Обитель зла - Ричард Сэйл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не Беатриче я. И ничего не считаю. Бери свои бабки и давай мне мои.
— А ты юморист, мой юный убийственный друг, — укоризненно покачал головой Лотт, глядя на Клюга. — Держи деньги в руках, а язык за зубами. Беатриче, сокровище короны моей, держи. Небо видит, ты их заслужила.
Девица прижала сверток к своей тугой груди.
— Мои денежки, мои! И это еще не все! Глянь-ка!
Она вскочила, вытащила из кармана что-то скомканное, белое и длинное.
— Видишь? Перчатки! Длинные, до локтя, и белые.
Мартин Клюг хмыкнул.
— Она их увидала у зеркала. И сразу — хвать! Как будто они дороже денег. Смешной народ, эти тетки.
Девица прижала перчатки к лицу.
— Как раз такие, о каких я мечтала! Цирк, да и только. Я пахала, чтобы такие купить, а старая ведьма как раз их носила. Ну, теперь-то они ей ни к чему… И к шляпе моей идут. Когда он спичкой чиркнул, я их сразу увидела.
Лотт задумчиво скреб подбородок.
— Послушал бы ты, как она верещала, — вдруг ухмыльнулся Клюг. — А как потом булькнула, как будто старая раковина…
Он стукнул кулаком по столу.
— Так. Бабки поделили. Теперь давай делить бабу. Я ее хочу. Ты ее хочешь. Кому она достанется?
Лотт вдохнул очередную щепотку.
— Я кайфую, не мешай… Дама… прекрасная дама… Кому владеть божественной Беатриче? Спроси ее. Пусть сама выберет.
Девица все не могла налюбоваться своим приобретением.
— И ведь как раз мой размер. И как раз старые износились. И как раз…
— Ответь на вопрос. Кого выбираешь?
— А? Ну… Вы оба хороши. Вы мне оба нравитесь.
— Нет, выбирай, — строго велел Лотт. — Оба — это полигамия, нарушение закона. Ты должна выбрать одного. Которого?
Лицо девицы стало серьезным. Она помолчала.
— Знаешь, если ты перестанешь называть меня Беатри… Тогда я тебя выберу.
Лотт щипнул нижнюю губу.
— Перестал. Значит, ты со мной.
Мартин Клюг тяжело поднялся.
— А вот хрен тебе!
Он нанес тяжелый удар… но промазал. Лотт оказался быстрее. Вскакивая, Лотт уклонился, схватил бутылку за горлышко и встретил налетающего блондина метким и мощным ударом по голове.
Клюг со стоном свалился на стол, скатился на пол и замер.
Лотт хмыкнул.
— Вот идиот! Что ж, еще три тысячи нам. Похоже, я его убил. Да и ладно. Кто он такой? Речная крыса… Одевайся, Беатриче. Прячь деньги. Надо сматываться поскорее.
Девица послушно забегала, а Лотт в очередной раз нюхнул своего зелья и пнул Клюга носком башмака.
— Никакого воображения. Все равно что…
Девица стояла перед ним с дорожным мешком и в шляпе.
— Только перчатки натяну. Такие мягонькие… Какая прелесть… Ах, как хороши…
Она натягивала перчатку, Лотт запихивал тело Клюга под стол.
— Куда ты дела старые перчатки? — спросил он рассеянно.
Девица согнула руку и в очередной раз полюбовалась эластичной кожей.
— Куда? Да выкинула. Там же и выкинула, на кой они мне, двадцать раз в чистку сдавала…
Лотт нахмурился и уставился на часы.
— Где выкинула?
Она принялась за вторую перчатку.
— В мусорную корзину в бабкиной спальне. Да какая разница!
Лотт схватил ее за руку, порозовел, покраснел.
— Пусти, больно! — Она попыталась вырвать руку. — С ума сошел?
— Ох и идиотка… — простонал Лотт. — Ох и…
Он выпустил ее руку, закрыл глаза и прислушался. Даже голову наклонил. Что-то в его позе заставило прислушаться и ее. Сначала она ничего не услышала, но вот вроде раздались шаги. Кто-то поднимался по лестнице. И не один.
Лотт безнадежно вздохнул.
Дверь распахнулась, и на них уставились два револьверных ствола. Две шляпы, четыре немигающих глаза, и грубый окрик:
— Руки! Дэвис, Главное управление. Вы оба задержаны по подозрению в убийстве миссис Каблер, богатой вдовы.
Лотт медленно поднял руки над головой, не отрывая взгляда от съежившейся девицы.
— В му… в мусорную корзину, — пробормотал он.
Детектив, подошедший к нему с наручниками, благодарно хрюкнул.
