Рюриковичи или семисотлетие «вечных» вопросов - Фаина Гримберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Русская летописная традиция сходится фактически на том, что Александр навел на брата войска Орды, и Андрею, захваченному врасплох, пришлось защищаться… «Бысть же в канун Боришу дни, безбожнии татарове под Володимером… наутреи же на Бориш день срете их князь великии Андреи со своими полки…» («Бориш день» — день святого Бориса — 24 июля по старому стилю. Но, возможно, это не указание на время сражения, а подчеркивание того, что князю Андрею покровительствует святой Борис — покровитель русских воинов. Вспомним, что в «Житии» Александру покровительствуют Борис и Глеб…) Еще рассказ летописный о том, как ордынцы… «…под Владимиром бродиша Клязьму… поидоша к граду Переяславлю таящеся… Встретил их великий князь Андрей со своими полками, и сразились обои полки, и была сеча великая…»
Немецкий историк Э. Клюг в своей работе по истории Тверского княжества пытается доказать, что брат Андрея и Александра, Ярослав-Афанасий, не был союзником Андрея и, соответственно, не был противником Александра. Но для этого Клюгу приходится выдвинуть довольно неуклюжее предположение о том, что жена и дети Ярослава-Афанасия стали жертвами «татар» в результате трагической случайности. После поражения Андрея Ярослав бежит на север, пытается закрепиться в Пскове и Ладоге. Далее на несколько лет его имя исчезает из русских летописей. Возможно, он, как и Андрей, бежал в одно из скандинавских королевств. После возвращения он княжит уже как подчиненный Александру князь Твери…
Неясно нам, и как складывались отношения Андрея и Даниила. Андрей, как мы дальше увидим, был «феодальный демократ», сторонник «союза равных князей». Даниил же являлся скорее правителем типа Андрея Боголюбского, «абсолютистом». Как они ладили? Были ли между ними разногласия, какие? На эти вопросы ответов нет… Множество сведений о Данииле содержит великолепная Галицко-Волынская летопись, в которой особенно интересны описания боевых действий с участием полководца Андрея, дворского, водителя личной дружины Даниила. Изложение настолько яркое и живое, что порою возникает ощущение, будто писалось под диктовку этого полководца. Андрей дворский также стал жертвой монголов: «…убиен бысть и сердце его вырезаша»…
Рассказывая о трагическом нашествии Неврюевой рати, нельзя обойти молчанием одно из летописных свидетельств об Андрее Ярославиче, в котором он выступает как лицо явно негативное. Удивляет прежде всего начало этой записи, поскольку говорится, что Андрей не владел Владимиром, но был временно оставлен там Александром на время поездки последнего в Орду. Далее говорится что Андрей «не отличал истинное величие от ложного», слишком много охотился; окружил себя «младоумными боярами»; и дурно управлял городом, отчего сделались «убыль в людех» и «нестроение многое». И наконец Андрей решает бежать в чужие земли. Автор записи, однако, добавляет, что при всем при этом Андрей «преудобрен бе благородием и храбростию»… Разумеется, нет никакой возможности проверить утверждения этой записи. Единственное, в чем можно не сомневаться: Андрей не был оставлен во Владимире Александром, но правил этим городом, имея ярлык на княжение. Любопытно утверждение о «младоумных боярах», оно как бы указывает на возраст князя; правитель немолодой не окружил бы себя молодыми советниками. Впрочем, вероятно, все же эта запись — поздняя вставка в целях апологетики действий Александра. Нашествие Неврюевой рати эта запись не объясняет…
О бегстве Андрея летописцы сообщают несколько уклончиво, но явно связывают это бегство с действиями Александра: «Иде Олександр князь Новгородския в татары и отпустиша и с честью великою, давше ему старшинство во всей братьи его. В то же лето здума Андреи с своими бояры бегати нежели царям служити и побеже на неведому землю с княгынею своею и с бояры своими и погнаша татарове в след его и постигоша и оу города Переяславля…»
Отметим, что Александр именно получает «старшинство» в Орде. Был ли он действительно старшим сыном Ярослава?..
