Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия) - Геннадий Марченко

А может быть… А что! Давайте поэкспериментируем, возьмем и подсунем нашей Инге песню Земфиры «Искала». Если композиция дойдет до сцены – произойдет эффект разорвавшейся если уж не бомбы, то бомбочки-то точно. Таких пронзительных вещей на советской эстраде днем с огнем поискать. А если еще и драйва добавить, гитарных «примочек»!

Интересно, как Инга будет смотреться на сцене? Как смотрелась Земфира, я помню, а вот если похожую на угловатого подростка девушку заменить этакой моделью, но чтобы не тупо стояла на сцене по примеру большинства современных исполнительниц, а двигалась, изображала отчаяние… С этим уже лучше разбираться на месте, а пока по возможности вспомним текст и музыкальные пассажи.

Между тем мне еще пришлось принять участие в своего рода презентации повести «Забытые герои», проходившей в большом зале Картинной галереи. По такому поводу я даже притащил Валю, благо что с сыном было кому посидеть, ее родители еще не уехали в свой Целиноград. Георг Васильевич Мясников вручил мне благодарственное письмо от лица первого секретаря обкома партии, а председатель местной писательской организации после пространной речи о вкладе сурских писателей в мировую литературу, не забыв упомянуть в том числе Лермонтова, чьи детство и юность прошли в Тарханах, подарил памятный знак в виде торчавшего из хрустальной чернильницы хрустального же пера на деревянной подставке. Пришлось давать интервью газетчикам, а заодно и телевидению, представленным «9 каналом».

На этот раз никаких братков Чарский за мной присылать не стал. Просто напомнил по телефону свой адрес, добавив, что будет ждать меня вместе с дочерью. Но перед этим я успел решить дела с «Молодой гвардией», где выходили «Крейсера», и только затем отправился к Чарским.

Инга сразу села за рояль, принявшись одну за другой наигрывать мелодии привезенных мною песен. Где-то я ее подправлял, видимо, сам не везде точно записал ноты, и она тут же ручкой вносила правки. Часа через два мы разобрались со всеми композициями в музыкальной части, после чего Инга взялась за вокал.

Здесь мне тоже пришлось несколько раз вмешаться, показывая, как должна звучать песня. К счастью, девушка все схватывала на лету, и к финалу нашей импровизированной репетиции я чувствовал себя более-менее довольным.

– А вот песню «Искала» все-таки по-хорошему нужно репетировать в студии с полноценной группой, – заметил я. – Здесь идет роковое звучание, рваный ритм, на фортепиано так не сыграешь. Да и по-хорошему не мешало бы к каждой песне сделать аранжировку. Анатолий Авдеевич, у вас наверняка есть подвязки с музыкантами, с тем же Слободкиным!

– Да я могу прямо сейчас его набрать, – оживился Чарский. – У вас-то как, время терпит? Может, сразу рассчитаемся, чтобы не затягивать? Потому что песни очень даже неплохие, вижу, что и Инге нравится. Да, дочка, тебе понравилось? Ну вот, видите… По две тысячи за композицию устроит?

– По две? Ну-у-у… В принципе, нормально.

– Нет, если вас что-то не устраивает, вы сразу говорите. Но смею заметить, что это цена песни у известного композитора, а вы пока еще не очень, как говорится, раскручены. А с другой стороны, я уже сейчас вижу, у вас что ни песня – то шлягер. Да и на «Песне года» ваши вещи звучали, это уже показатель.

– При этом перед вами еще и автор текстов, – улыбнулся я. – Не переживайте, все меня устраивает, Анатолий Авдеевич, единственное, нужно еще зарегистрировать песни в ВААП, а вам оформим разрешение их исполнять.

– Надеюсь, они останутся только за Ингой Чарской?

– Безусловно, никому другому я петь их не разрешу. Если только вы сами не захотите.

– Договорились.

Получив на руки десять перетянутых бумажными лентами пачек, я даже не стал пересчитывать купюры, всячески демонстрируя, что доверяю такому солидному человеку, как Чарский. Неплохой подарок к моему дню рождения. Как-никак, по советскому паспорту я родился 18 апреля, так что мой первый юбилей в этой мире мы с Валей справили как раз перед отъездом в Москву.

Чарский попросил не афишировать наличие у меня такой суммы. Мол, расчет в обход закона, вместо налогов государство получает шиш с маслом, поэтому если в соответствующих органах узнают о нашей сделке – проблем не миновать. Мне ничего другого не оставалось, как клятвенно пообещать лишний раз о деньгах не распространяться.

Прежде чем мы отправились регистрировать авторские права, я попросил решить вопрос с композицией «Искала». Пояснил, что очень хочется услышать то звучание, на которое я рассчитывал. Прежде всего правильное музыкальное сопровождение, как у Земфиры.