— Точно-точно, в мусорной корзине, спасибо. Ни следа, ни отпечатка во всей квартире… И вдруг — на тебе! Нет, не бывает преступлений без следов. Выудили мы перчатки из корзины, а на них номеров видимо-невидимо… Ну, прошлись по чисткам, целый день потратили. И вот, час назад отыскали.
The Crimes of Richmond City
Frederick Nebel
Преступления в Ричмонде
Фредерик Небель
Работая в самый разгар Великой депрессии, Фредерик Небель (1903–1967) много писал для «Черной маски», «Грошового детектива» и других дешевых журналов, создавая десятки сравнительно реалистичных увлекательных рассказов. Их непременными персонажами были ирландец Кардиган, беспощадный детектив из агентства «Космос» в Сент-Луисе, и крутой сыщик Донни Донахью, работающий на детективное агентство «Интерстейт». Наиболее значительной была серия рассказов о капитане МакБрайде и вездесущем репортере по имени Кеннеди, который часто оказывается в центре повествования и раскрывает не меньше преступлений, чем полицейский.
При жизни писателя были опубликованы два его детективных романа — «Вагоны идут на восток» (1934) и «Пятьдесят дорог, ведущих в город» (1936). «Преступления в Ричмонде» впервые вышли в виде пяти отдельных эпизодов в «Черной маске» в период с сентября 1928–го по май 1929 года.
В то время в «Черной маске» из номера в номер часто публиковались крупные вещи; в частности, здесь были опубликованы четыре первых романа Дэшила Хэммета — в их числе знаменитый «Мальтийский сокол» и «Стеклянный ключ», — а также произведения Пола Кейна и Кэррола Джона Дэйли.
Суровый закон
Raw Law
1
Капитан Стив МакБрайд был высок, широкоплеч и прожил на свете сорок более или менее трудных лет. У него были грубовато вытесанные черты лица, прямой решительный взгляд, крючковатый нос, крупный, твердо очерченный рот; после многих лет борьбы, которую капитан вел с миром и с самим собой, возле губ залегли жесткие складки. Щеки краснели ярким румянцем, словно МакБрайд имел обыкновение часто и энергично намывать лицо с мылом. Уже восемнадцать лет он работал в полиции Ричмонда, а это нынче довольно-таки беспокойный город с населением сто тысяч человек.
МакБрайд находился в собственном кабинете в Полицейском управлении. Сидел у натертого воском дубового стола во вращающемся кресле, покуривая потемневшую вересковую трубку, и читал последний выпуск городской газеты «Фри пресс». В углу позвякивал и шипел паровой радиатор. За спиной капитана вдоль стены выстроились с полдесятка стульев. Цементный пол был голый, потолок — высокий, выкрашенный в скучноватый светло-коричневый цвет, так же как и стены. Скудно обставленный кабинет казался пустым, однако он был опрятным и чистым и выглядел рабочим местом весьма дельного сотрудника. Слева от МакБрайда были два окна; недавняя метель нанесла на рамы снег, и он белел на стеклах неровной каймой. Однако в самом кабинете было тепло и, если бы не позвякивал радиатор, очень тихо.
Читая газету, капитан то и дело ерзал в кресле, а порой вынимал изо рта трубку и поджимал губы — мрачновато или насмешливо. Один раз что-то пробурчал сквозь зубы, невнятно, как будто слова родились и умерли глубоко в горле. Наконец он отложил газету и откинулся на спинку кресла, попыхивая трубкой и скользя отрешенным взглядом по доске с фотографиями на стене. С фотографий смотрели люди, которых разыскивала полиция, — грабители и убийцы.
На столе зазвонил один из телефонов. Капитан снял трубку, выслушал, что ему сказали, и коротко ответил:
— Пусть идет.
Затем он снова удобно откинулся назад и развернулся в кресле лицом к двери. Она вскоре открылась, и вошел человек в элегантном синем пальто и мягкой серой шляпе, с сигаретой во рту. У него было моложавое лицо, на котором гуляла неопределенная улыбка, и умный циничный взгляд.
— Привет, капитан. — Вошедший пяткой захлопнул дверь и привалился к ней с утомленным видом, словно порядком устал от жизни.
— Привет, Кеннеди, — кивнул МакБрайд. — Присаживайся.
— Спасибо. — Кеннеди плюхнулся на стул, расстегнул пальто, однако снимать его не стал.
МакБрайд пошевелился в кресле, так что оно громко скрипнуло, поглядел на недавно читанную газету на столе и с коротким смешком проговорил:
— Спасибо за передовицу.
— Пожалуйста, Мак.
— Твоя газета желает раскритиковать нас в пух и прах?
— Наше дело — критиковать всех, кого можно и нельзя.
— Угм. Понятно.
Кеннеди стряхнул пепел с сигареты.
— Разумеется, тебе нелегко. — Он насмешливо улыбнулся, повел плечами. — Я же знаю, что у тебя руки связаны.