Попытка возврата – 3 - Владислав Конюшевский

Командир на слова только ухмыльнулся:

– Самым умным себя считаешь? А зря – на этот раз пальцем в небо попал. Три дня назад союзники усилили свою группировку в Италии почти десятью дивизиями и количество пополнения продолжает расти. После чего, они наконец прекратили вялотекущую операцию и перешли к активным боевым действиям. В сегодняшней же сводке сказано, что войска союзников взяли Флоренцию и сейчас находятся на подходах к Турину.

– Офуеть! Как же их сильно припекло!

Это я озвучил. Рассудительный Марат, хмыкнув, заметил:

– Опоздать боятся...

Гусев пожал плечами:

– Чего им бояться? Вы же не думаете, что границы как советского так и союзнического присутствия станут определяться тем, где будут находиться их войска на момент подписания капитуляции? Так и до новой войны недалеко... Поэтому я считаю, что в начале этого года в Ялте, когда была встреча глав государств, этот вопрос был решен полюбовно. И, исходя из направления главного удара – на Турин, союзнические войска будут освобождать Францию. Наверняка, в Ялте, их участие в боевых действиях на этом европейском ТВД было одним из условий договора. Поэтому союзники и наскребли силы для операции, а то бы так и сидели под Болоньей.

Гек, слушая эти высказывания, удивился:

– А зачем они войска в Италию тащили? Не проще было создать группировку в Англии, а потом десантироваться через пролив, где-нибудь в Нормандии?

Серега качнул головой:

– Не проще. В Нормандии у немцев сильный укрепрайон, а у союзников резервов маловато чтобы его взломать. Фрицев во Франции конечно тоже – кот наплакал, но укрепрайон это серьезно... Только основная опасность десанта в Нормандию состоит в том, что сейчас уже начался сезон штормов. Месяцем раньше – все было бы нормально, а сейчас: синоптики как обычно ошибутся, и при попадании в шторм, раскидает десантные баржи от Бреста до Кале. А еще вернее – утопит. Поэтому, я так думаю, все взвесив, они просто решили усиливать Итальянскую группировку.

Тут неожиданно подал голос скромный Жан:

– Товарищ командир, а в сводках про третий Украинский ничего не было? – и смущенно пояснил свой интерес к этому вопросу – У меня там брат воюет, и в последней сводке говорилось, что они в Греции, под Волосом добивают остатки группы армий "Е".

Гусев пожевав губами, ответил:

– До сих пор добивают. Фрицы там крепко окопались... – и меняя тему, добавил – Ладно, хватит политинформации – дело не ждет! Поэтому сейчас – мыться и отдыхать. Рапорта завтра сдавать будете. А ты – ткнув в меня пальцем, командир приказал – поедешь со мной.

– Зачем?

– Писать дорогой, писать! Подчиненные пусть отдыхают, а мне твой доклад нужен срочно.

Во мля... Нет в жизни счастья... И приспичило же ему! Хотя, это я просто про себя бурчу, так как обычная в общем-то процедура, сейчас мне кажется особенно отвратной. Устал сильно... Но никуда не денешься – командиру тоже надо наверх доложиться и он должен обладать всей необходимой информацией. Поэтому, тяжело вздохнув, я поплелся за Гусевым к машине.

Генерал-майор уже сидя в машине окинул меня взглядом и ехидно спросил, указывая на автомат и разгрузку:

– Что, так и поедешь?

– Так ведь тебе срочно приспичило! Прям – сию секунду! Да и операция закончена, от кого теперь скрываться?

Серега на это только неопределенно хмыкнул:

– Операция считается законченной, когда я подам рапорт о ее итогах. Так что: шагом марш приводить себя в порядок! – и уже в спину добавил – О тебе же забочусь. Летуны детали униформы террор-групп увидят, массово соблазняться начнут. А ты у нас человек нестойкий и к спекуляции дюже склонен. Сменяешь разгрузку на Б-17, потом ведь не отпишемся!

Оставив без ответа слова веселящегося Гусева, я ушел в палатку, где скинув с себя амуницию и взяв фуражку, вернулся к командиру.

А потом, доехав до его апартаментов, еще часа два отвечал на вопросы и занимался писаниной. В конце концов, закончив с отчетом и закурив очередную сигарету, я спросил:

– Слушай, а ты как считаешь, поляки сами до такого хитрого плана додумались, или им подсказал кто?

– Да кто их знает – сами или подсказал. Допрос "Медведя" ведь только начался. Но хочу сказать одно – химическое оружие обычно хорошо охраняется и чтобы добыть даже несколько ящиков с подобными минами, надо планировать солидную операцию. И содержатся такие боеприпасы вовсе не в передовых частях. Нам например известно о нескольких складах в Германии и совершенно неизвестно о том, чтобы они хранились где-нибудь в Польше или Чехословакии. "Утечка" информации о приезде товарища Сталина на аэродром прошла меньше месяца назад. Крайне маловероятно, что поляки за это время совершили глубокий рейд в немецкий тыл и успешно экспроприировали шесть единиц химического оружия. И если отмести этот вариант, то остается всего два: либо каким-то макаром они их захватили гораздо раньше и просто ждали удобного случая чтобы воспользоваться, либо эти мины полякам кто-то передал в последний момент. Тогда возникает вопрос – кто?