– А давайте я сейчас Павла наберу, может быть, и договоримся по-быстрому.

Чарский поднял трубку телефона, выполненного в стиле начала века, с позолоченными рычажками. Вот только такой же позолоченный наборный диск намекал, что это хотя и дорогая копия, но все же новодел.

– Паша, здравствуй, дорогой. Узнал? Да, я. Просьба к тебе одна. Наш общий знакомый Сергей Андреевич привез песни для Инги, но мы хотели бы одну вещь прослушать сегодня в аранжировке. Ты как, можешь своих ребят собрать? Нет? А что такое? Все еще на гастролях? Жаль, мы на тебя рассчитывали. Ну ладно, бывай.

Анатолий Авдеевич опустил трубку на рычажки и задумчиво обхватил пальцами чисто выбритый подбородок.

– Так, так, так… Что же такое придумать-то? Жоре, что ли, позвонить…

– А что за Жора?

– Жора Гаранян, который руководит ансамблем «Мелодия». Он у меня одну вещицу заказывал, на неделе мне ее привезли, как раз будет повод ее отдать, а заодно попросить о небольшой услуге.

Про ансамбль «Мелодия» под управлением Гараняна я слышал и в будущем, например, что он состоял при одноименной фирме грамзаписи. А значит – это уже знак качества. Почему бы и не попробовать? Об этом я и сказал Чарскому.

– Прекрасно, звоню Жоре… Алло, Георгий Арамович, здравствуй, дорогой! Узнал?

Да уж, отец все еще что-то наигрывавшей за роялем Инги не был оригинален в плане звонков.

– Помнишь, ты у меня кое-что просил достать? Да-да, привезли… Да не за что!.. Нет, давай лучше я к тебе. Вернее, мы с Ингой и одним автором-песенником. Сергей Губернский, слышал про такого? Вот-вот, именно он. У нас с аранжировкой проблема, хотели бы одну песню прогнать с помощью твоих музыкантов… Ноты? Нет, ноты мы не забудем… Давай через часа полтора-два, а то нам еще в одно место нужно заехать. Куда нам подъезжать? Ага. Пишу… Ну все, до встречи.

– Я так понял, договорились? – поинтересовался я, когда Чарский закончил общаться с Гараняном.

– Да, все хорошо, нас ждут через два часа. У них как раз репетиция закончится, ребята задержатся ради нас. Успеем? Инга, давай одевайся. Ноты не забудь. А я пока упакую вещицу для Жоры.

На Карамышевскую набережную, где при одноименной студии грамзаписи базировался ансамбль «Мелодия», мы приехали даже чуть раньше оговоренного времени. Чарский, сидя за рулем точно такого же «Мерседеса», на котором передвигался главный герой фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой», кинул взгляд на циферблат «Ролекса».

– Время без четверти. Думаю, ждать ровно до четырех смысла нет, может быть, они уже и закончили репетировать. Ладно, давайте выбираться – и за мной.

Я как кавалер, галантно помог Инге выйти из салона. Чарский, зажимая подмышкой продолговатый кофр, двинулся первым. На проходной нас встретил сам Гаранян. Во всяком случае, я так понял после приветственных слов Анатолия Авдеевича. Известный джазовый музыкант поцеловал ручку Инге, а на меня кинул заинтересованный взгляд сквозь большие линзы очков в роговой оправе.

– Вы и есть тот самый Губернский? Очень приятно познакомиться. А мы как раз планируем помочь «Веселым ребятам» записать новую пластинку, в том числе с вашим материалом. Пойдемте в студию, пока музыканты еще не разошлись.

– Погоди, Жора, вот, возьми то, что заказывал.

Чарский щелкнул замочками, открывая кофр, и я увидел, что в нем лежит какой-то духовой музыкальный инструмент, похожий на навороченный кларнет. Причем, судя по чуть заметным признакам, уже побывавший в употреблении. Тем не менее, глаза Гараняна тут же заблестели, и он осторожно взял в руки инструмент.

– Он самый, сопрановый саксофон из коллекции Сиднея Беше, – довольно ухмыльнулся Анатолий Авдеевич.

Мне и название инструмента, и какой-то Сидней Беше ни о чем не говорили. Но если Георгий Арамович с такой любовью смотрел на эту вещь, значит, она того стоила. Затем, словно о чем-то вспомнив, он принялся шарить по карманам. Но Чарский его остановил:

– Жора, я решил, что это подарок. Но за это ты поможешь нам обработать песни.

– Спасибо, Толя! Это поистине бесценная для меня вещь. Сам Беше! Даже не знаю, как тебя благодарить. Да мы эти песни не то что обработаем – мы их запишем на магнитную ленту!.. Что же мы все в коридоре стоим?! Пойдемте в студию.