Следует сказать и о версии Гумилева, наиболее полно изложенной им в книге «Поиски вымышленного царства» (М., 1970). Гумилев предполагал, что «Слово о полку Игореве» — памфлет, созданный во Владимире при дворе Андрея Ярославича. Соответственно, под Всеволодом Большое Гнездо подразумевается Андрей Ярославич, а под Олегом Гориславичем и Всеславом — Александр Невский. Автор «Слова» настроен «прозападнически» и осуждает «восточную» ориентацию Александра и дружеские отношения Александра с Сартаком, который, по мнению Гумилева, покровительствовал христианам несторианского толка… Таким образом «Слово» — это стрела, направленная «в грудь благоверного князя Александра друга Батыя, побратима Сартака и врага рыцарей Тевтонского ордена»… Поскольку мы сейчас в некотором роде заняты апологетикой Андрея Ярославича, то, казалось бы, приятно пойти еще дальше и доказывать, что «Слово» написал сам Андрей Ярославич… Но, пожалуй, не стоит этим соблазняться, хотя бы потому что в XIII веке на Руси памфлетов не писали. Но, может быть, «прозападнически настроенный» Андрей Ярославич писал… А если без шуток, то покровительство Сартака несторианам, кажется, существовало лишь в концептуальных построениях Гумилева; никаких сообщений об этом покровительстве нет. А «дружба» Александра с Батыем и Сартаком выражалась прежде всего в доносе Александра на брата и в «наведении» на северо-восточную Русь Неврюевой рати. Впрочем, Гумилев изо всех сил пытался представить зависимость Александра от Орды некоей разновидностью «дружеского союза»…
А впрочем, у нас ведь есть возможность послушать самого Андрея Ярославича, узнать его мнение о происшедшем. В русском летописании живет его фраза, и в разных вариантах она выглядит почти одинаково. Но вот какими словами наделила Андрея Ярославича летописная традиция (привожу два варианта): «Господи, что есть, доколе нам межь собою бранитися и наводити друг на друга татар, лутчи ми есть бежати в чюжую землю, неже дружитися и служити татаром!» «Господи! Что се есть, доколе нам меж собою бранитися и наводити друг на друга Татар, лутчи ми есть бежати в чюжую землю, неже дружитися и служити Татаром!»…
Какая совершенно поразительная фраза русского Гамлета!.. С какими силой и точностью показана самая суть трагического противостояния Андрея и Александра. Вот явилась новая власть и требует «служить» ей и толкает на подлость и предательство… И тогда… лучше бежать!.. Потому что эта новая власть, она не то что прежняя власть равных Рюриковичей, князей, эта новая власть — власть «царей»; с этой властью нельзя перестать «ссориться» и нельзя договориться на равных, как друг с другом; эта власть требует униженного «служения»…
Действительно ли русский Гамлет произнес эту фразу? Или это всего лишь одна из тех лапидарных фраз, которыми наделяет летописание Рюриковичей?.. Но все же, вероятно, все княжеские речи в летописной традиции имеют под собою некую реальную основу. За Александром во всяком случае летописание никаких фраз не числит… Нет, вернее всего, нечто подобное было Андреем Ярославичем произнесено или написано… А человек такой фразы — человек трагический и незаурядный…
Но, быть может, эта фраза приводится во всех учебниках как пример свободолюбия; быть может, она кочует из романа в роман? Конечно, нет! Учебники не знают этой фразы. Романисты также не употребляют ее в своем творчестве, ведь эти гордые и трагические слова совершенно не подходят к тому образу Андрея Ярославича, который создается в советских исторических романах. Едва ли мог произнести такую фразу персонаж Югова — «Ну-ну, Сашок, полно! — забормотал он. — Ничего худого не было. За обедом стопочка кардамонной, да выспаться не дали — вот и все…» Тут уж не до трагических фраз! И конечно, при таком образе жизни Андрей совсем «дошел» в романе С. Мосияша «Александр Невский»: «Когда Александр с Ярославом приехали в Городец, то нашли князя Андрея в дальней горнице мертвецки пьяного»… Какие уж тут героические и трагические фразы!.. Но оставим это…
«… приде Неврюи и прогна князя Андрея за море…»
Рюриковичи не так уж часто бежали в «чужие земли». Но бегство Андрея — особое. Оно совершается при особенно трагических обстоятельствах: явилась новая власть, нарушила прежнее «равенство» Рюриковичей, брат предал Андрея… В сущности, Андрей Ярославич — родоначальник всех «эмигрантов», бегущих от власти, с которой невозможно дискутировать «на равных», потому что она требует беспрекословного и унизительного «служения»… Можно сказать, что от Андрея Ярославича до Андрея Курбского и — уж совсем далеко — до Андрея Амальрика включительно…
Мухаммед Озан, позднейший ордынский летописец, рассказывая о пребывании братьев Ярославичей в Сарае, наделяет Александра черной бородой, а Андрея — светлыми волосами и все теми же идеальными пестрыми глазами — «аладжа». Но это опять же, вернее всего, не портретные черты, а некое выражение «оценки» — «чернобородый» — «сильный», «пестроглазый и светловолосый» — «несчастный и гонимый». Записи Озана о Ярославичах сделаны в XIV веке; о бегстве Андрея он, естественно, знал, и относит к нему газель поэта Лавкара о пестроглазом и светлоликом юноше, избравшем своим уделом странствия.
