Тонкости эльфийской генеалогии - Татьяна Патрикова

Он хмыкнул, покачал головой, но подозрительно неоднозначно для утвердительного ответа.

– Я сегодня ночью синхронизировал сердечные ритмы. Чисто на энергетическом уровне. Теперь скачков давления у тебя быть не должно.

– А переутомление? – уточнил я, так и не придумав, как мне теперь относится к его признаниям.

– А вот об этом я намерен позаботиться лично. К тому же, если повезет, теперь тебе станет легче с нашими тридцати двухчасовыми сутками.

– Мне уже страшно, знаешь?

– Догадываюсь, – он широко мне улыбнулся. – Ну что, звать обратно Карамельку?

– Если вы с ним сразу на пороге не перегрызетесь, то зови.

– Посмотрим! – легкомысленно отмахнулся Ир.

Мне оставалось только вздохнуть и заняться чаем на троих. Вот так вот начиналось для меня это утро. День, начавшийся после него, был таким же сумасшедшим. Но, как мне кажется, я уже начал привыкать к такому безумному ритму жизни.

Из квартиры мы с Карамелькой выбрались уже после одиннадцати. Ир остался насиловать мой компьютер на предмет визуализации магоматематических выкладок из его диссертации. Знаю, что звучит жутко. Но просто повторяю, что нам с Лучистым ответил этот желтоглазик на вопрос, чем он тут собрался заниматься без нас. В общем, мы ушли. Всю дорогу до аэровокзала светлый на меня как-то подозрительно косился. Уже стоя на воздушной пристани в ожидании нашего дирижабля, я не выдержал и спросил:

– Что?

– Все понять пытаюсь, что они все в тебе нашли, – ответил он задумчиво.

– Кто?

– Все. И Карл, и Ирирган, и все-все-все.

– Ты ведь в хорошем смысле спрашиваешь? – на всякий случай уточнил я.

– Я тебя умоляю, – Лучистый закатил глаза к небу. – Весь этот ваш плохой смысл отставляю на откуп Шутвику.

– Да ладно тебе, недотрога, – хмыкнув, заявил я и ткнул эльфа локтем в бок. От такой наглости Лучистый просто взбеленился. Побелел от ярости: у него чуть ли дым из ушей не повалил. Но я только отпрыгнул на пару шагов назад, отвечая на его бешеный взгляд нарочито невинным и бесстрашным.

– Хам, – объявил Карамель и отвернулся.

– Дурак ты, Карамелька, – сказал я, подходя к нему снова. – Я ведь по-дружески. А ты, похоже, как Ир. Дружить не умеешь, вот и чураешься всех чувств, которые с нижним умом не связаны.

– Каким таким нижним… – начал он, резко повернувшись ко мне, но, увидев мои глаза, осекся. Догадался, на что именно я намекаю.

– Да уж, куда мне до вас? – заявил светлый и снова отвернулся.

К нам медленно подплывал огромный дирижабль. Я засмотрелся. Когда Камарель снова заговорил, я даже не сразу его услышал, настолько был увлечен рассматриванием деталей фюзеляжа – или как там оно называется?

– Они за мной хвостом ходят. Точнее пятью такими маленькими хвостиками… И в рот заглядывают, словно я и император, и бог с богиней в одном обличие… А я… Да если бы ты знал, что я иногда девушкам пою, когда наедине с ними остаюсь… А тут, как дурак последний, боюсь сказать что-нибудь не то, не обмануть, нет, просто ввести в заблуждение. Они ведь меня повторять пытаются. А если я… – эльф совершенно нехарактерным для него жестом взъерошил волосы на затылке, и помотал головой.

Подумав, я все же сообразил, о ком это он, как о хвостиках.

– Детки, да?

Он кивнул.

Я не выдержал и с широкой улыбкой похлопал его по плечу.

– Не бойся ошибиться. Ошибешься, они поправят. К тому же, ты ведь не один с ними. У тебя в помощниках Мика есть.

– Мика? С ума сошел? Как я могу с ней нормально…

– Она тебя что, когда-то отшила? – прямо спросил я.

– Нет! – с жаром запротестовал он. – У меня даже мысли не возникло бы ухаживать за ней.

