Красное Зеркало. Конец легенды - Денис Ватутин

Мне хорошо… Я не хочу менять что-то в своей жизни…

– Ну и как тебе здесь? – слышу я ласковый голос.

– Как зовут тебя? – спрашиваю я.

– Хуанита, – робко отвечает девушка с блестящими светлыми волосами и чувственным ртом.

– Хуанита, – говорю я дрожащим голосом, – приходи завтра вечером в «Морскую Устрицу», я угощу тебя коктейлем…

– И ты расскажешь мне всю свою историю от начала до конца?

– Конечно! – киваю я. – Всю правду, только факты! Придешь?

– Конечно, дорогой, – тихо отвечает она, глядя куда-то в сторону. – Ты такой… Ты лучше всех…

Я успокаиваюсь…

Все…

Что-то раздражает меня…

– Сходишь завтра за сахаром? Не забудь прихватить мусорные пакеты…

– Эй… – тихий шепот.

– Я думаю, отдыхать поедем в горы… Да… На лыжный курорт…

– Приходите завтра вместе с женой…

– Дэ-э-э-эн… – из другого мира.

– Во вторник у меня совещание…

Я ворочаюсь во сне…

– Так почтим же светлую память наших товарищей: Охотника Йоргена, Охотника Сибиллы, паладина Андрея «Ящера», туриста Джованни Мюррея, Ангела Владимира Кожевникова, связного Эверта Лидумса и многих, многих других, отдавших свои жизни за свободу марсианских колоний и свободу человечества вообще!

Аурелиано в черной рубашке и широких шароварах делает значительную паузу…

– А также вспомним тех, кто верой и правдой, бок о бок со Странным, Ириной Кожевниковой, Джей Джокер, полковником Роем, Азизом Алимой, Элайей и Стэном Кадыком помогли нашему Великому Делу! Нашей Борьбе! Всех имен не перечислить в этой короткой речи, но их тысячи! Десятки тысяч! Диего Хлопотун…

– Марс для марсиан!!! – закричала пестрая толпа в холле Совета колоний.

– Долой Совет Четырех!!!

– Да здравствует марсианская революция! Да здравствует Свобода и Независимость! Да здравствует планетарное правительство во главе с Пастухом Глюков! Ура!!!

– Ур-р-ра-а-а-а-а-а-а-а!!! – закричал многоголосый нестройный хор.

– Дэн, – жестко стиснув губы, произнес Аурелиано. – Ты неправильно поступил с этими папуасами из Элизия. Они требуют равной квоты в торговле…

Я вкушал оливки, заедая их маринованной дичью и запивая красным вином. Зачем я ем оливки?

– Пастух Глюков! – произносит нараспев миловидная девушка. – Это вино и фрукты для вас и вашей жены…

– Я не просил…

– Так просил передать народ Гефестополиса! Воплощению бога на Марсе…

– Элайя! Я же просил никого не пускать! Удвойте охрану Дворца и позовите мне Кадыка…

– Да здравствует свобода!

– Лучшие женщины клана Железнодорожников ждут твоей воли…

– Хуанита… принеси попить… – шепчу я.

– Да, милый… – раздается ласковый женский шепот.

Перед моим лицом – запотевший стакан с холодной водой…

Вдруг заплакал младенец.

– Тихо… Тихо… маленький Дэн… – шепчет все тот же голос… – Папе приснился плохой сон…

Она кладет свою ногу на мое правое бедро…

Она ласково водит своим коленом по моей ноге…

Отчего-то мне становится очень страшно, тоскливо и горько – будто я утопаю в какой-то вязкой жиже, от которой мое тело начинает неметь, покалывает кожу… Что-то пошло не так… Где-то я ошибся… Это точно… Страх… Тьма… Я ничего не помню…

И…

Я просыпаюсь…

Ярко-белая комната… Бесконечно яркая… Тишина и какое-то жужжание…

Я что-то не помню всего…

Чувствую по моей ноге движение…

Я вскакиваю – я в постели, и рядом со мной лежит девушка…

Такой надрывный звук… НЕТ!!!

Это не девушка… Совсем не девушка…

Нога чувствует сухую поверхность…

Вз-з-зжи-и-и-и-вз-зж-жи-и-иж-ж-жу-у-у…

Я поворачиваю голову… и… Я лежу в постели… Рядом со мной лежит оживший манекен… Ужасный андроид в виде женщины трется о меня коленом в механическом танце сервоприводов!!!

Я зажмурил глаза…

И вновь открыл… Потолок был серым…

Был запах перегоревших проводов, но самое страшное – по моей ноге елозил силиконовый протез женской ноги…

Я оглядел кровать – я даже вспотел от ужаса: рядом со мной лежал дроид в женском обличье, который говорил мне:

– Дорогой, я хочу твой член… Дорогой, наш ребенок хочет кушать… Дорогой, почеши мне спинку… Я устала быть одна…

Медленно встаю – голова идет кругом… Ломит затылок… Что это??? Где я??? Я потерялся после… После этого шкафа…

Комната напоминала обстановкой отель «За Облаками».

