Иллюзия убийства - Кэрол Макклири

— Всего хорошего.

Они тоже прощаются со мной в не особенно дружественной манере и касаются шляп кончиками пальцев.

Очень интересно. Они при исполнении, это точно. Но одно обстоятельство удивляет меня: у них английский акцент.

Почему два английских полицейских охраняют железнодорожный вагон любовника Сары?

Кто эта столь важная особа, что один из богатейших людей Америки предоставляет свой роскошный пульман для романтического свидания гостя с актрисой?

Список, ясное дело, невелик. Но кто же все-таки он?

На ум вдруг приходит предположение о возможной личности любовника, но оно столь невероятно, столь немыслимо, что даже мое богатое воображение отвергает его. В рамки разумного не вписывается, что в вагоне находится один из самых важных людей на планете. Будь так на самом деле, новость уже находилась бы на первых полосах всех газет.

Нет, такого быть не может. Чему удивляться, если меня одолевает жажда узнать, кто все же едет в пульмане.

Я не могу уснуть.

Лежа с открытыми глазами, прислушиваюсь, не раздастся ли предательский звук, указывающий на то, что Сара отправляется на романтическое свидание с таинственным пассажиром «Амелии», но ничего не улавливаю. Должно быть, она тихо выскользнула из купе, а я этого не слышала из-за стука колес и скрипа вагонов.

Наконец я впадаю в сон, но среди ночи просыпаюсь от скрипа тормозов. Мы останавливаемся для дозаправки углем и водой.

В тот самый момент, когда пробуждаюсь, я знаю, каким будет мой следующий шаг. Быстро одеваюсь, достаю ключ из каблука ботинка и кладу в карман. Взявшись за ручку двери, я на секунду замираю и спрашиваю себя: нужно ли делать то, что я задумала?

Поезд остановился, сейчас ночь, все спят. У меня ключ от «Амелии». Появилась возможность, какая может больше не представиться.

Если есть более легкие способы узнать, что находится в багажном ящике, чем вскрывать его в темноте, то в данный момент они не приходят мне на ум.

Чувствуя мелкую дрожь во всем теле, я прижимаюсь лбом к двери и закрываю глаза. Мне действительно нужно делать это? Сейчас или никогда — только так стоит вопрос. Если делать, то сейчас.

Я сжимаю ключ в ладони. Я обещала мертвому человеку доставить ключ по назначению. Только так я могу выполнить обещание.

Настало время открыть ящик Пандоры и посмотреть, что в нем.

64

Проскользнув мимо храпящего за шторой проводника, я быстро открываю и закрываю за собой входную дверь, чтобы он не проснулся, если по вагону будет гулять ветер.

Спустившись на каменистое полотно, я сожалею, что не надела пальто, потому что ночь холодная.

Хотя темно, я могу различить в начале состава желоб, по которому уголь сыплется в тендер, и колонку для подачи воды в котел. Это заправочная станция у черта на куличках — ни тебе домов, ни вокзала. Я у дальнего конца моего вагона от «Амелии», и мне нужно идти медленно и осторожно, чтобы не оступиться на каменистом полотне. Хорошенькое будет завершение моего путешествия вокруг света, если я после всего пережитого упаду здесь, стукнусь головой и останусь лежать на обочине железной дороги, а поезд продолжит триумфальный бег и прибудет в Нью-Джерси — без меня.

Ни в одном из окон «Амелии» не горит свет. Багажный ящик примерно посередине вагона.

Хотя под ногами у меня скрипит щебень, я стараюсь ступать осторожно, потому что не хочу повстречаться с кем-нибудь, кто решил размяться и подышать свежим воздухом.

Присев на корточки перед ящиком, я сожалею, что не догадалась положить в карман спички, поскольку в темноте не вижу замка. Я нащупываю его пальцами.

Меня мучает приступ нервной дрожи, словно мое тело знает что-то, чего не знаю я, хотя должна знать.

Поднося трясущимися руками ключ к замочной скважине, я роняю его на каменистое полотно, черное от сажи и угольной пыли. Я шарю руками по земле и нахожу его, а потом вставляю в замок и поворачиваю. Когда я начинаю поднимать крышку, петли производят ужасный металлический скрежет, от которого я съеживаюсь. Черт! Скрежет такой громкий, что разбудит мертвого.

Но я ничего не вижу в ящике, это просто черная пустота. Либо он абсолютно пуст, либо что-то есть, но лежит в глубине, скрытое темнотой.

Я тянусь туда насколько могу, но ничего не нащупываю. Ящик Пандоры пуст? Я выбираюсь наружу и смотрю на него, отказываясь верить своим глазам: ключ от «Амелии» открыл пустой контейнер.