– Почему? Симпатичная девушка, нет?

– Да при чем тут это!

– А! Не любишь трудных путей?

– Слушай, она мне просто не нравится. Она же ледяная, как иней на стекле.

– Тогда это облегчает твою задачу. Не нравится как женщина – это ведь прекрасно. Значит, сможет понравиться, как друг. Если, конечно, ты вовремя включишь правильные мозги.

– Верхние? – со скепсисом глядя на меня, уточнил он.

Я кивнул и взобрался на борт пришвартовавшегося дирижабля. Светлый последовал за мной.

В полете мы с ним продолжали обсуждать Мику и предполагаемые методы воспитания их теперь уже общих детишек. Я пообещал принести ему из своего мира каких-нибудь книг по воспитательной работе с подрастающим поколением и сразу уточнил, почему он сказал, что их пять, когда Мика у кабинете Карла говорила о восьмерых маленьких нелегалах. Карамель объяснил, что пять мальчиков и три девочки. И пока он заливался соловьем, чему именно собирается учить малышей на факультативах, которые они с Микой вчера вечером уже успели поделить, я вдруг вспомнил о том, что так и не выяснил у Ира, чем чревата для него эта синхронизация. Ведь почему-то у него кровь пошла, так? Так. Значит, не мешало бы выяснить. Эх! Хорошая мысля, как говорится, приходит опосля. Беда просто с этим задним умом. Но да ладно. Вот пообщаюсь с родителями Гарри и Фа, и, вернувшись, припру этого тихоню к стенке. А то взял моду отмалчиваться! Нет уж, надо этот беспредел прекращать.

Пока я об этом размышлял, в пол уха случая щебет окрыленного новой перспективной затеей Камареля, мы прилетели.

Он предлагал попасть в то кафе через портал, но я отказался, и мы прошлись по лестнице вниз. Не так уж и долго, правда, я все равно запутался и пару раз порывался свернуть не туда, но Лучистый куда лучше знал местность, так что добрались мы без приключений. Как ни странно, нас уже ждали, несмотря на то, что Ир отправил шушара к Нике сразу же, как только впустил в нашу квартиру Лучистого, поэтому она должна была предупредить родителей Гарри и Фа о том, что встреча переносится на два часа позже.

За столиком, который, по моей личной просьбе, так и не воспарил над пропастью, сидели двое. Мужчина в возрасте и молодая, очень молодая, на мой взгляд, женщина.

Сначала о мужчине. Хорошо, что я точно знал, что он ифрит. Это давало простор для воображения. Первое, что мне бросилось в глаза – это тюрбан. Ну да, людям свойственно цепляться взглядом за самые яркие детали, упуская, возможно, что-то более важное. Так вот, шапка эта, если её можно так назвать, в многочисленных фильмах, которые мне довелось смотреть, вызывала у меня лишь тихое хи-хи, особенно на голове мужчины. Но, как не странно, Каарь Инойс, как представился нам с Карамелькой мужчина, вставший из-за стола при нашем приближении, вовсе не выглядел смешным. Напротив, солидным и, знаете, таким веским, как бывалый купец, путешествующий с караваном. Мне живо представлялся рядом с ним верблюд о двух горбах и повозки, в которых везли в неведомые дали шелка, пряности и восточные сладости. При мысли о последнем в животе заурчало. Как вовремя нам принесли меню! Почти не вникая в то, что там написано и заранее попросив Лучистого сделать выбор за меня, я продолжил разглядывать Кааря. Причем это сдвоенное 'аа' в его имени никак не давало мне покоя. Почему? Потому что я знал только одного персонажа, у которого первая буква имени была 'к', а дальше следовали два 'а'. И глядя в мудрые светло-серые, почти прозрачные глаза Инойса-старшего, которые разглядывали меня с весьма характерным прищуром, я все больше убеждался в том, что такое сокращение очень ему подходит. Но от комментариев пока воздерживался. В целом, ифрит не скрывал, что он житель пустыни. Кроме тюрбана, он был облачен в богато расшитый халат – или как у них называется такая штука? Но выглядел он, как я уж говорил, солидно и состоятельно.