отвращения.

Соня моментально почувствовала изменение в его тоне.

— Как хочешь, — с прохладней ответила она ему. — В нашем доме тебе всегда рады, ты знаешь.

— Ну что, — теребил его Реми, — сделает?