Архангельск - Алекс Кун

Царь вернулся быстро, да и что там надевать-то? Не то что эти их чулки с подвязками.

Похвалил за удобство формы, сказал, что непривычно просто все, но он подумает. Берцы ему особо понравились. А картуз царь крутил в руках, любуясь на кокарду.

Под обсуждение формы по моему стуку занесли продукцию наших ткачей. И началось представление товаров Вавчуги. Ткань была великолепна, и это все оценили. Громкое обсуждение пошло после того, как заявил, что за день завод может делать более тысячи аршин любой такой ткани, лишь бы лен был. То есть ткани для одежды примерно на пятьсот человек в день.

Кроме того, намереваюсь довести выпуск в течение ближайших лет до десяти тысяч аршин, но все упирается в сырье. Нужны поставки с больших территорий, богатых льном, но прав на это у меня, увы, нет. Вот, закинул первый шар, воспринятый вполне благосклонно и с пониманием.

Хорошо, продолжаю о низовых товарах, то есть о слитках железа, листах латуни, даже доски пропитанные упомянул. И на все были образцы, и каждый вызывал интерес с обсуждением, так как подробно объяснялись преимущества перед обычными товарами и что из показанного можно делать.

Слушатели мои подустали. Перехожу к более интересным товарам. Объявив, что к царской форме положено оружие, дал команду вносить парадную сбрую. Показал, как все застегнуть, дал царю наиграться выхватыванием то пистолетов, то кортиков. Петр раскраснелся и потребовал картузов, то бишь патронов – занесли шкатулку с сотней зарядов. Десяток из них был тут же расстрелян Петром с балкона по воронам, даже, по-моему, государь в кого-то умудрился попасть. Петр нахваливал оружие и меня заодно. Напомнил, что заинтересован в больших количествах подобного.

Закатил второй шар по поводу того, что права не имею железо собирать, а железа под Архангельском почти нет. Мне бы Уральский хребетик для нужд заводов, да чтоб никто там мешать мне не смел – вот тогда построю большие заводы, и будет много вкусностей. Второй шар государь воспринял задумчиво, но тоже с благосклонностью.

Далее занесли сбрую повседневную, которую общество приняло с интересом, но уже без стрельбы и ажиотажа. К форме начальника положены часы, чтоб точно время знал и атаки согласовывал. Преподнесли парадный вариант часов, которым дворяне долго любовались и обсуждали. Для дел, а не для парадов нужны часы обычные – морпехи преподнесли шкатулку с простыми часами. Конечно, не совсем простыми, а царскими, но все же попроще.

Под это дело выложил на столе в рядок и открыл пеналы с пятью навороченными часами, сказав, что вот часы для тех, кому Петр сам вручит. И выставил пятнадцать пеналов с простыми часами, на кожаных тисненых ремешках, но с позолоченным корпусом. Сказал, мол, генералы и командующие должны иметь часы для согласования своих действий.

Часы и привлечение их к военным делам с объяснением на примерах, как можно использовать диковину, имели огромный успех. Далее старался представлять диковинки с объяснением так, чтоб ажиотаж и заинтересованность только нарастали. Особо напирал на то, что это не единичные экземпляры, а серийная продукция, которую могу от нескольких штук и до десятков, сотен, а то и тысяч штук в день делать. Те же пуговицы с гербами для армии, например.

На пуговицы, кстати, сразу получил царский заказ, так что линия эта долго загружена будет. О форме гербов на пуговицах и нагрудных знаках Петр обещал сообщить дополнительно.

Промахнулся только с фарфором – он особого ажиотажа не вызвал, несмотря на шикарную работу художников. Ну мужики, чего с них взять. Тем не менее предложил фарфор дать потом на оценку придворным дамам, а сам по-быстрому исправил угасший интерес зеркалом.

Снова ажиотаж и разговоры, и опять мысль – могу по несколько штук в день таких делать. Петр перед зеркалом снова занялся разглядыванием формы и выхватыванием то кортиков, то пистолетов.

На финал оставил наборы инструментов. И снова фурор. Петр по достоинству оценил не только каждый инструмент, но и тару. Рассматривал внимательно и клейма. Остался очень доволен. По-моему, государь обрадовался инструменту больше, чем пистолетам.

Подведя запас подарков к концу, постарался максимально взвинтить слушателей. И мне это вполне удалось. Теперь завершающий штрих.

– Государь, господа. Хочу рассказать о том деле, на которое меня государь поставил. Единственное, о чем прошу, о деле этом никто, кроме вас, знать не должен. Коль слухи, хоть малейшие, просочатся, мы не сможем достойно выиграть государев спор. И из-за этого престиж России пострадать может.

