Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945 - Иоахим Гофман

Восстание в Праге началось в утренние часы 5 мая 1945 г., но лишь 4 дня спустя, утром 9 мая передовые части 1-го Украинского фронта маршала Советского Союза Конева достигли города Праги. Чтобы определить роль Русской освободительной армии в пражских событиях, нужно четко представлять себе военную ситуацию в период до и после вмешательства РОА. Когда 1-я дивизия во главе с генерал-майором Буняченко 6–7 мая вступила в борьбу на стороне восставших, те уже находились в очень бедственном положении. К этому моменту американская 3-я армия прекратила продвижение вперед у Пильзена, в 70 км к западу от Праги. Войска 1-го Украинского фронта находились севернее линии Дрезден – Гёрлиц в 140 км, 2-го Украинского фронта – под Брюнном в 160 км, а 4-го Украинского фронта – под Ольмюцом [ныне Оломоуц, Чехия. – Прим. пер.], даже в 200 км от Праги [531]. Поскольку британцы и американцы не реагировали на отчаянные призывы чехов о помощи, американцы даже препятствовали стихийной поддержке восставших из своей зоны оккупации, а советские войска находились слишком далеко, чтобы суметь вмешаться, то 1-я дивизия РОА оказала фактически единственную помощь, полученную повстанцами. И значение этой акции помощи невозможно переоценить.

Приведем высказывания двух чешских свидетелей, имевших возможность следить за событиями, занимая ответственные посты. Так, например, бывший член Чешского национального совета д-р Махотка писал, что борьба Власовской армии «значительно» изменила военную ситуацию в Праге в пользу восставших, ее вмешательство было «решающим» и очень воодушевило все пражское население: «Она была нашей единственной помощью, когда мы не получали ни американской, ни английской или советской помощи и когда наши беспрерывные призывы по радио оставались безрезультатными» [532]. Полковник Чехословацкой народной армии д-р Степанек-Штемр, в мае 1945 г. – начальник отдела связи 1-го Чехословацкого армейского корпуса, прямо приписывает вмешательству власовских солдат главную заслугу в том, что «старая историческая Прага осталась невредимой, а основная часть ее населения – живой и здоровой». Даже «только краткое, продолжавшееся несколько часов участие власовских частей в Пражском восстании на стороне чешских патриотов бесспорно спасло Прагу от разрушения» [533]. В этой связи Степанек-Штемр особенно выделяет старые публикации [534], согласно которым части РОА сыграли «ведущую роль при освобождении важного европейского центра», «в течение 24 часов очистили город», и защищает эти высказывания как «исторически правдивые и доказанные» от клеветы со стороны просоветских чешских авторов.

Правда, преждевременное прекращение боевых действий 1-й дивизией РОА в ночь с 7 на 8 мая вновь усложнило военное положение повстанцев, но все же только временно и в отдельных местах. Ведь прекращение боев и вызванная этим обескураженность имели тогда решающее значение для решения ЧНС вступить в переговоры с командующим войсками германского вермахта, генералом пехоты Туссеном и в конечном итоге, заключить соглашение о свободном выводе германских вооруженных сил и учреждений и о процедуре сдачи оружия чехословацкой Народной армии [535] – событие, которое было осуждено в просоветской литературе как грубая ошибка, даже попросту как измена «принципам освободительной борьбы» в Праге [536]. Но Пражское восстание, которое, как подчеркивают различные авторы, было «ненужным» и «излишним» с самого начала [537], в момент, когда немцы в Богемии ввиду общей капитуляции вермахта стремились уже только к тому, чтобы по возможности быстро и беспрепятственно добраться до американских позиций, действительно потеряло последний смысл. Оно могло лишь привнести ненужные осложнения в осуществление шедшей полным ходом капитуляции немцев. Протокол о процедуре капитуляции германских вооруженных сил, подписанный профессором Пражаком, председателем ЧНС, его заместителем, коммунистом Смрковским [538], д-ром Котрли, капитаном Неханским, генералом Кутльвашром, подполковником Бюргером, подполковником штаба Каданькой совместно с генералом пехоты Туссеном 8 мая в 16.00 [539], тем самым однозначно отвечал интересам города Праги и его жителей. Кроме того, этот документ о капитуляции не содержал ничего, что задевало бы честь чешской стороны. В этой связи напомним о том, что соглашения о свободном выводе вражеских гарнизонов принимались уже и в предыдущих войнах. Так, например, в 1813 г. победители – русские и пруссаки – гарантировали французским гарнизонам крепостей Торн [ныне Торунь, Польша. – Прим. пер.] и Шпандау свободный вывод на почетных условиях и даже с оружием [540].

