Дар волка. Дилогия (ЛП) - Энн Райс

— Интересно, — сказал Ройбен.

— Ну, более чем интересно, — ответил Саймон. — Подозрительно. Но суть в том, Ройбен, что он очень желает встретиться с тобой, здесь или в «Бейкер энд Хаммермилл», на наше усмотрение. Я бы предпочел провести встречу у нас, хотя и у них это можно сделать не хуже. Он хочет поговорить с тобой насчет дома и вещей, которые, должно быть, оставил там его отец после своего исчезновения.

— Действительно. Он ничего не знает о том, как и почему исчез Феликс Нидек?

— Ничего. Ничего не может сообщить по делу. Это сказал мне Артур. Нет, вообще ничего. Никаких вестей от отца не получал все это время. И, нет, это дело не будет заново рассматриваться.

— Интересно, — снова сказал Ройбен. — Что ж, откуда нам знать, что этот человек тот, за кого себя выдает?

— Семейное сходство, Ройбен, совершенно четкое. Артур знал Феликса Нидека и сказал мне, что этот человек так на него похож, что никаких сомнений быть не может.

— Интересно.

— Так, Ройбен, я встречался с этим человеком сегодня, с ним и Артуром. Это интереснейший человек и прекрасный рассказчик. Если бы не знал, кто он по происхождению, то назвал бы джентльменом-южанином. Он родился и учился в Англии, но говорит без акцента, совершенно, я даже не могу сказать, что у него за произношение. Поразительный человек, и очень вежливый, надо сказать. Он заверил меня, Ройбен, что он не собирается выдвигать никаких требований на поместье мисс Нидек, но лишь хочет встретиться с тобой, чтобы обсудить вопрос о личных вещах отца.

— И Артур Хаммермилл не знал о его существовании? — спросил Ройбен.

— Артур Хаммермилл пребывает в полнейшем ошеломлении, — ответил Саймон. — Ты же знаешь, что «Бейкер энд Хаммермилл» долго искали Феликса Нидека и любых людей, которые были бы с ним связаны так или иначе.

— Сколько лет этому человеку?

— О, лет сорок — сорок пять. Дай-ка посмотрю. Да, сорок пять, родился в 1966 году в Лондоне. Но выглядит моложе на самом деле. У него, похоже, двойное гражданство, США и Великобритании, а живет он где ему заблагорассудится, по всему миру.

— Сорок пять. Гм.

— Ну, Ройбен, не знаю, имеет ли это значение. Значение имеет то, Ройбен, что не существует завещания, в котором бы упоминалось о его существовании. Безусловно, если бы он решил провести анализ ДНК для установления родства, то он мог бы претендовать на это поместье, ценой огромных расходов, да и то не имея никакой гарантии успеха…

— Он сказал, что ему нужны личные вещи отца?

— Некоторые, Ройбен, некоторые. Он не стал излагать все подробно. Хочет с тобой встретиться. Похоже, хорошо осведомлен обо всем. Был в Париже, когда в новостях прогремела весть о трагической смерти Мерчент.

— Понимаю.

— Конечно же, он спешит. В наши дни все спешат. Он остановился в отеле «Клифт» и просит о встрече с тобой, как только ты сможешь приехать. Похоже, у него не слишком много времени. Ему надо куда-то еще ехать. Ну, я ему сказал, что сделаю все, что смогу.

«Что это значит? — подумал Ройбен. — Значит, он хочет выманить меня из дома в определенное время, так, чтобы иметь возможность попасть сюда и забрать все, что принадлежит Феликсу. И он очень похож на Феликса. Скорее всего, это он и есть. Наверняка. Тогда почему ему просто не прийти сюда самому?»

— Очень хорошо, — сказал Ройбен. — Я с ним встречусь. Могу встретиться с ним завтра в час дня. Сам понимаешь, Саймон, мне отсюда четыре часа ехать. Могу позвонить тебе для подтверждения, когда выезжать буду.

— О, никаких проблем, он уже сказал, что завтра свободен в течение всего дня. Будет очень рад встретиться. Похоже, завтра вечером ему уже уезжать надо.

— Я настаиваю на том, Саймон, чтобы наша встреча была строго конфиденциальна. О ней не должны знать ни Фил, ни Грейс. Ты же знаешь мою маму. Если я буду там и не заеду домой…

— Ройбен, я не собираюсь обсуждать твои личные финансовые дела с твоей матерью, если ты только не выдашь мне на это официальное разрешение.

Это, конечно же, не было правдой.

— Ройбен, твоя мать очень о тебе беспокоится, сам понимаешь, насчет твоего переезда в Мендосино и прочего, что ты не отвечаешь на звонки и на письма по электронной почте.

— О’кей, значит, в час дня у вас в офисе.

— Ну, погоди-ка, не так быстро, не так быстро. Если бы я мог увидеться с тобой заранее, где-то за час…

— А зачем, Саймон? Говори сейчас, по телефону.

