Золотой стандарт: теория, история, политика - Сборник

Если бы Рузвельт сразу после своего избрания совместно с президентом Гувером сделал заявление в духе Гровера Кливленда о том, что золотой стандарт и существующий золотой доллар будут сохранены любой ценой, и что ради этого при необходимости будут мобилизованы все финансовые ресурсы Соединенных Штатов, такое заявление, вкупе с разумной политикой межпартийного сотрудничества, возможно, смогло бы предотвратить катастрофический крах наших денег и банковской системы в начале 1933 г. В таком случае краха американского золотого стандарта и последующей девальвации доллара удалось бы избежать.

Однако, столкнувшись с ситуацией, сложившейся к моменту его инаугурации, президент и его соратники в течение марта – начала апреля приняли весьма разумные меры по борьбе с банковским кризисом. Принятый в качестве чрезвычайной меры закон о банках от 9 марта 1933 г. по большей части содержал в себе здравые положения, и его осуществление на первых порах также носило здравый характер.

К 4 марта 1933 г. почти во всех штатах банки либо закрылись, либо работали в условиях введенных правительством жестких ограничений. У населения временно возникли затруднения с получением денег, а кроме того, с того момента стало практически невозможно получать золотую монету. 6 марта президент объявил о начале «банковских каникул» и фактической приостановке золотого стандарта. Три дня спустя чрезвычайный законопроект о банках был принят конгрессом[282].

Страна быстро отреагировала на эти энергичные чрезвычайные меры. С 4 марта по 4 апреля в резервные банки было возвращено денег на 1225 млн долларов, а доля резервов по отношению к банкнотам Федерального резерва и вкладам, вместе взятым, выросла с 45 до 60%. Средства, вырученные благодаря обратному притоку денег, «были использованы банками – членами Федеральной резервной системы на сокращение своей задолженности перед резервными банками на 1 млрд долларов, а также на сокращение акцептованных коммерческих бумаг в резервных банках на 130 млн долларов. Общие резервы двенадцати федеральных резервных банков с 4 марта по 5 апреля выросли с 2800 млн до 3490 млн долларов, достигнув максимального уровня с осени 1931 г. 7 апреля учетная ставка Федерального резервного банка Нью-Йорка была снижена с 31/2 до 3%»[283].

К 29 марта около 12 800 банков из 18 000, существовавших до кризиса, получили лицензии на неограниченное возобновление операций; они представляли около 90% депозитов, хранившихся в банках – членах Федеральной резервной системы.

С конца февраля по конец апреля не было зафиксировано сколько-нибудь серьезной девальвации доллара, которая сказалась бы на обменных курсах иностранных валют или на ценах. По курсу телеграфных переводов на Францию с ее золотым стандартом доллар упал на 4,4%; по отношению к фунту стерлингов он также обесценился на 4,4%; оптовые цены выросли на 1%, а стоимость жизни снизилась на 0,8%, в то время как обыкновенные акции в среднем выросли на 6,7%. Индекс промышленного производства по расчетам Совета Федерального резерва вырос на 4,7%, индекс производственной активности, расчитывающийся Кливлендской трестовой компанией, повысился на 4,9%. Ежемесячное число закрывшихся коммерческих предприятий снизилось на 19%, а их обязательства – на 22%.

Иными словами, деловая атмосфера улучшалась, доверие восстанавливалось, и чрезвычайная ситуация, оправдывавшая временные жесткие меры, уходила в прошлое. В таких обстоятельствах самое разумное, что могла сделать президентская администрация, это как можно скорее вернуться к золотому стандарту с полной конвертируемостью бумажных денег в золото и отменой всех ограничений на вывоз золота и владение им, сопроводив эту меру решительным заявлением со стороны президента о том, что правительство при необходимости готово привлечь все свои резервы для поддержания золотого стандарта.

Разумеется, принятие масштабных чрезвычайных мер общего характера ради помощи должникам в течение разумного периода времени было вполне оправданным. Здравая позиция по этому широкому вопросу была изложена еще двумя годами ранее в заявлении британского комитета Макмиллана в связи с ситуацией в Англии: «…По нашему мнению, проведение любым правительством внезапной и не объявленной заранее девальвации валюты, курс которой соответствует ее паритету… ни в коем случае не может быть названо целесообразной мерой. Международная торговля, коммерция и финансы основаны на доверии. Одним из краеугольных камней, на которые опирается это доверие, является общее убеждение в том, что все страны, насколько это в их силах, стремятся удержать ценность своей национальной валюты на уровне, установленном законом, и юридически признают ее обесценивание лишь после того, как это обесценивание уже произошло де-факто. В последние годы мы наблюдали многочисленные примеры того, как вследствие либо военных бедствий, либо политических ошибок или коллапса цен курс валюты падал настолько ниже паритета, что возвращение к нему сопровождалось бы вопиющей социальной несправедливостью, либо потребовало бы от страны непомерных усилий и жертв при невозможности рассчитывать на какую-либо адекватную компенсацию… Однако мы столкнулись бы с совершенно новым принципом, причем таким, который, несомненно, стал бы шоком для международного финансового мира, если бы правительство величайшей нации-кредитора в качестве сознательной и позитивной политической меры однажды утром объявило, что оно принимает закон, согласно которому ценность национальной валюты уменьшается по сравнению с паритетом, которому соответствует ее курс, до какого-то более низкого уровня…[284] В атмосфере кризиса и бедствий, которая бы неизбежно сопровождала такую крайнюю и неожиданную меру, как девальвация фунта стерлингов, вполне может оказаться так, что состояние вещей, наступившее непосредственно после такого события, окажется хуже по сравнению с тем, которое ему предшествовало»[285].

Вместо того чтобы в конце весны 1933 г. принимать меры к скорейшему восстановлению золотого стандарта, существовавшего до «банковских каникул», администрация Рузвельта предприняла ряд радикальных мер, направленных на сознательное снижение золотого содержания доллара. Эти меры привели к отказу от золотомонетного стандарта, необратимой порче золотой денежной единицы страны, аннулированию золотых контрактов на десятки миллиардов долларов, включая контракты самого правительства, запрету на хождение в США золотых монет и золотых сертификатов, национализации запасов золота и серебра и получению президентом не менее чем на десять лет почти неограниченной диктаторской власти над национальной валютой.