10 жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин - Иван Просветов

«24/X. Павелец. Много эшелонов пустых на запасном пути… Думаю о Золотой Орде, читаю Овидия. Идем на Ряжск…» [4]. «26/X. Стоим на малых полустанках… Я читаю корректуру «Батыя»…». «29/X. Проснулся в темноте. Находимся в 6 км от Мичуринска… В 10 утра поехали обратно на Ряжск. Пробыли в Ряжске целый день… Высоко в небе как «галочка» летал немецкий самолет-истребитель. Около него лепились черные дымки наших зениток… Написал целую главу про Каллисфена. Мороз. Все засыпано мелкой снежной пылью» («Смерть Каллисфена» – продолжение «Огней на курганах»; Ян надеялся когда-нибудь вернуться к жизнеописанию Александра Македонского [5]). «30/X. Уже идем по пути на Моршанск, Пензу, Сызрань и Самару… Поезд медленно, но непрерывно движется вперед» (Ян по старинке называл Куйбышев Самарой).

«1/XI. Безнадежно застряли на малом полустанке. Несколько поездов (говорят, везут раненых) и с разобранными станками заводов нас обогнали. Все варят себе щи и чай в степи близ полотна. Я читаю «Разговоры переводчика». 3—4 часа дня. Ст. Башмаково. Все ждут поездов… Полная неизвестность, отсутствие начальства и организованности. Но все притихшие… Один красноармеец говорит: – У немца призваны пацаны по 16 лет. Они летчики или танкисты, прошли обучение. А у нас прислали пополнение пацанов, так бой начался, а они кричат: «Мамонька, ратуй!». «4/XI. Утром стояли в Пензе… Кругом станции толпа, все рвутся на восток, и у всех в глазах страх и отчаяние…». «6/XI. Прибыли в Сызрань… Перед Куйбышевым еще застава и проверка документов… Я сам достаю кипяток из отводной трубки паровоза. А Москва далеко как сон. Около 3 часов дня подъехали к Волге. Какой величественный вид! Открылась грандиозная панорама. Сине-стального цвета вода, тихая, едва рябится. Песчаные острова, на той стороне лиловые леса и над всем этим грозовые тучи, пронизанные лучами солнца… Неужели все это достанется немцу из-за нашей растяпистости, ротозейства и [неразборчиво]?»

Попадись эти строчки на глаза попутчику, не чуравшемуся доносов, Яна могли бы арестовать за высказывание пораженческих настроений. Но почему столь резкие слова? Стремительное наступление немцев по всем фронтам и огромные потери Красной армии вызвали оторопь у советских граждан. Люди помнили, как гитлеровская Германия, злейший враг СССР, после заключения договоров о ненападении и границе стала считаться едва ли не дружественным государством. Помнили сообщение ТАСС, прозвучавшее по радио 13 июня 1941 года и затем напечатанное в газетах: «По данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт лишены всякой почвы». А сколько говорилось о высочайшей бдительности и боеспособности Красной армии!.. «Наше дело правое. Враг будет разбит», – в эти слова хотелось верить, но пока победа казалась очень далекой.

«7/XI. Ночью переехали мост через Волгу… Я крепко спал… Ночью увидел Маку… Она была веселая, уверенная, в темно-малиновом платье. Я был так рад, что она снова ко мне вернулась, что расплакался и в слезах проснулся, и в окне увидел восход зари». На этом дорожный дневник Яна заканчивается. Утром 7 ноября эшелон добрался до Куйбышева.

В запасной столице для автора «Чингиз-хана» и «Батыя» не нашлось дела. «Работающие группы писателей», согласно указанию товарища Щербакова, создали в Казани, Чистополе и Свердловске. А писательский штат Совинформбюро в Куйбышеве был уже укомплектован [6].

Ян написал несколько статей для газеты «Волжская коммуна». Получил продовольственные карточки в местном отделении Союза писателей. Средств на жизнь не хватало, но Василий Григорьевич не мог пересилить себя, когда заходил в книжные магазины. «Нашел II том „Сборника материалов по истории Золотой Орды“. Купил еще Низами. Денег нет, а трачу. Но – для „Золотой Орды“ этот сборник необходим…» [7].

В начале декабря пришла телеграмма от невестки Оксаны: вместе с детьми – девятилетним Феликсом и малышом Мишей – она перебралась из Уфы в Ташкент и теперь бедствует, так и не получив продовольственный аттестат, положенный ей как жене командира. Ян решил ехать выручать семью сына. Он продал кое-какие вещи, выслал деньги, не без труда приобрел билет на поезд. «Нет ничего ужаснее поезда, переполненного до отказа беженцами всех видов», – врезалось ему в память. 19 декабря он добрался до Ташкента; выяснилось, что Оксана переехала в поселок Алмалык.

Янчевецкий поселился в доме на Ульяновской улице, где проживал его приятель по Самарканду – горный инженер Юрий Алферов. «В нашей квартире жило тогда четыре семьи, – вспоминала М.Ю.Алферова. – В маленькой комнате мы – четверо, в большой комнате, разгороженной ширмами – еще три семьи, десять человек. В уголке стояла кровать Василия Григорьевича, а напротив у окна – его стол… И в этой тесноте, холоде, шуме и плаче детей он работал. Ежедневно в 5 часов утра, когда все еще спали, зажигался свет на его столе, и он начинал писать. У Василия Григорьевича была трубочка для курения. Мы спрашивали его, зачем он курит, когда пишет (обычно он редко курил). Смеясь, он отвечал, что эта трубочка помогает ему создать образ, в струйках дыма он видит своих героев…».

«Сегодня, Хаджи-Рахим, ты в Средней Азии, – записал Ян в дневнике в первый день 1942 года. – Улетай мечтой в прошлое этой сказочной земли! Сосредотачивайся в выполнении замыслов! Доводи начатое и задуманное до конца! Создавай сказки, чтобы они жили, запоминались и будили в человеке светлые мысли и добросердечные желания» [8].

Яна не собирались выдвигать на Сталинскую премию, и каким образом его фамилия оказалась в списке кандидатов – загадка.

26 декабря 1941 года «Правда» объявила: «Сталинские премии будут присуждаться за выдающиеся научные работы и изобретения и выдающиеся произведения в области литературы и искусства, законченные в 1941 году, а также в период с 15 октября 1940 г. по 1 января 1941 года… Имя товарища Сталина вдохновляет воинов Красной Армии на подвиги беспримерного героизма и самоотверженности. Это имя воодушевляет миллионы рабочих, колхозников, интеллигентов в тылу на замечательные трудовые подвиги. Это имя ко многому обязывает работников в области науки и искусства… На деятелях литературы и искусства лежит высокая и ответственная задача не только отразить величие исторических наших дней в произведениях, достойных героев и героизма отечественной войны, но и воспитывать во всем нашем народе чувства беззаветной и самоотверженной любви к родине, чувства священной ненависти к подлому врагу, чувства бесстрашия и презрения к смерти».