Входная дверь была снесена с петель и валялась на полу. Рядом ехал перевернутый стеклянный столик, с которого на пол упали и разлились напитки и некоторые блюда, образуя собою сейчас отвратительную лужу…

– Ты не можешь сходить на почту? – равнодушным голосом повторял робот, продолжая шевелить ногой, будто вращал педали несуществующего велосипеда. Пахло горелой пластмассой…

Мороз бежал по моей коже…

Я озирался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить, – в голове была полная каша…

– Милый, ты не можешь сходить на почту? – произнес синтетическим голосом дроид. – Боже! Марта опять выбегала днем на поверхность!!! Дэн! Поговори с ней…

Я дико покосился на механическое чудовище и попытался открыть дверь номера…

За дверью был яркий слепящий свет, в котором терялось всякое изображение…

Я с готовностью сделал шаг и…

Меня трясло, словно от хорошей дозы адреналина…

Я стоял на холме, под которым была огромная долина… В ней высился стеклянными обветшалыми башнями город, ребрящийся скелетами этажей обрушенных небоскребов, проваленными крышами прижавшихся к ним домов поменьше… Явно пустой Город… Ни движения, ни звука…

Какое-то время я разглядывал, как зачарованный, эту картину…

Вокруг Города высились отвесные скалы, огибая долину почти в самой зоне видимости, от края до края. Они терялись в белесой дымке.

Я оглянулся назад – прямо за мной шла такая же скалистая стена, теряющаяся где-то в твердом небе… Новый полигон…

По извилистой тропинке вниз прыгал метрах в пятидесяти карлик на пружинных ходулях… Натужный скрип пружин вызвал во мне почему-то ощущение равнодушного спокойствия…

Я начал неторопливо спускаться с холма, вслед за удаляющейся фигурой…

Я закурил сигарету и задумчиво глядел на прыгающее существо, которое улепетывало от меня, словно от смертельной опасности.

Потом…

Потом помню мало. Да в общем-то и происходило-то немного…

Я долго бродил по бесконечным улицам заброшенного города – и нигде не видел следов Криса с Ириной, более того – не знал, куда идти: карлик на ходулях, как водится, исчез за первым поворотом, и… Тишина… Мертвая и ватная тишина, от которой в последнее время я отвык…

Мусор, выщербленные бетонные лестницы, потрескавшийся асфальт, выбитые пыльные окна – все было незыблемо, непререкаемо монументально и потому мертво…

От этого всего можно сойти с ума…

И опять: ржавые телефонные будки, куски бетона, хохот тишины…

Я вновь услышал скрип пружин и побежал меж заросших плющом и травами кирпичных стен, завернул в проулок…

– А потом меня долго везли на военной машине, вот так вот! – Отшельник затянулся самокруткой, а я взял в руки очередной том Шопенгауэра[61] и бросил его в полыхающий костер.

Я вновь столкнулся с невероятной встречей – Отшельник!

Как он тут оказался?

Он рассказал, что после пирамиды на вершине горы не помнит почти ничего. Только малозначительные обрывки, по которым сложно что-либо понять.

Что ж…

Я ему верю…

Ленивые языки пламени обняли книгу, и отсыревший переплет покорежился, приоткрыв страницы, словно огонь пытался прочесть то, что пожирал…

Тогда, когда я завернул за карликом в подворотню, я увидел там костер и бродягу. Это и был Отшельник, который вскочил и полез обниматься, обдав прогорклым запахом пота от мехового комбеза. Все тот же поросший космами по краям прокопченный патиссон, с безумным блеском глаза… Я обрадовался встрече, пусть и такому своеобразному попутчику…

Учитывая, что я его не сразу признал, он чуть не получил прямой в челюсть – сперва я решил, что это тот самый карлик на пружинных ходулях. Я хотел вытрясти из него всю правду об этом месте.

Я был удивлен не меньше него, хотя может, и меньше, – устал я удивляться последнее время…

Мы сидели в разрушенной приемной библиотеки и жгли книги – жечь было больше нечего, а кости промерзали от сырости…

– Ай, ай! – приговаривал он в своей манере Тохчей. – Знать бы, как попадать в такое место, – не пошел бы никуда! Вот так вот!.. Страшная Гора… Очень…

Он не видел ничего и никого… Ни Криса с Ириной, ни скачущего карлика… Он оказался здесь, и как – он не помнил…

Шопенгауэр вспыхнул, как факел, пламя загудело… На меня навалился очередной приступ апатии. Насколько я мог убедиться, город этот простирался на многие километры вокруг.