Зависть - Анна Годберзен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внутри было теплее, чем она представляла, и в воздухе парили еле видимые ниточки. Стрекотали машины, и шуршала ткань, хотя сами швеи вели себя тихо. Когда дверь захлопнулась за Каролиной, женщина постарше повернулась и уставилась на вошедшую. Её лицо напоминало мужское: такое же широкое и суровое. И хотя на короткий миг Каролине показалось, что женщина может произнести что-то доброжелательное, вскоре стало понятно, что заговаривать первой та не намерена.
– Могу ли я поговорить с мадам Фитцджеральд?
Теперь некоторые девушки подняли глаза, чтобы посмотреть, что происходит, хотя руки не прекращали работать, а ноги не сходили с педалей.
– Она перед вами, – ответила женщина.
– О, я… – Каролина почувствовала, что краснеет. – Здравствуйте.
Женщина недовольно вздохнула и уперлась кулаком в бок.
– Я просто проходила мимо, и ваша мастерская показалась мне такой милой, что я подумала… Понадеялась, что…
– Понадеялась на что? – подтолкнула её женщина. Её голос звучал грубо.
– Что у вас может найтись для меня работа.
Нарисованные рыжие брови женщины нахмурились.
– Ох-хо? А с чего бы мне давать её тебе?
Каролина удивленно посмотрела на неё. Она представляла себе, что самым сложным станет заставить себя прийти и попросить взять её на работу, и то, что от неё потребуются ещё какие-то доказательства, ввергло Каролину в ступор.
– Это же предприятие, верно? – сбивчиво спросила Каролина.
– Так и есть, – рявкнула в ответ мадам Фитцджеральд. Она смерила взглядом дорогую шубу Каролины. – Не пристанище для благородных и всемогущих, которые откусили больше, чем могут проглотить. Что ты вообще умеешь делать? Сидеть в витрине?
– Нет, я… Я умею шить.- Она несмело шагнула вперед, вцепившись в шубу, но внезапно желая показать и то, какой была раньше. – Эту шубу мне подарил друг, но это ничего не значит. Я много лет служила горничной у… – В горле Каролины пересохло, но она вынудила себя произнести имя: -…семьи Холланд.
– Правда? – Прежнее недовольство мадам Фитцджеральд утихло, когда она услышала это восхитительное признание.
– Да. – Каролина переступила через унижение. – До прошлой осени.
– Ну… – Женщина пожала плечами, обходя стол и направляясь к двери. – Покажи мне, как ты работаешь.
– Хорошо. – Каролина попыталась живо улыбнуться, и поставила на пол чемодан. Она шагнула вперед, но остановилась, увидев выражение лица мадам Фитцджеральд.
– Сними шубу.
Каролина невольно поднесла руки к груди. Её первой мыслью было развернуться и уйти, а второй – воспоминание о пробежавшей по ноге крысе. Медленно, нехотя, мысленно всё ещё горячо возражая, Каролина сняла шубу и повесила её на вешалку у двери. Затем вытерла ладони о бедра и попыталась подготовиться к тому, что за этим последует.
Мадам Фитцджеральд указала ей на девушек, сидящих рядами за швейными машинами. Они завистливо и враждебно разглядывали бывшую горничную, обладающую шубой стоимостью в годовое жалование любой из них.
Только на одну ночь. Она села туда, куда указала мадам Фитцджеральд, и вдохнула сухой горячий воздух. Хозяйка принесла юбку из ткани цвета слоновой кости и бросила её Каролине на колени. Ткань была ужасающего качества, намного хуже, чем любая из тех, что Каролина могла бы надеть или даже потрогать. Казалось, она шелушится и чешуйки остаются повсюду.
– Подшей это.
– Что? – Каролина на секунду задумалась, вспомнив совершенно иное платье бледно-золотого цвета с фестончатым вышитым подолом, которое заказал для неё Лонгхорн. В этом наряде она предстала в «Шерриз» в тот вечер, когда служба у Портии Тилт казалась ей чем-то невозможным…
– Подшей это. – Мадам Фитцджеральд выпрямилась и умудрилась улыбнуться, опустив вниз уголки губ. – Это проверка, куколка.
Каролина кивнула. Она сняла перчатки, закатила рукава, откашлялась и потянулась к юбке. Поднесла её поближе к глазам и пробежалась пальцами по грубому недошитому подолу. Юбка была расставлена, совсем как те, что она донашивала за своей сестрой Клэр. Каролина была слишком высокой и вырастала из одежды слишком быстро. Ей всегда требовались более длинные, более широкие, более дорогие вещи. Она искоса посмотрела на хозяйку мастерской, словно желая убедиться, что должна делать именно то, о чём думала. Ей показалось, что воспользоваться машиной будет неправильно, поэтому она вытащила из подушечки иглу и заправила в неё нитку.
После нескольких аккуратных стежков мадам Фитцджеральд отошла. Она заглядывала через плечи других девушек, но наблюдала и за Каролиной, которая пыталась держать голову низко и осторожно втыкала иглу в ткань. От этой работы у неё болела грудь, а плечи напрягались при мысли о том, что ей приходится так много трудиться за такое малое вознаграждение.
Отчего-то она вспомнила Уилла. Бедного Уилла, который столько страдал, и который никогда не ходил и больше не сможет пойти в «Шерриз» или в оперу, и не сможет надеть костюм, сшитый по его фигуре. Она подумала о нём и о несправедливости, которой была пронизана его судьба, как и её собственная, обо всех дурацких событиях, приведших её сюда, и продолжила шить, постепенно делая все более небрежные стежки.
Зазвонил колокольчик, и Каролина подняла голову, чтобы посмотреть на вновь открывшуюся дверь. Зашел мужчина. Высокий воротник пальто скрывал его лицо, но не отросшие светло-каштановые волосы. Каролина почувствовала, как её легкие наполняются воздухом, а руки трясутся от мысли, что этот человек – Лиланд. Что это он. Он вернулся за ней, нашёл её, несмотря на немыслимые сложности. Она улыбнулась, и на щеках натянулась веснушчатая кожа. Затем мадам Фитцджеральд издала радостный гортанный рык и устремилась вперед, чтобы взять у мужчины пальто. Она помогла молодому человеку раздеться, и он повернулся, окидывая взглядом помещение. Хотя он и был высок и красив, и так же укладывал волосы, Лиландом он не был.
Хозяйка поцеловала его в щеку, и стало понятно, что они одной крови. Лицо юноши было похоже на лицо мадам Фитцджеральд – должно быть, сын или племянник. Но прежде чем Каролина успела испытать разочарование, она почувствовала боль.
– О! – вскрикнула она.
Кое-кто из девушек обернулись к ней, как и мадам Фитцджеральд. Каролина опустила глаза и увидела, что воткнула иголку под ноготь большого пальца. Минуту она испытывала лишь тупую боль, а затем из ранки прямо на незаконченную юбку потекла кровь.
– Тупица! – Мадам Фитцджеральд подошла к ней и выдернула вещь из рук Каролины, которая только продолжала смотреть на пораненный палец. Женщина схватила её руку и резко выдернула застрявшую в коже иглу. – Теперь посмотри, что ты натворила, – сказала она лишь слегка менее разозленным тоном.