Дождавшись удивленных кивков от большинства, а главное, от Петра, стукнул в дверь. Два морпеха занесли большую коробку и, поставив ее на стол, сняли декоративный чехол из полированного дерева.

Мои зрители и слушатели замерли, глядя на стол, да я и сам залюбовался. На подставке, имитирующей бурные волны, летел, чуть наклонившись вбок под ветром, корабль, окруженный облаком парусов. Очень сильное впечатление. Держал паузу, пока шепотки не начались.

– Корабль, который поручил мне государь, построен. – Выдержал еще небольшую паузу. – Весной он будет спущен на воду, а летом выиграет спор государя, в том можете не сомневаться.

Глядя на макет, в этом действительно никто не сомневался.

Петр разглядывал кораблик, трогая его рукой, как будто проверяя, не призрачный ли он. Вокруг стола столпилась свита, пожирая макет глазами, оставив меня в одиночестве торчать посередине зала.

Петр начал задумчиво барабанить пальцами по столу. Повернулся ко мне вместе со стулом, придворные расчистили ему коридор для обозрения. Рассмотрев меня, как до этого мои подарки, государь спросил:

– Говоришь, все тебя мастером кличут? Что ж, народ у нас сметливый, в глубину видит. Буду думать над наградой для тебя. В том, что спор выиграешь, мы уже не сомневаемся. Как корабль назвал?

– «Орлом» назвали, государь. Не мною назван, все работники и бабы вместе имя дали, все влюблены в этот корабль. Там ни одного гладкого места не осталось – все резьбой затейливой изрезано. А после названия и фигура носовая определилась – в виде орла атакующего. Опосля этого в клеймо мое стали орла ставить. Вот теперь все товары, у нас выпущенные, так и клеймим – атакующим орлом. И тем клеймом за качество отвечаем.

– Добро, Александр. Зело ты порадовал нас. Пока не спрашиваю, чего хочешь. Подумай, да и мы подумаем. Есть и у меня большие резоны на тебя. И приглашаю тебя с дамой, – тут Петр усмехнулся, – на бал в твою честь. Там этот разговор и закончим. Бал назначу… – Петр подумал, – о среде на той седмице. – Повернувшись к свите, государь продолжил: – Всем быть обязательно! – Вернув взгляд ко мне, царь закончил аудиенцию: – Ступай.

Склонив голову, попрощался с Петром и свитой, сделал пару шагов назад, повернулся и вышел. Все в комнате молча проводили меня взглядами.

Закрыв дверь, прислонился к ней и постоял, отходя от напряжения, которого ранее и не замечал. Махнув морпехам, порадовал, что все хорошо, собираемся и уходим. Но эта аудиенция из меня все соки выпила. Если теперь еще меня ждут в шатре с расспросами, то будет совсем плохо. А ведь наверняка ждут. Офицеры оттуда и не выходят, только новые приходят – как только помещаются, непонятно.

Далее была очередная пьянка, она, по-моему, со вчера и не прекращалась. Сцепив зубы и взяв себя в лапы, снова стал радушным хозяином, подробно рассказывающим об аудиенции и о диковинах, что привез. Кроме корабля, разумеется, такие слухи мне не нужны.

Пили за мое здоровье и за будущую большую награду. Что будет большая, никто не сомневался, тут так принято. Малую вручают сразу, а над большой думают. Все сошлись на том, что деяния стоят большой награды.

Скрипя зубами на свою жабу, проявил широту души и двум самым именитыми гостям подарил часы на кожаном ремешке из оставленных на презенты пяти часов. Сказав, что такие же были преподнесены царю в числе подарков. За дорогие подарки тут, оказалось, принято отдариваться самым дорогим, и теперь у меня появилась персональная лошадь в полной экипировке и шикарная, навороченная, по утверждениям знатоков, шпага.

Ну и на кой они мне, не умеющему ни того ни другого? Однако знакомства были важнее, и, отозвав на улицу первого дарителя, долго благодарил, расхваливал подарок, а потом признался, что, будучи моряком, проводящим жизнь на палубах, обихаживать и ездить на лошади не умею. Так приобрел первого благосклонно ко мне относящегося высокопоставленного офицера, а с ним и головную боль, и больной зад от его настойчивых попыток сделать из меня истинного казака. Со вторым случилась та же история: признавшись в незнании приемов фехтования со шпагой, поскольку по форме одежды для нас важны были пистолеты и кортики, умолчал, что кортиками в общем-то тоже не владею – в результате получил синяки по всему телу, особенно на руках, от уроков владения шпагой. Про шпагу раньше думал, что это шампур, на которой накалывают. Фильмы и спортивные соревнования моего времени сложили о шпаге именно такое впечатление.