Мечник - Василий Сахаров

Молчание, Игнач ворошит карту, прикидывает скорость своего отряда, и отвечает:

— Если по быстрому и нигде не задерживаться, то через тридцать шесть часов буду на месте.

— Даю тебе сорок восемь часов. Через двое суток будь на южной окраине Адыка.

— Понял.

— Отбой связи.

— Отбой.

Стемнело, снова ожидание, снова гнетущая тишина, и только кони беспокоятся. Автомат в руках, сквозь узкую бойницу глаза пытаются разглядеть четвероногого противника, и не находят его.

— Братва, атас! — в тишине слышен крик одного из бойцов.

В небо взлетает первая осветительная ракета. Она дает неяркий объемный свет, который заливает окрестности, и все вокруг видно как на ладони. Собаки вокруг нас, их не менее пяти сотен только с одной стороны, а раз так, то вокруг позиции их как минимум пара тысяч. От такого зрелища, от вида оскаленных пастей, обнаженных клыков и горящих глаз, у меня перехватило дыхание, и сам себе я шепчу:

— Мать моя, женщина. Вот это влипли. — Однако отвлекаться нельзя и, сгоняя наваждение, встряхиваю головой и подаю команду, которую ждут все воины отряда: — Внимание! Бить только наверняка! Беречь боеприпасы! Снайпера, не забывать про пневматику! Огонь!

По команде, воины открывают огонь, и ночь расцвечивается десятками трассирующих пуль, которые летят в четвероногих животин, пришедших за нашими жизнями. В замкнутом пространстве остатков здания, грохот выстрелов бьет по барабанным перепонкам, все вокруг заволакивается дымом, и собаки переходят в наступление. Что интересно, они действуют группами, по три-пять особей, а не прут вперед всей массой. Нам приходится выцеливать одиночек, отвлекаться на них, и собаки все ближе.

Напрягаю голосовые связки и, сквозь стрельбу, перекрывая ее, выкрикиваю:

— Минер, не зевать!

— Слежу! — слышу я нашего радиоминера, и тут же, между двумя группами собак, происходит подрыв ОЗМ-72. Стальные шарики кромсают тела животных, рвут их на части, но они не умирают.

— Твари! — Ствол моего «Абакана» дергается, выплевывает короткие очереди, и две собаки, почти вплотную приблизившиеся к нашим баррикадам, без взвизга, падает наземь и умирают.

Рожки пустели один за другим, взлетали осветительные ракеты, рвались мины, больше сотни огромных собак уже валялось в сухой пыли, но они не отступали. Наконец, несколько этих тварей дорвались до стены и вошли в мертвую зону. Стену потрясли два мощных удара, которые были настолько сильны, что из кладки выпало несколько кирпичей. К этой стене подскочила Лида, и одну за другой, перекинула за стену три гранаты. Она делала это настолько быстро и ловко, что будь мы не в бою, я бы попросил ее повторить этот номер на «бис».

Гранаты рванули одновременно, из стены выпало еще несколько раскрошившихся кирпичей. Следом, на других оборонительных участках рванули еще гранаты. На какое-то краткое время, секунд на десять, эта карманная артиллерия остановила овчарок, но вот, позади общей массы раздался требовательный рык вожака, и атака возобновилась.

— Бах! Хрм-мм! — В уже разбитую стену, ударилось сразу несколько мощных тел, и она вздрогнула. К ней бросилось несколько бойцов, и в темноту полетело не менее десятка Ф-1, но это был отвлекающий маневр. Такие же удары обрушились на другие стены, а самое главное, была проломлена закрывающая проход в здание баррикада. Толстые бревна, которые бойцами поднимались не иначе как втроем, отлетели в стороны, и на нас рванулось пять огромных собак.

— Ищите чем завалить проход! — крикнул я назад, а сам рванулся навстречу опасности.

Одной длинной очередью я высадил весь рожок, меня поддержали два пулемета и еще три автомата. Собаки упали, рванули оставшиеся несколько мин, в темноту улетели новые гранаты, и пока пространство перед входом расчистилось, десяток воинов, хрипя от натуги и матеря долбанное начальство, не подумавшее о том, что собаки могут телами пробить баррикаду, подтянули к проходу тяжелую железобетонную плиту и ею завалили пролом. Брешь была закрыта, мы ожидали новой атаки, но ее не было. Бой остановился, а собаки, начали издавать протяжный и глухой вой.

— Лида, — обратился я к повольнице, которая настороженно всматривалась в темноту, — что это?

— Не знаю, в прошлый раз ничего подобного не было.

— Зато я знаю, — сверху спрыгнул довольный Лука, и взмахнул пневматическим ружьем-стрелометом, которое он держал в руках. — Я вожака свалил, и остальные твари сразу остановились.

— Покажи, где тело лежит.

Мы приникли к стене и через дыру от выбитого кирпича, под отсветом догорающей осветительной ракеты, Лука указал мне на одно из собачьих тел, лежащее метрах в пятидесяти от обороняемых нами руин.

