Глубокое ущелье - Кемаль Тахир

Камаган, семеня кривыми ногами, побежал в пещеру, вернулся с камнем в руках и, мечась по площадке, стал бросать его в одну сторону, в другую, подкидывать вверх.

— Белые воды мои! Темные воды мои! Бьющие из земли, падающие с неба, воды мои! Есть к вам просьба одна, воды, душегубицы, воды смелые! Преградите путь нашим кровным врагам, об одном вас прошу! Пусть проходы станут непрохожими, мосты непроезжими... Белая Матушка, наша богиня, говорит: «Как скажу, так и сбудется»... Скажи, скажи! Одна у меня просьба к тебе... Уруй! Уруй! Уруй!

Гости повторили вслед за ним: «Уруй!»

Дервиш распалялся все больше и больше. Подпрыгивал и крутился как безумный. Наконец, выбившись из сил, упал на землю, попытался подняться, но не смог и в исступлении расцарапал себе лицо. Как собака с перебитой спиной, подполз к барабану. Схватил колотушку и тут же вскочил на ноги, словно и не лежал только что без сил. Повесил барабан на шею, застучал, зашелся под ритм ударов, время от времени останавливаясь и выкрикивая:

— Эй, господин тайного! Для тебя мы затеяли пляску. Приди, не задержись в пути! Не позорь меня, не то вырву твои волосы, вырву! — Он сделал вид, что рвет на себе волосы.— Кровь твою пролью. Эй, аллах! Эй, бог! Эй, Чалап! К вам с мольбой обращаюсь я. Дело начато во имя божие! В болото я ходил, в глубокое, предательское болото! Эй, великий свет! Тьму рассей, яви мне сокрытое. Всемилостивый — смилуйся! Дарующий — даруй! Смертоносный — умертви! По праву матери... По праву братьев одна лишь просьба к вам.— Дервиш, подбрасывая барабан, падал на колени, катался по земле, валился на спину, ставил барабан на живот. Он уже не кричал, а хрипел. Чтобы разобрать его слова, гости подошли ближе.— Вижу мост тоньше волоса, тоньше сабельного лезвия.— Помоги, барабан мой, конь крылатый на земле! Парусник мой в бурном море! На помо-о-щь! — Камаган внезапно замер и в изумлении огляделся, пораженный, что он все еще перед пещерой. Сморщенное худое лицо его покрылось испариной, с хрипом вздымалась и опускалась впалая грудь.

Баджибей робко спросила:

— Смилуйся, дервиш Камаган, есть ли весть о наших кровниках?

— Путь преградил мне шайтан с огненным хлыстом, эх, Баджибей! Подстегнул я коня, перескачу, думаю,— свалил он меня наземь! На дерево взберусь, думал, улечу,— стащил меня вниз, эх, Баджибей!

— Что же ты, несчастный Камаган? Где же твоя святость? Еще постарайся.

— Ничего с ним не сделаешь, Баджибей, пока всевышний не скажет, не прикажет: «Сразись и победи!»... Тсс! — Он поднес ладонь к уху.— Слышу голос: «Сразись!» Слышу приказ: «Победи!» Ага-а! — Он изо всех сил заколотил по барабану.— Прочь с моей дороги, проклятый шайтан! Убирайся, враг с бородой до колен! Прочь с дороги, железнозубый! Прочь, проклятый гяур с мечом из зеленого железа, с кнутом из черной змеи! — Дервиш пошел вперед, будто наступил на врага.— Я иду! — Он затопал ногами, словно топтал кого-то.— Раздавил и прошел! Радуйся, Баджибей! Я иду уже по долине. Взываю к тебе, эй, опора небес, Черная гора! Посылающая снег, дарующая дождь, чтобы зазеленели наши посевы, чтобы набрались силы наши кони! Охрани нас, охрани! — Он отбросил в сторону барабан, распустил кушак, надел его на шею, сунул папаху под мышку, обернулся к вечернему солнцу. Стуча себя кулаками в грудь, девять раз преклонил колена. И закружился вокруг огня.— Смилуйся, дающий нам тепло и пищу, очищающий душу огонь! Открой слепым глазам моим сокрытое! — Остановился, прислушался.— Зачем поднялся я на вершину, куда не залетают орлы, не забираются олени? Пришел искать наших кровных врагов... Кто я? Не бывает лани без шерсти, человека без имени. Дервишем Камаганом зовут меня... Клянусь черным орлом, белым гусем клянусь! — Он подбежал к высеченному из камня гусю, сел на него верхом.— Я отправился в путь, эй! Пролетел над самой высокой сосной! Вездесущий Камбер, покровитель барабанных мастеров! Покровитель корабелов, пророк Ной! К вам взываю... Покровитель пахарей, Адам! Покровитель кузнецов, Давид! Одна просьба к вам! Да пронзит мой белый гусь небо синее... И найду я, что ищу! — Дервиш приложил ладонь к глазам. Оглядел горизонт.— Смилуйся! Черные девы идут! Горе мне, горе! Убирайтесь, бесстыжие, убирайтесь! Не стелите зря постели. Да прольется свет и прогонит черных дев! Смилуйся, буря, явись в одеждах из красных туч! Хлестни пламенным кнутом! Поспеши на помощь! — Он ударил пятками по камню. Выхватил саблю, взмахнул ею. Припал к шее каменного гуся, точно увертывался от удара. Обессилев, опустил руки. Снова выпрямился.— Семь белых дев, вовремя подоспели вы! Прогнали, рассеяли черных дев. Лети предо мной, бог табунов орел! Веди меня за собой. Солнце в шапке собольей, священный бук златолистый, пастушья звезда в небесно-синем платье, есть просьба к вам... Смилуйтесь! Да откройте мне дороги, да не отнимется мой язык, не ослепнут мои глаза! Смилуйтесь, вижу! Переходят болото!.. Пьют воду из Сарыдере. Переходят обратно болото, пьют воду из Гремящего ключа! Коварные враги, закованные в латы, с жестокими сердцами и страшной славой! Долговязый и коротышка! Черный помощник чужеземцев. О господи! Я плохо вижу и плохо слышу! Высокие горные кручи. Глубокие ущелья и кровавые пропасти, взываю к вам! Не пропускайте их! Спеши на помощь, буря, к тебе взываю! Назовите имена наших кровных врагов. Да провалятся они в преисподнюю!..

