Попаданка зимнего принца, или Новогодний отбор - Лидия Миленина

— Девочки, не нужно! — прошептала Мика. — Слишком… рискованно…

— А что он нам сделает-то? — совсем тихим шепотом ответила Ирма, озвучив мысли Мики.

Гаронд среагировал неожиданно….

— Тебе очень повезло с подругами, Микаэла, — усмехнулся он. И пристально поглядел на Мару. — И все же я прошу тебя, Микаэла, выслушать меня. А вас, дамы, дать нам возможность поговорить. Это действительно важно. Я прекрасно понимаю, какие чувства ко мне испытывает Микаэла, и что думаете обо мне вы все. Но есть действительно важные вопросы, где лучше пренебречь своей антипатией, — и тут в его глазах сверкнула уже знакомая Мике горечь. Она заметила это, даже глядя на него в щелку между плечами Мары и Ирмы.

«А вдруг что-то про Осира и Пайрина?!» — пронеслось у нее в голове. К тому же… она зверь, что ли?! Любому человеку нужно дать шанс объясниться. Так говорила ее бабушка, самый добрый человек на свете.

— Девочки, я поговорю с принцем Гарондом, — словно со стороны услышала она свой голос.

— Ладно, если что — кричи, мы будем в коридоре! — гордо сказала Ирма и пошла к выходу. Остальные потянулись за ней. Мара ободряюще коснулась ее плеча, а проходя мимо принца, бросила ему жестко:

— Выше высочество, вы ведь понимаете, что Мика только что пережила страшную болезнь и ей нельзя волноваться?

— Понимаю, ваше высочество, — усмехнулся Гаронд. — Не извольте беспокоиться.

В общем, девушки вышли, и Мика осталась вдвоем с принцем. Правда, рядом был Лисенок, так и не отходивший от нее. Она сидела в кресле, а пес лежал у ее ног и периодически вопросительно смотрел на нее — мол, что это ты перестала чесать меня за ухом? В его присутствии было спокойнее. Мика чувствовала себя пусть немного, но защищенной.

Несколько мгновений они молчали. Мика невольно опустила глаза, полагая, что начать разговор должен тот, кто его затеял, то есть принц. При этом ощущала на себе полный горечи и сожаления взгляд Гаронда. И нельзя сказать, что эти его чувства совсем ее не трогали…

— Во-первых, Мика, — наконец произнес Гаронд. — Я прошу по возможности простить меня.

Что?! Извиняется? Вот так просто берет и извиняется, что чуть не угробил ее?!

— Я за всеобщую любовь, ваше высочество, а любовь прощает. Так что я постараюсь вас простить. Искренне постараюсь, — ответила она то, что думала. Но не выдержала и продолжила: — Просто я не понимаю, как можно говорить о любви, говорить, что понимаешь, какая она… а потом так сильно рисковать жизнью другого человека?!

— Подожди! — поднял руку Гаронд. — Сперва выслушай важное. Первое — я вовсе не собирался подвергать твою жизнь опасности. Мне в голову не приходило, что болезнь примет такую тяжелую форму. Я был уверен, что будет по-другому.

— Как это не приходило? — не выдержала и взъярилась Мика. — Тогда на катке ты сам мне сказал, что если я заражусь — то может быть что угодно! В том числе тяжелая лихорадка с возможным летальным исходом!

— Совершенно верно! Но потом я провел анализ. И пришел к выводу, что так не должно быть. Господи! — он вдруг тоже потерял контроль над собой и на мгновение посмотрел в сторону, видимо, чтобы скрыть досаду и боль в своем лице. — Мне стоило больших трудов объяснить все Пайрину! Он стал бешеным, когда все это произошло… Прошу тебя, Мика, выслушай меня внимательно и попробуй понять! Все может быть не так, как тебе кажется!

— Ума не приложу, как еще может быть… — сердито пробурчала Мика. — Но ладно, я уж послушаю.

— Вот и послушай, — спокойнее произнес Гаронд. — И для начала ответь мне на вопрос. В нашем мире ты впервые ощутила влюбленность в Пайрина после вашей встречи в коридоре? Или ты ощущала некоторую влюбленность… в кого-нибудь и раньше? Например, когда только-только приехала в мой замок… Прошу тебя, ответь искренне, это очень важно.

У Мики похолодело сердце. Она ощутила, что за этим вопросом кроется для нее нечто… трагичное. Нечто, что может перевернуть ее представления о себе с ног на голову. Беда в том, что принц смотрел в суть. Она ведь и правда была влюблена в Осира, когда приехала в замок. Вернее, эти чувства можно назвать и как-то по-другому.

Теплое влечение.

Доверие.

Полное принятие.

Может быть… даже любовь.

Ну, и влюбленность, и восхищение тоже!

Да и сейчас больше всего на свете ей хотелось, чтобы Осир вернулся. Увидеть его, прижаться к его широкой надежной груди. Пусть даже это все не взаимно.

И пусть кто-нибудь попробует сказать, что он старый. Он не старый! Он мужчина сильный, зрелый, полный энергии. Он самый лучший!

Только делиться с Гарондом этими чувствами к лорду совершенно не хотелось.

Но и ответить нужно! Ко всему прочему она чувствовала и то, что ее ответ жизненно важен и для нее, и для Гаронда, и, возможно, для Осира.

— Что-то такое было, — тихо ответила она Гаронду.

— Так я и думал, — горько усмехнулся принц и крепче сложил руки на груди. — Можешь не рассказывать детали. Я понимаю, что у тебя нет никакого желания это делать. Ты была влюблена в Осира, когда он привез тебя.

Мика опустила взгляд. Отрицать очевидное она не могла. Тем более что тогда, во время их первого разговора, Гаронд уже предполагал это. Просто не называл вещи своими именами.

Лисенок ободряюще прижался к ее ногам боком, подсунул голову под ее руку. Мика машинально принялась чесать его.

— И его собака любит тебя, — сказала Гаронд, усмехнувшись. — Если помнишь, я догадывался, что наш лорд тебе очень понравился — тогда, ночью, когда страшно напугал тебя. Когда я хотел «взять быка за рога» и решить все свои проблемы одним махом. Помнится, тогда я популярно объяснил тебе, что намерения Осира были вполне очевидны — он хотел, чтобы ты попала в мои руки. Надеялся, что твое отношение к нему изменится. И мне удалось посеять в тебе тень сомнения. Но, кажется, на твое отношение это не очень-то повлияло… — он опять отвернулся, кажется, чтобы скрыть горечь в лице.

— Не понимаю, как все это связано с моей болезнью и тем, как поступил ты… — сказала Мика.

Правда, видя искреннюю горечь Гаронда, она как-то автоматически совсем перестала на него сердиться. Сердце уже однозначно подсказывало — да, он действительно совершенно не хотел рисковать ее жизнью. Просто тут все очень-очень странно…

— Сейчас поймешь. После нашего катания на коньках я все же волновался, что