Реликт - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, Кроули говорил правду? Универсум отдал наш домен другому Игроку…
– Кроули болтун и беспринципный экспериментатор, но защищать свои идеалы готов до конца… если речь идет не о его собственной жизни. Хотя суть не в его идеалах. Давайте-ка проясним ситуацию. Универсум, то есть Вселенная, которой принадлежит… принадлежал наш метагалактический домен, является не просто разумной Сверхсистемой, но – Сверхсистемой Игроков. И одновременно Игроком высшего плана. Но есть Игроки еще более высокого уровня, регулирующие Законы Игр, так называемые Абсолютные Игроки. В Большой Вселенной их бесконечное число, разделенных не расстоянием и временем, но Бесконечностью и Вечностью, пространствами Несуществующего и Невозможного. Однако и они не являются последним горизонтом Идеала и Гармонии жизни, потому что и вся Большая Вселенная – это одна колоссальная, вечная, многомерная и многокритериальная, недоступная никакому человеческому воображению Разумная Игра!
Последнее слово Грехова прозвучало как удар гонга, от которого у Влада перехватило дыхание.
Грехов улыбнулся.
– Теперь спустимся чуть пониже. Как говорится, туда, где меньше Бога, но больше человека. Мы многое можем, все здесь присутствующие, но продолжаем оставаться людьми, в отличие от изгоев типа Кроули, ставших человеконенавистниками в силу ущербности психики. Итак, я нарисую вам схему выращивания Игрока в таких Метавселенных, как наша, чтобы вы ясно представляли себе, что происходит.
Первый этап – это рождение Метавселенной, причем происходит это по-разному, в зависимости от условий Игры и воли Творца. К примеру, наша Метагалактика возникла в результате инфляционного раздувания и многоуровневого фазового сдвига вакуума.
Затем в образовавшемся континууме появляются Архитекторы Мира, задача которых – откалибровать вакуум таким образом, чтобы в Метагалактике появились более сложные формы жизни. На смену Архитекторам приходят Конструкторы, оптимизаторы Мира, создающие его сетчато-волокнистую звездно-галактическую структуру. Или иную другую, но с огромным разнообразием структурных форм.
На смену Конструкторам должны появляться Инженеры Мира, чья цель – нарушение симметрии и дальнейшее усложнение форм материи и жизни и путей развития разума, способного объединить в с е потенциально интеллектуальные системы в одну.
Затем наступает эра Духовных Организаторов, отвечающих за метаэтику жизни. Часть морально-этических принципов культурогенеза культивировалась и на Земле, и на Гее, они известны и под десятью заповедями христианской Церкви и под принципами этики духовного очищения.
И, наконец, появляется Глобальная Разумная Система, либо становящаяся Игроком, либо переходящая в состояние Заповедника немыслимо сложных форм жизни. Об этом я говорить не буду, это тема отдельного разговора.
Что же произошло в нашей Метавселенной? А произошел сбой эволюции, допущенный Конструкторами, по вине которых Инженеры в Метагалактике так и не появились…
– Это мы знаем, – перебил Грехова Асур Вариг. – Мы хорошо изучили ваше послание, теорию и инструкции…
– Погоди, Асур, – мягко остановил Дивий руководителя «контрас». – Я так понимаю, что все это говорится для наших молодых помощников, за которыми будущее.
– Ты прав, старик, – сказал Грехов, сквозь мудрую усмешку всезнания в его глазах проступила неимоверная усталость и тоска. – За ними будущее.
– И все же я хотел бы знать, кто теперь хозяин Космориума, – упрямо проворчал Вариг.
– Я, – прозвучал из воздуха сильный и властный голос; пространство качнулось, и посреди гостиной возник высокий крутоплечий мужчина в странном сияющем костюме, лобастый, крупногубый, с прозрачно-серыми глазами, в которых светились такие же, как и у Грехова, ум, сила и знание.
Влад почувствовал толчок сердца, сглотнул колючий ком в горле, сделал шаг вперед.
– Отец?!
Ставр Панкратов шагнул ему навстречу, несколько мгновений всматривался в сына, и они обнялись.
Среди наблюдавших эту сцену прошло движение. Потом Железовский повернулся к Грехову с грозным прищуром:
– Ты знал, что Ставр – Абсолютный Игрок?
– Ну, как тебе сказать… – задумчиво проговорил Габриэль.
– Так и скажи. Напустил туману…
– Это не совсем так. – Ставр Панкратов отодвинул от себя сына, поманил Улыбу. – Я не Абсолютный Игрок, но его… скажем так, полномочный представитель. – Ставр обнял одной рукой Влада, другой Улыбу. – Ну что, дети, идемте со мной? Я покажу вам свою обитель. Мама давно вас ждет.
Влад встретил взгляд девушки, отстранился.
– Отец… я догадывался… но скажи: сближение Стенок… твой замысел?
Ставр пошевелил бровью, разглядывая нарочито бесстрастное лицо сына, помедлил.
– Не мой, но я его поддерживал.
– Останови процесс!
– Ты не понимаешь… это Изменение…
– Останови сдвиг Стенок, отец! Твое Изменение снова сбросит род человеческий на дно эволюции! Это их дом. Это мой дом! Я понимаю, ты волен менять правила Игры в любой области своих владений, но дай нам шанс… дай нам шанс вырастить полноценного Игрока самим!
– Кому – нам?
– Вот им, – Влад кивнул на Горана, Варига, Дивия, – Улыбе, ее отцу, родичам… мне…
– Ты не хочешь пойти со мной? В твой новый мир?
– Это твой мир, отец. А этот израненный мир – мой!
– Но ведь здесь скоро начнется война за передел собственности…
– Тем более я должен остаться!
Ставр, опустив голову, прошелся по комнате, не обращая внимания на своих бывших соратников, обменивающихся косыми взглядами, и при каждом его шаге вздрагивал пол, дергался бункер, сотрясалась земля,