В землях Заката - Евгений Кривенко

«Да, странное время», — думал Варламов. Вечер, пустая церковь, брошенные на стулья куртки, отражения свечей в тёмных окнах. Он и Джанет стояли перед алтарём, одетые по-дорожному, и единственный букет цветов украшал их венчание.

На минуту Варламов даже забыл, что происходит. Он стал рассматривать подсвечники, впервые видел их так близко. Центральный был особенно красив: пятнадцать свечей горели на полого поднимающейся, а затем спадающей дуге из кованого металла…

Пастор повысил голос, и Варламов вернулся к действительности. Пастор был стар — наверное, видел и не такие венчания. Он предлагал повторить слова супружеского обета.

Варламов сделал это почти машинально, своё имя произнёс на русский манер:

— Я, Евгений Варламов, беру тебя, Джанет Линдон, в жёны…

Джанет повторила свой обет тише, запинаясь. Когда произносила последние слова: «Я выхожу за тебя замуж и связываю свою жизнь с твоей», голос сорвался и она расплакалась.

Варламов обнял её за плечи, она дрожала. Филлис поспешила на помощь с платочком.

После паузы пастор спросил, у кого кольца? Чуть успокоившаяся Джанет достала из кармана два кольца — Варламов и забыл, что они лежали в ящике комода. Евгений легко надел колечко Джанет на её палец, а вот пальцы Варламова распухли после работы, и Джанет никак не могла надеть кольцо. Варламову пришлось натянуть его самому, едва не содрав при этом кожу.

После этого пастор объявил их мужем и женой. Болдуин и Филлис похлопали, затем все стали надевать куртки. Варламов и Джанет вышли из церкви растерянные — всё произошло так быстро!

— Заедем к нам, — предложила Филлис. — Надо ведь отпраздновать вашу свадьбу.

За руль на этот раз сел Евгений. Ведя машину за фургоном Болдуина, он поглядывал на золотое кольцо, непривычно украсившее палец. Джанет откинула голову и казалась утомлённой.

Из тёмной улицы наперерез им выехала машина. Варламов притормозил и вдруг почувствовал, что голова отяжелела и клонится на грудь. Он едва успел нажать на тормоз…

Словно чёрная вода затопила красные огни автомобиля Болдуина впереди, а потом сомкнулась и над Варламовым.

Он приходит в себя, но брезжит только сознание, тела не чувствует. Перед глазами плавают светлые пятна. Варламов пробует пошевелить руками и ногами — их словно нет. Затем острые иголки пробегают вдоль позвоночника, и он ощущает озноб. Вскоре ощущение конечностей возвращается, хотя двигать ими всё равно не может. В глаза словно что-то попало: как ни моргает, всё видит расплывчато.

Сначала кажется, что он снова в церкви. Вверх тянутся язычки свечей, перед ними маячат смутные фигуры. Но странно неподвижны эти фигуры, полное безмолвие царит вокруг, да и время слишком позднее, в окнах стоит ночь.

Варламов переводит взгляд на себя. Взгляд, наконец, фокусируется, и становится ясно, почему нельзя пошевелиться. Он, Евгений, сидит на массивном стуле: голени привязаны к ножкам этого стула, а поясница и вывернутые назад руки — к спинке.

Варламов пытается сообразить, что с ним произошло, но тщетно. Он снова глядит вперёд, теперь всё видно совершенно отчётливо.

Это не церковь, а точнее — не та церковь, где он обвенчался с Джанет. Окна как бойницы, и в их стёклах почему-то не отражаются огоньки свечей. А свечей горит много — и все по краям похожего на надгробие чёрного стола. Вокруг стоят фигуры в красных балахонах с накинутыми капюшонами, а на столе, как на чёрном ложе, распростёрта Джанет!..

Варламов кричит и пытается вскочить. Но крик звучит еле слышно, а верёвки не подаются. Похоже, стул намертво прибит к полу. Евгений может только смотреть.

Лицо Джанет очень спокойно. И очень бело… Только лёгкое вздымание и опускание блузки на груди говорит, что она жива.

— С ней всё в порядке, — раздаётся холодный голос слева от Варламова.

Варламов поворачивает голову: рядом сидит человек в балахоне, только не красном, а тёмном и с откинутым капюшоном. Бледное неприметное лицо, лысоватая голова на крепкой шее — Варламов сразу узнаёт того, с кем встретился в доме Брайана. Того, кто с фанатической убеждённостью говорил о Трехликом, а в игре появился как чёрный священник.

— Что это за спектакль? — гневно спрашивает он, но голос дрожит.

— Это не спектакль, — укоризненно отзывается человек в балахоне, — а ритуал. То, что вы допущены — немалая честь.

Варламову с болезненной ясностью вспоминается содержание предыдущей беседы. Чего от них хотят на этот раз? У него мелькает сумасшедшая надежда: может быть, всё опять сведётся к попытке склонить их к вере в Трехликого?.. И хотя умом он понимает, что на этот раз дело серьёзнее, всё же произносит:

— Освободите девушку. Потом мы поговорим.