— Командир, собаки думают, что вожак мертв, а действие сонного зелья на двенадцать часов рассчитано.

— Для таких массивных и сильных животных, может быть и меньше, так что если вожак до утра не очнется, то у нас все будет хорошо.

Нам повезло, вожак собачьей стаи начал приходить в себя только на рассвете, когда основная масса овчарок оттянулась за пределы досягаемости нашего оружия. Это мощное и красивое животное, весом под сто килограмм, опутали сетями, погрузили в самодельную авоську, которую закрепили между двумя вьючными лошадями, и отряд пошел на прорыв. Опасность не миновала, но собаки утратили половину своей агрессивности. Только редкие одиночки бросались нам на перерез, и шанс дойти до развалин Адыка, где нас должен ждать Игнач, у отряда был.

Глава 25

Нейтральные территории. Ногайская степь. 02.07.2063

— Мечник, — вскарабкавшийся на поваленную металлическую опору Игнач, смотрел в бинокль, — не вырвемся. Слишком их много, собак этих клятых. Гляди, как плотно стоят.

— Да, видел я уже, — спорить с Игначом смысла не было, он был прав.

Вторые сутки мы сидели на южной окраине Адыка, в укрепрайоне, который подготовили пластуны, и двигаться дальше не решались. Если до этого места, преследователи только трусили в стороне, то здесь, нас зажали, и собак было не две тысячи, как в Меклете, а раза в три больше. Причем были здесь не только матерые псы, но и щенки с суками. Складывалось ощущение, что вокруг нас собралось все их племя, и пока они не получат тело своего вожака, собаки будут стоять на месте.

Оставив Игнача, который все так же продолжал наблюдение, я направился по нашему укреплению, развалинам овцеводческой фермы, и стал проверять воинов, которые сидели на своих огневых позициях и были готовы к бою. Все в порядке, кому положено спать — спит, а кому полагается бодрствовать, тот внимательно обшаривает взглядом окрестности. Как выпутаться из этой ситуации, в которую сам же и влез, ума не приложу. Чувствую, что выход есть, уверен в этом, но найти его пока не могу. Идти на прорыв — не вариант, собаки всей массой задавят, а здесь сидеть, тем более, с голоду перемрем.

— Командир, — меня окликнул один из пластунов, здоровенный парнище, кровь с молоком, и румянцем во всю щеку, который охранял наш трофей, сильно исхудавшего, но, тем не менее, все еще очень грозного и мощного собачьего вожака.

— Да, — я остановился рядом с ним.

— Нельзя ли на этом посту смену почаще производить?

— А что такое?

— Голова болит, и не у меня одного. Кто эту зверюгу, — он зло посмотрел на спутанного пса, — охраняет, тому не по себе. Никак два часа не высидеть. Полчаса проходит, и хоть вешайся, так башка раскалывается. Пока снотворное было, все хорошо, тварь спит, и у нас все нормально, а так, тяжко.

Мне вспомнились слова старика, встреченного нами несколько дней назад, про его общение с собачьим вожаком, и я спросил:

— Это все?

— Ну… — замялся парень.

— Говори, как есть, пойму.

— Сегодня утром Петруха псу в глаза посмотрел, и ему какие-то видения были. Он так перепугался, что теперь ни за какие коврижки на этот пост становиться не хочет.

— Ясно, смена каждые полчаса, в глаза собаке не смотреть. С проблемой попробуем разобраться.

Пластун был удовлетворен, улыбнулся, и снова уселся рядом с вожаком умных собак. Я отправился дальше, и первое, что сделал, это завалился на пару часов поспать. То, что я собирался осуществить, должно было потребовать от меня немало сил.

Проснувшись в назначенный срок, выпил чайку, взбодрился, еще раз проверил посты, предупредил о том, что хочу сделать Игнача, и снова подошел к спутанному сетями псу. Рядом с ним находился один из гвардейцев, он беспокойно переминался с ноги на ногу, и явно, с нетерпением ожидал смены.

— Свободен, — сказал я ему. — Отойди к костру, и сменщик пусть там же находится.

— Хочешь со зверем пообщаться? — гвардеец кивнул на пса.

— Да.

— Если что, то мы рядом, — воин кивнул головой и отошел в сторону.

Присев напротив пса, я глубоко вздохнул, унял волнение, которое во мне присутствовало, и посмотрел в желтые глаза огромной овчарки. Наши взгляды скрестились и как будто спутались в единое целое. Спустя минуту, я утонул в этой желтизне, и ко мне в мозг начали приходить видения. Сначала это были маленькие кусочки чего-то неосознанного, обрывки воспоминаний, но вот, произошла какая-то подстройка, и я ощутил себя не только Александром Мечниковым, человеком, но и вольным псом с непроизносимым именем, которое выражалось в сложном рыке, но которое можно было, весьма приблизительно, расшифровать как Лидер.