Справа от меня слышатся шаги, я поворачиваюсь и вижу перед носом дуло пистолета.

— Вы верно сказали, мистер Селус. Эта женщина — возмутительница спокойствия. Совершенно точно.

Говорит один из английских полицейских. Тот, который рыжий. Дозаправка локомотива закончилась, и мы в общем салоне вагона, в котором едет Фредерик. Когда рыжий полицейский направил на меня пистолет там, у вагона, другой зашел мне за спину и спрятал свой пистолет, только для того чтобы надеть на меня наручники.

Здесь же, в салоне, лорд Уортон. Пришел, чтобы потоптать меня, по крайней мере фигурально.

У его светлости румянец на лице от виски, и он нестойко держится на ногах. Все ясно — среди ночи прикладывался к бутылке. Видимо, желание расслабиться с Джоном Ячменное Зерно, какова бы ни была причина, усилилось, с тех пор как я видела лорда на «Океанике».

На помощь мне пришел Фредерик. Он убедил полицейских снять с меня наручники, сказав:

— Она неопасна, только чересчур любопытна.

Слушая в тихой ярости, как мужчины тешат свое тщеславие и похлопывают друг друга по спине, я сижу с закрытым ртом, потому что мне нечего сказать в свое оправдание.

Фредерик избегает смотреть мне в глаза, и это меня только радует, потому что я больше злюсь на себя, чем на него. Он догадался о моих намерениях и предупредил полицейских, а они устроили ловушку. Попасть в нее было просто непростительно.

Другим пассажирам, которые повысовывали головы из своих купе, чтобы посмотреть, что за шум, когда я возмущалась грубым обращением со мной, приказали идти спать. Сара и носа не показала.

Комитет бдительности — так я назвала про себя этих британцев, схвативших меня, словно я преступница. Подобно добровольным блюстителям порядка, которые вылавливают плохих парней на улицах Сан-Франциско и других городов, эти полицейские превышают свои полномочия. То, что у них есть оружие и мускулы, делает их в данный момент неоспоримыми вершителями правосудия.

Когда переполняется чаша моего терпения от того, что они приступают к обсуждению, как «сдержать» мои «порочные порывы», я начинаю наносить словесные удары.

— На следующей станции я попрошу шерифа ссадить всех вас с поезда, — говорю я рыжему, — и отправить под арест за грубое обращение с женщиной.

— Да будет вам известно, мы полицейские, — огрызается рыжий.

— Если даже так, вы на тысячи миль за пределами вашей юрисдикции. Вы группа иностранцев, совершивших нападение на американского гражданина.

— Нелли! — Фредерик хочет похлопать меня по руке, но я отдергиваю ее.

— Какие у вас полномочия, мистер Селус, и у всех остальных, скажите мне? Кто дал вам право похищать женщину и удерживать ее? — Я перевожу взгляд с одного на другого и многозначительно смотрю на каждого из них. — Совершенно ясно, что вы вступили в заговор с моей конкуренткой с целью не дать мне выиграть. К вашему сведению, если вы не заметили, на каждой остановке стояла полиция, которая приветствовала меня. — Это не совсем так, но я говорю очень убедительно. — Когда на следующей станции я выйду и сообщу толпе, что вы оскорбили меня действием, как, по-вашему, она среагирует?

Рыжий полицейский смотрит на Селуса:

— Вы утверждали, что она неопасна. Так ли это?

— Ее нужно посадить в карцер, — лопочет Уортон.

Его пьяный лепет напоминает мне отчима-алкоголика, который оскорблял всю нашу семью и распускал руки. Я ненавидела его всей душой. Я почти вплотную подхожу к Уортону.

— На следующей станции я предъявлю вам обвинения во лжи и в оскорблении меня. Вам придется просить следующую бутылку виски в тюремной камере, если толпа не вздернет вас на ближайшем дереве.

Лорд Уортон делает шаг назад и чуть не спотыкается. Моя речь повергла его в ужас. Его того гляди хватит удар.

— Вас высекут. — Он грозит мне пальцем.

— Еще одна угроза в мой адрес, — констатирую я.

Фредерик становится между нами.

— Отведите лорда в его купе, — говорит он рыжему полицейскому. — А вы возвращайтесь к своим обязанностям, — приказывает другому.

Селус берет меня под руку, но я вырываюсь.

— Вы тоже сядете за решетку.

Он начинает смеяться, и это еще больше выводит меня из себя.

— Пожалуйста, остыньте, — просит Фредерик. — Я смеюсь не над вами, а над тем, как быстро эти ребята ретировались.