Приставив ладони к ушам, дервиш подался вперед, вслушиваясь. Потом издал громкий жалобный стон и свалился с каменного гуся.

Женщины подтащили его к огню. Глаза у дервиша закатились, челюсти стиснуты, кулаки сжаты.

Мавро подбежал к лошадям, схватил деревянную флягу, побрызгал ему водой в лицо. Дрожа, как на морозе, со стонами и всхлипываниями Камаган постепенно пришел в себя.

— Ох, дервиш Камаган, назвала ли буря имена моих кровных врагов, чтоб им пропасть?

Дервиш рассеянно смотрел на Баджибей, напрягая память.

— Не сказала, Баджибей! Потому что враги ваши — люди нездешние, из чужих краев.

— Что же сделал мой Демирджан чужеземным людям? — Она повернулась к Мавро: — Что могла сделать им моя дочь Лия?..

Мавро смешался, опять подумал о рыцаре Нотиусе Гладиусе и тюрке Уранхе. Но решил, что лучше поговорить об этом с Керимом с глазу на глаз.

Баджибей, не заметив его растерянности, снова обернулась к дервишу:

— Как быть, спрашиваю, Камаган? Что делать?

— Пока ничего. Надо погадать на павлине, призвать лебединый дух, сесть на белую кобылу. От сегодняшнего дня отсчитай еще три, на четвертый — приходи.

— Могу ли надеяться, Камаган? Скоро ли я отомщу?

— Что сказал всевышний? «В лихую пору назови мое имя». Кто научил людей рыбу на крючок ловить, Баджибей? Охотиться на белок, приручать коней, ткать ткани из шерсти и хлопка, шить, косить? Кто научил, бестолковая Баджибей? И главное, кто научил их сделать колесо?

Баджибей опустила голову.

Мавро задумался. «Почему эта свинья рыцарь так долго расспрашивал о делах Эртогрул-бея?» Он со страхом глянул на дервиша. Сморщенные щеки монгола обвисли. Он все еще тяжело дышал. По земле пронеслась тень большой птицы... Костер давно догорел. Ветер играл углями. Вокруг не слышно было ни звука.

И вдруг тишину разорвал далекий стук барабана. Все насторожились. Бой барабана доносился из долины и будто стлался по земле. Сдерживая дыхание, они пытались разобрать значение сигнала.

Камаган первый понял, что это зов о помощи, и с громким воплем, эхом отдавшимся в скалах, бросился к барабану:

— Скорее, Баджибей! Благодарение всевышнему, низвели мы наших врагов с небес на землю! Скорее!

Камаган неистово заколотил в барабан сигнал «на помощь!». Гости его бросились к коням, сорвали с них торбы, затянули подпруги и помчались вниз, в долину. Теперь мужчины скакали впереди, женщины — сзади. И долго еще доносился до них крик Камагана:

— Проклятый враг напал! Держитесь стойко!

Отправляясь на ворожбу, они не взяли с собой ни луков, ни стрел. А ведь Каплан Чавуш всегда наказывал: «Кто хочет стать воином — да не ленится всюду носить при себе оружие. Сорок лет понапрасну его таскаешь, а однажды сгодится. Настоящий воин и в первую брачную ночь с оружием не расстается».

Первый сигнал барабана прозвучал со стороны деревни Дёнмез, и потому, спустившись в долину, они повернули к ней. Гром барабанов растекался по степи, как ливень. И только проклятое болото не издавало ни звука. Колышущиеся камыши, словно кокетливая продажная девка, завлекали в свои предательские объятия.

Чтобы заманить конокрадов в засаду, Осман-бей велел выпустить на деревенский выгон трех лучших боевых коней. И в помощь Торосу прислал дервишей-голышей под командой Пир Эльвана — они, как выяснилось, оказались настоящими воинами. Все крестьяне, способные держать оружие, денно и нощно были настороже, прислушивались к каждому шороху, не смыкали по ночам глаз.

— В этот раз не уйдут, Керим Джан.