Лишь те круги, которые ставили соображения престижа выше судьбы старинного города и его жителей, которые стремились физически уничтожить уже готового к уходу врага и которые тем самым преследовали далеко идущие политические цели, могли говорить о «постыдном акте» этой капитуляции. Прежде всего Советский Союз, который претендовал на славу освободителя города Праги, был по необходимости вынужден отвергать соглашение, до его появления предоставившее немецким частям свободный выход из Праги на запад. Советские симпатии принадлежали при этом тем так называемым «народно-патриотическим силам», частично, по свидетельству немецкого очевидца, – «вооруженному сброду» [541], которые, невзирая на соглашение о капитуляции, продолжали стрельбу и эксцессы и после капитуляции 8 мая. Немецкие части в результате были кое-где остановлены, но собственно военные действия против них больше не были нужны. Это подтвердилось 9 мая. В 4.40 в Прагу вошли первые танки 1-го Украинского фронта. Советский комендант города, генерал-майор Зиберов, передовое подразделение которого еще в утренние сумерки проникло в центр города и заняло важные мосты на Влтаве, не обнаружил «организованного сопротивления». [542] Его танкам и самоходным орудиям больше не нужно было стрелять. И действительно, последние немецкие очаги сопротивления в черте города были окончательно ликвидированы уже через несколько часов, в 10.00 утра [543]. Рассмотрение хода событий приводит к выводу, который констатировал и д-р Степанек-Штемр, что «Прага… фактически… была освобождена от немецких войск уже в утренние часы 8 мая», что советским танкам оставалось только въехать «в уже освобожденную Прагу» [544]. Следовательно, в основе противопоставленного этому утверждения, что Прага была освобождена частями Красной Армии, могут лежать лишь политико-пропагандистские мотивы. И этот тезис можно поддерживать лишь путем замалчивания исторической роли, которую сыграла 1-я дивизия РОА с 6 до 8 мая 1945 г. вокруг Праги, и путем осуждения соглашения Чешского национального совета с командующим частями германского вермахта, заключенного 8 мая. Показательно в этом отношении, как советские публикации освещают роль РОА в событиях вокруг Праги, если при случае отказываются от метода замалчивания. Так, Гончаренко и Шнайдер в статье из армейской газеты «Красная звезда» превращают исторические факты в их противоположность, утверждая, что Гитлер бросил на Прагу «армию изменника Власова для подавления восстания» [545]. То же самое впечатление пытается создать и официальный «Чехословацкий военный атлас», изданный в Праге Министерством национальной обороны совместно с Академией наук, который на своей специальной карте Пражского восстания изображает «власовцев», чье выступление нельзя было игнорировать полностью, синим цветом «немецко-фашистских» войск. Бывший командующий 1-м Украинским фронтом маршал Советского Союза Конев смог лаконично сообщить лишь о пленении Власова и «дивизии генерала Буняченко» к юго-востоку от Пильзена, но не о предшествующих боях в Праге [546]. Согласно генералу армии Лелюшенко, бывшему командующему 4-й гвардейской танковой армией, «банда Власова» была полностью разгромлена под Хемницем (sic!) [547]. Генерал армии Штеменко, после войны – начальник Генерального штаба Советской армии, правда, тоже разражается оскорбительными словами, говоря о «банде… способных на все преступников», о «сброде», но все же дает понять, что «некоторые власовцы» направились в Прагу в тот момент, «когда народ восстал против немецких оккупантов», что «отдельные власовские группы» начали борьбу «по собственной инициативе», хотя Чешский национальный совет якобы ничего не хотел знать об их помощи [548]. В какой мере освободительная роль Красной Армии ставится под вопрос соглашением военного командования «Бартош» с генерал-майором Буняченко от 5 мая, а также соглашением ЧНС с ним от 7 мая и, наконец, соглашением ЧНС с генералом Туссеном от 8 мая видно из позиции в отношении военнослужащих РОА и в конечном счете даже в отношении членов Национального совета после занятия города советскими войсками.

Вскоре после своего прибытия командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал Рыбалко посетил резиденцию Чешского национального совета, чтобы получить информацию «о смысле восстания, его ходе, проблеме участия так называемой власовской армии и о капитуляции немцев», т. е. о чрезвычайно значимых для Советского Союза вопросах [549]. Сообщения, услышанные им, видимо, не вполне удовлетворили его, что видно по его реакции, т. к. он без обиняков заявил, что все власовские солдаты будут расстреляны. Когда председатель, профессор Пражак, и другие члены ЧНС «сердечно и энергично» попросили пощадить жизни этих людей, сражавшихся за них, генерал Рыбалко пошел на «великодушную уступку», заявив, что расстреляет не всех [550]. Сотни солдат РОА погибли в боях за Прагу, множество других было ранено [551]. Раненые находились в пражских больницах в отдельных палатах, подчас с надписью «героические освободители Праги». Вскоре после занятия города советскими войсками органы «СМЕРШ» (Смерть шпионам, контрразведка) начали регистрировать раненых. О том, что с ними произошло в дальнейшем, сообщает д-р Степанек-Штемр, позднее живший в Израиле [552]: «Молодая женщина, моя землячка из города Моравска-Острава [ныне Острава, Чехия. – Прим. пер.], Е.Р., чудом пережила Аушвиц [Освенцим. – Прим. пер.], Терезиенштадт и Дахау. В первые дни после Второй мировой войны она работала в больнице пражского предместья Мотоль. (Вблизи больницы находился большой лагерь для пленных немецких солдат, который я часто посещал, чтобы допрашивать пленных.) Госпожа Е.Р. рассказала мне, что в больнице в Мотоле лежало около 200 раненых власовских солдат. Однажды в больницу пришли советские солдаты. Они были вооружены автоматами. Они выгнали из здания врачей и санитарный персонал, зашли в палаты, где лежали только тяжелораненые власовские солдаты, послышался треск продолжительных очередей… Советские стрелки прикончили всех раненых власовских солдат на их больничных кроватях». И так, как в Мотоле, с ними поступали и в других местах. Основываясь на достоверных источниках, Ауски сообщает об убийстве в Праге и ее окрестностях более 600 военнослужащих РОА.