Да уж, вопрос интересный. А еще интереснее, насколько Заремба владеет информацией. Если он простой боевик это одно, но вот если особа приближенная к верхам власти, это совершенно другое. Тогда он сможет многое рассказать. И кто сей креативный план придумал, и с кем сотрудничали, и где что брали для его выполнения. Хотя, насчет сотрудничали это я загнул. АК имеет дело только с англичанами. С теми же НСЗ, после того как часть "Народове силы збройне" влилась в АК, а другая стала служить немцам, ни о каком сотрудничестве и речи быть не могло.

Так что сейчас, скорее всего "Медведя" колют на предмет того – сами ли поляки все придумали или кто со стороны туманного острова к этому руку приложил. И не просто приложил, а снабдил всем необходимым. И кстати:

– А кто сейчас пленных трясет?

– Лапочкин, со своими людьми.

Вспомнив звероватый облик начальника особого отдела, из приданного нам полка НКВД, я передернул плечами и констатировал:

– Блин. Дал же бог внешность, полностью противоположную фамилии. Но зато теперь уверен, что "языков" "размотают" в очень сжатые сроки. И выжмут из них все, вплоть до того о чем они и сами давно забыли.

Гусев, читая исписанные мною странички, кивнул:

– На том и стоим... – а потом, подняв голову и постукивая пальцем по стопке листов, добавил – Ну что, в принципе все ясно. Я к Лапочкину, потом к связистам, а ты можешь топать, отдыхать. Вам там говорят баню затеяли, так что можешь слегка расслабиться. Но не по-полной. Я вечером зайду, тогда и посидим.

Кивнув, показывая что намек понят, я поинтересовался:

– А дальше что? Когда обратно, на фронт?

Командир, собирая бумаги, пожал плечами:

– Вечно ты впереди паровоза бежишь. Я ведь еще даже рапорта по итогам операции не подавал, поэтому никаких распоряжений не было. Одно могу сказать – здесь нас не оставят, не беспокойся. А к вечеру, думаю, все станет ясно. Так что – свободен!

– Тогда – до вечера!

– Угу...

Уже подходя к дверям, я вспомнив встречу на входе в здание, спросил:

– Слушай, а что тут люди Власика до сих пор трутся? Тот, усатый полковник, которого мы встретили возле дверей, точно из его команды. Перед кем они понты колотят? Операцию ведь переиграли?

Серега подталкивая меня к двери, отмахнулся:

– Не знаю. Мне такие вещи не докладывают. Хотя, я тоже удивляюсь – с утра сам Власик опять прилетел, а потом укатил куда-то на машине. Но это их игры, а ты меня своими вопросами задерживаешь!

– Ладно, ладно – развозникался! Уже ухожу. Но учти – пешком не пойду, а возьму твою машину.

– Бери, только сразу назад отошлешь.

– Понял.

А потом, доехав до своих ребят, отлично помылся в бане, которую устроили в специально поставленной на берегу озерка армейской палатке и перекусив, завалился спать.

В принципе задрыхли все, так как ничего не способствует сну, как хорошо выполненная работа. А часов в одиннадцать вечера, нас поднял бесцеремонный Гусев. Зайдя в расположение и скомандовав "подъем" он приказал водителю занести вещмешок от которого по всей палатке сразу распространился одуряющий запах копченостей. После чего отпустив шофера и дождавшись пока вся спецгруппа рассядется за столом, стоящим посередине помещения, Серега выставил три запечатанные сургучом бутылки беленькой. Оглядев довольные лица своих людей, командир скомандовал:

– Ну, чего смотрите? Я что ли резать и наливать буду? Не дождетесь! Я это все добыл, а вы – банкуйте!

Народ сразу зашевелился и пока Марат ковырял сургуч, Гек со Змеем извлекли из вещмешка здоровый кусок окорока завернутого в вощенную бумагу и принялись сноровисто распускать его на толстые шматки, складывая получившиеся ломти в крышки трофейных котелков. Жан тоже не сидел без дела, нарезая большой каравай хлеба "вишней", она же НР образца тысяча девятьсот сорок третьего года. Вспомнив, как он им во время допроса, для лучшей говорливости и освежения памяти, пугал "языка", я только хмыкнул. Все-таки, нож разведчика это универсальная штуковина. И часовых резать можно, и хлеб, и банки вскрывать, и вместо вилки использовать, и как детектор лжи применять. А самое главное – он всегда с собой. Достав из ножен свою "вишню", я воткнул нож в стол, с удовольствием в очередной раз оглядев рукоятку. Мужики, как падкие до новинок люди, просто тащились, когда поменяли стандартную черную ручку на наборную – из плексигласа. Как же – пластмасса это новинка! Это круто! Пусть на морозе руку холодит и когда в крови перемажется, скользит как сволочь, но все равно – круто!