— Мы сначала поговорим, — спокойно отвечает собеседник. — У нас есть время.

Варламов отчаянно пытается что-нибудь придумать, но испытывает только растерянность.

— А о чём мы будем говорить? — спрашивает он жалко.

— Вы меня удивляете. — Служитель Трхеликого театрально разводит руками. Рукава балахона приспускаются, открыв мосластые запястья. — Неужели так поглупели от любви? Мы всегда считали, что любовь ни к чему хорошему не приводит. Ещё одна уловка Иеговы, чтобы люди наплодили побольше рабов. Вас надо лечить от этого умопомрачения. Поглядите вперёд.

Варламов снова смотрит на ложе, хотя теперь понимал, что это скорее алтарь. С трудом поднимает взгляд от распростёртого тела Джанет.

За алтарём до пола свисает красная завеса, и на её фоне светится изображение — скорее всего, трёхмерная проекция. Нагая женщина с чёрными волосами, в которой сразу узнаёт демоническую Лилит, пленительно улыбается из багрового сумрака. На этот раз обе груди наги, руки заложены за голову, а ноги чуть раздвинуты в предвкушении неги.

Варламов отводит глаза.

— Ну и что?

— Наши Повелители хорошо знают людей, — снисходительно говорит человек в тёмном. — Иегова хочет от них молитв и поклонов, но ведь в людях частица Единого и они жаждут большего. Он осуждает чувственную любовь, а госпожа Лилит охотно дарит её. Когда надоест любовь, мужчины хотят упоения в бою, и его посылает тот, кого мы зовём Тёмным Воином. А тем, кто пресытился любовью и войной, даёт высшее знание первый, таинственный лик… Как видите, Три лика заботятся о верных. Так что не беспокойтесь за молодую жену, мистер Варламов. Сегодня у нас мирная жертва — приношение Лилит.

— А в чём оно будет состоять? — Озноб возвращается, Варламов еле сдерживает дрожь.

— Это зависит от вас. — В голосе собеседника звучит насмешка. — Вы же хотели поговорить. Говорите, а я буду вас внимательно слушать. Если не совсем пришли в себя, то напомню — речь идёт об одном секрете, связанном с Третьей мировой…

Снова «чёрный свет»!

Евгений глотает ком в горле и ещё раз глядит вперёд: красные фигуры по очереди кланяются и бормочут что-то. Пламя свечей не колеблется, и по-прежнему как мёртвая лежит Джанет…

Варламов облизывает пересохшие губы. Сердце сильно бьётся, на глазах от бессилия выступают слёзы. И всё же у него сохраняется надежда: помнит, каким самовлюблённым показался собеседник в прошлый раз. Возможно, это удастся как-то использовать… Возможно, Болдуин сообщит в полицию… Возможно, подоспеют таинственные друзья Грегори. Сейчас главное — выиграть время.

— Хорошо, — выдавливает он. — Но я знаю так мало. Истинные причины войны мне неизвестны. Конечно, главная причина всех войн — это жадность и неразумие людей…

— Чем стало бы человечество без войн? — презрительно замечает служитель Трехликого. — Стадом послушных баранов. Войны закаляют мужчин, пополняют ряды сторонников Тёмного воина.

Варламов вдруг испытывает странное ощущение — будто безмолвная вспышка озаряет сумятицу его мыслей, приведя их в порядок. Недолго он колеблется, а потом решает последовать подсказке. Словно холодом трогает корни волос…

— Но тогда… Выходит, Третья мировая была выгодна Трём ликам! Просто они не хотели гибели человечества, поэтому она так долго не начиналась. Лишь когда угроза тотальной ядерной катастрофы исчезла, с цепи были спущены псы войны. И какие великолепные результаты она принесла! Разгромлена Европа, радикально ослаблена Америка, огромные богатства Центральной Азии отошли Китаю. Один шаг остался до возникновения всемирного государства, где миллиарды людей станут поклоняться Трём ликам. Дьявольски гениальный план!

На лице человека возникает улыбка. Веселья в ней меньше, чем в мёртвой синеве озера Мичиган, скорее холодное удовлетворение.

— Нам неизвестны планы Владык. Возможно, мыслилось иначе, и Америка должна была возглавить разорённый мир. Но в любом случае война пошла на пользу нашим Повелителям. И если мы не научимся дисциплине у китайцев, если не откажемся от остатков прогнившей демократии, то Америка скоро исчезнет с карты мира… Я рад, что вы не ослепли от любви, а сохранили способность рассуждать. Если откажетесь от христианского бога и поклонитесь Трём ликам, то, пожалуй, можете быть приняты в первый круг. Конечно, спешить с этим не следует, сначала поучаствуете в ритуалах и приношениях.