Колумб - Яков Свет

Вопреки всем правилам кто-то доверил руль мальчишке-юнге, и «Санта-Мария» села на мель, или, точнее, на рифовую гряду. По непонятным причинам маэстре корабля Хуан де ла Коса с группой матросов ушел на «Нинью», не предприняв попытки свести судно с мели, а между тем от ударов о риф постепенно расходились доски обшивки, и корабль наполнялся водой. Спасти его не удалось. Адмирал, однако, перенес на берег почти все грузы, причем подоспевшие индейцы оказали ему большую помощь, а Гуаканагари выставил охрану у спасенного имущества и от всей души выразил гостям свое соболезнование.

Некоторые обстоятельства катастрофы внушали и внушают подозрения. Почему маэстре «Санта-Марии», он же владелец этого судна, бежал на «Нинью» и не стал спасать свое добро? Почему сном праведника уснули все, кто отбывал первую ночную вахту? Почему так крепок был этот всеобщий сон, что никого не разбудил шум прибоя на рифах?

Разобраться во всем этом не удалось в последние дни декабря 1492 года, и тем более невозможно провести расследование сейчас, спустя почти 500 лет.

Возможно, что у Хуана де ла Косы и его друзей расчет был прост: умрет «Санта-Мария», и волей-неволей Адмирал вынужден будет возвратиться в Кастилию, владелец же погибшего судна получит за него возмещение и в убытке не останется. А в Сипанго и в золотые россыпи этой страны верили не все…

«Санта-Мария» погибла. Она исчезла бесследно, и напрасными были поиски ее останков. У мыса Кап-Аитьен прибрежные течения сильны и капризны, все время здесь то появляются, то пропадают подводные отмели. Здесь остатки старинных кораблей по воле течений непрерывно странствуют по морскому дну. И кроме того, антильские моря — это моря коралловые, а в таких морях все, что попадает на дно, быстро покрывается белокаменной скорлупой.

Страна Марьен на «дикой» Эспаньоле была явно нецивилизованной. В цивилизованных краях местные жители, как грифы на падаль, накидывались на суда, потерпевшие крушение, и опустошали их дочиста. Язычник и «дикарь» Гуаканагари и его нагие подданные не присвоили ни единой безделушки, не разжились ни единым гвоздем с погибшего корабля. Адмирал отметил это не без умиления, но в глазах многих его спутников такое поведение было признаком варварства и неразумия…

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ НА ЭСПАНЬОЛЕ

Положение создалось тяжелое. За три с лишним тысячи миль от родины глава экспедиции оказался после гибели «Санта-Марии» с одним-единственным и при этом очень малым кораблем — Мартин Алонсо Пинсон исчез, словно канул в воду. А между тем на «Нинье» теснилось семьдесят с лишним человек — шестьдесят моряков и пленные индейцы.

Нечего было и думать о походах к дальним и ближним землям, в создавшихся условиях поиски Великого хана и страны Сибао — Сипанго вести было невозможно. Как можно скорее надо было отправляться в обратный путь.

В этой обстановке Адмирал не утратил мужества. Будучи человеком верующим, он счел катастрофу событием, предопределенным господом, и, сокрушаясь в душе о гибели «Санта-Марии», наметил четкий план дальнейших операций.

Прежде всего необходимо было «сократить штат плавучего состава» и часть людей оставить на Эспаньоле. Адмирал решил соорудить близ места катастрофы форт и поселить там 39 человек. Этих колонистов поневоле он намерен был забрать домой год спустя, ни на минуту не сомневаясь, что доведет свой корабль в Кастилию и снова вернется в «Индии».

На третий день рождества моряки приступили к постройке крепости. Ее решено было назвать фортом Навидад (Навидад — по-испански рождество), а для сооружения этого опорного пункта были использованы останки «Санта-Марии». В мгновение ока с нее сдернули обшивку, и на отмели остался только скелет погибшего корабля.

Адмирал сам руководил строительными работами, мореплаватель стал плотником, и за два-три дня крепость была подведена под крышу.

Обратный путь не сулил радости, как-никак в разгаре была зима, самое скверное для дальних плаваний время года. А поэтому в команде «Ниньи» надо было оставить лишь самых опытных моряков. Естественно, что не имело ни малейшего смысла брать с собой бесполезных соглядатаев их высочеств и людей, явно ненадежных.

И Адмирал, составляя список робинзонов, остающихся на обитаемом острове, внес в него королевского постельничего Гутьереса, нотариуса Эсковеду, лекаря экспедиции, портного, бондаря и вписал имена некоторых смутьянов. В Навидаде остался боцман Чачу. Остался и толмач Луис де Торрес, в услугах его Адмирал пока не нуждался.

Комендантом крепости Адмирал назначил Диего Арану, кузена доньи Беатрис. Бесспорно, Диего де Арана был человеком чести, он обладал мужеством и отвагой, но рука у него была недостаточно твердая, а гарнизон Навидада надо было держать в узде, и печальная судьба первого европейского поселения в новооткрытых землях, вероятно, в известной мере была предопределена этим не слишком удачным выбором.

Оставив в крепости годовой запас зерна, сухарей, вина, обильный артиллерийский припас и лодку, Адмирал тепло распростился с Гуаканагари и 2 января 1493 года покинул бухту Навидад. С ним отправился в Кастилию юный индеец — родич Гуаканагари. Адмирал не удержался от искушения и продемонстрировал Гуаканагари накануне отбытия сокрушительный эффект корабельных бомбард. С борта «Ниньи» открыт был огонь по остову «Санта-Марии», и потрясенные индейцы окончательно утвердились в могуществе своих негаданных и нежданных гостей.

Зная неуживчивый нрав своих спутников, Адмирал наказывал им крепко держаться друг друга, не ходить в одиночку и по двое и не ослаблять колонию раздорами. Он дал поселенцам очень важное поручение: разведать, где на острове родится золото, и набрать его как можно больше «добром и честным торгом».

Все эти весьма благие наставления, как в этом мы скоро убедимся, эффекта не возымели. Слишком велики были заморские соблазны, уж одно то обстоятельство, что островитяне не могли оказать сопротивления до зубов вооруженным поселенцам, вводило последних в искушение. И, кроме того, с незапамятных времен золото было той субстанцией, которая никогда не добывалась «добром и честным торгом».

Сам Адмирал эту истину доказал в последующие годы на своем примере…

«Нинья» двинулась на восток вдоль северного берега Эспаньолы. В воскресенье, 6 января 1493 года, с вершины грот-мачты замечена была «Пинта». Вскоре Адмирал встретился с Мартином Алонсо Пинсоном, который заявил, будто отделился от флотилии против своей воли, чему глава экспедиции не поверил. «Адмирал скрыл, однако, свои чувства, не желая потакать сатане, который стремился помешать ему в этом плавании и изрядно мешал до сих пор» (24, 176–177).