— Что ж, Ройбен, я хочу тебя предостеречь. Очень подозрительно для потенциального наследника появиться таким вот образом, не выдвигая никаких требований денежного возмещения. Я бы хотел, чтобы во время встречи ты полагался на мои советы и подсказки по поводу того, что говорить, а что не говорить, и настоятельно советовал бы тебе не отвечать на вопросы о ценности дома, его оценочной стоимости, насчет предметов обстановки, их ценности и стоимости, или стоимости личного имущества Феликса Нидека…

— Понял. Это я все понимаю, Саймон. Я выслушаю человека, посмотрю, что он может мне сказать.

— Именно так, Ройбен. Слушай, но ничего не обещай. Пусть грузит, как сейчас дети говорят. Просто слушай. Он намерен обсуждать вопросы только с тобой, но ты не обязан отвечать на все, что он скажет во время этой встречи.

— Понял. Завтра. Час дня.

— По-моему, он уже очаровал Артура Хаммермилла. Они уже вечера вместе проводят. Вчера ходили в оперу, на «Дона Джованни». Артур сказал, что он — вылитая копия отца. Но, скажу я тебе, в наше время, пока человек не согласится на анализ ДНК, никакого установления родства не будет. И он должен понимать это. Конечно же, он в любой момент может передумать.

Но он не передумает. Потому что не может этого сделать.

— Увидимся завтра, Саймон. Извини, что сразу не перезвонил.

— О, и кстати. Это твоя статья про Человека-волка сегодня утром в «Обсервер» вышла? — спросил Саймон. — Очень хороша. Да и этот мистер Нидек-младший очень ею впечатлился.

О, да неужели? Снова попрощавшись, Ройбен повесил трубку. Он ощутил сильное возбуждение. Это был Феликс. Феликс появился! Феликс уже здесь.

Лаура сидела на ковре, у камина. Читала одну из книг про вервольфов, делая пометки в небольшом блокноте.

Он сел рядом, скрестив ноги, и все ей рассказал.

— Это Феликс, безусловно, — закончил он, глядя на фотографию почтенных джентльменов над камином. Не мог сдержать возбуждения. Феликс жив. Феликс, живой и здоровый, Феликс, обладающий ключом ко всем тем тайнам, которые окружали Ройбена, будто густая пелена дыма, такая, что от нее перехватывало дыхание. Феликс, который вполне может желать уничтожить и его, и Лауру.

— Да, у меня четкое ощущение, что ты прав. Послушай вот это.

Она взяла в руку блокнот.

— Вот фамилии этих почтенных джентльменов.

Так они их между собой стали называть, уже привычно.

— Вэндовер, Вагнер, Горлагон, Тибо. Каждая из них связана с какой-нибудь историей о вервольфах.

Ройбен молчал.

— Начнем с Фрэнка Вэндовера. Что ж, есть очень известный роман о вервольфах, «Вэндовер и зверь», написанный Фрэнком Норрисом и опубликованный в 1914 году.

Так это правда! Ройбен был слишком ошеломлен, чтобы ответить.

Лаура продолжала.

— Берем следующее имя, Рейнольдс Вагнер. Имеем исключительно популярный в свое время рассказ «Вагнер-вервольф», написанный Дж. У. М. Рейнольдсом, и впервые опубликованный в 1846 году.

— Продолжай.

— Горлагон — вервольф из средневековой повести Мари де Франс.

— Конечно, я же ее читал много лет назад! — ошеломленно ответил Ройбен.

— Барон Тибо — комбинация имен из известного рассказа Дюма «Волк-вожак». Первое издание в 1857 году, во Франции.

— Так это правда! — прошептал он. Встал, глядя на фотографию мужчин в джунглях. Она встала рядом.

Барон был единственным из них, чьи волосы были заметно седыми, старше остальных, с морщинистым, но очень приветливым лицом. У него были необычно большие серые глаза, очень добрые. Рейнольдс Вагнер, возможно, был рыжеволосым. Сложно сказать. Примерно такого же возраста, как Феликс и Маргон, с узким изящным лицом и миниатюрными руками. Фрэнк Вэндовер выглядел несколько моложе остальных, с вьющимися черными волосами, темными глазами и очень светлой кожей лица, на которой выделялся выразительный чувственный рот.

Что-то в их лицах напоминало Ройбену известную картину, но он никак не мог вспомнить, какую именно.

— О, а Том Маррок? — продолжила Лаура. — Это отсылка к Сэру Марроку, вервольфу из цикла «Смерть Артура» сэра Томаса Мэллори, написанному в начале пятнадцатого века. Его ты тоже наверняка читал.

— Конечно, — ответил Ройбен, не в силах оторвать взгляд от лиц на фотографии.

— Но эти отсылки не имеют никакого значения, — сказала Лаура. — Как и датировка. Важно то, что все имена соотносятся с литературными персонажами вервольфов. Следовательно, эти имена — либо выбранные специально, для входящих в общество, либо намеренный знак другим, обладающим этим особенным даром.