Сын Петра. Том 5. Ветер перемен - Михаил Алексеевич Ланцов

Мистика.

Какую угрозу несла эта утрата?

Ответ на этот вопрос лежал в плоскости личности похитителей и их целей. Кто и зачем это сделал? Отвечать на вопрос «кому выгодно» было лишено смысла. Вариантов — масса. Самых разнообразных. Большинство из которых относилось к полю неопределенности. Ведь враг мог себя покамест не выдать.

Посему Людовик пытался ответить на вопрос «кто мог». И ответов пока не находил.

Нападение было проведение удивительно.

Быстро. Нагло. Жестко.

Негде ранее такого почерка не встречалось. Во всяком случае он об этом не знал, равно как и его советники. Если же смотреть шире, то единственная параллель у него в голове проводилась с лейб-кирасирами русских. Те отличились на штурмах особняков да усадеб. Да, не замков, но действовали похожим образом.

Могли?

Могли. Да только они все находились на виду. И отряд лейб-кирасиров просто не мог посетить Францию для проведения такого штурма.

Тогда кто?

Иезуиты?

Они с удовольствием бы это сделали, если бы узнали и смогли. И если случайно выведать подобный секрет они имели шансы, то вот осуществить штурм… кем? Людовик даже не слышал, что у них есть подобные люди. Да и не в их это духе. Они предпочитают иначе работать.

В общем — головоломка.

Сведений было слишком мало. Чрезвычайно. Из-за чего даже предположить ничего не получалось. Оставалось только ждать «первой ласточки» и готовиться…

Глава 9

1709 год, октябрь, 29. Москва — Кубань — Невольничий берег

Петр устало потер лицо.

С того самого момента как уехал его сын с посольством в Москве начала твориться всякая чертовщина. То пожар на заводе, то лось утонет в водопроводе, который шел местами открыто, то еще что. Да и с обычными преступлениями творилось что-то неладное. Просто какая-то черная полоса.

Вроде бы и ничего такого.

Если смотреть на каждое событие по отдельности, то и мыслей никаких дурных не возникнет. Бывает. В жизни и не такое случается. Но когда во время доклада Миледи представила графики, царь схватился за голову. Буквально по каждому направлению шел если и не взрывной, то очень бурный рост. А сейчас она, развивая доклад, продемонстрировала знания, полученные от Алексея. Он не был профессиональным следователем, но выявлять диверсии умел. Чему ее и научил.

И тут царь закипел.

Потому что Арина ему достаточно легко смогла показать и доказать — большая часть пришествий носит искусственный характер. То есть, в городе и его окрестностях действует банда злодеев. Умных и опытных.

— Проклятье! — раздраженно воскликнул царь. — И как мы этих мерзавцев искать будем? В Москве сколько людей живет? Сто тысяч? Сто пятьдесят? Двести? Сколько?

— Триста двенадцать, — по память произнес Ромодановский, который, руководя полицией, занимался еще и вопросом учета.

Алексей хотел знать численность населения города, включая временных работников. Вот Федор Юрьевич и контролировал этот вопрос через присмотр за жильем, гостиницами и постоялыми дворами, которые здесь выступали в роли хостелов для бедных. На улицах же ночевать было не положено. Так что Ромодановский мог всегда сказать сколько в Москве людей ночевало с точностью до сотни.

Причина такого любопытства крылась в массе факторов. Так, если бы кто-то пожелал подготовить в городе восстание, то стал накапливать своих людей. И это бы бросилось в глаза. Или, например, в случае голода, требовалось ясно понимать объем помощи населению, чтобы держать адекватными по наполнению склады. И так далее.

Царевич держал руку на пульсе.

Не сам, разумеется.

И Федору Юрьевичу это все не нравилось. Во всяком случае, поначалу. Но потихоньку учет и контроль был налажен. Равно как и система рефлексии в виде поощрений и наказаний. Из-за чего все заработало практически в автоматическом режиме.

— Триста двенадцать тысяч человек… — медленно произнес Петр, качая головой. — И как мы их в такой толпе будем искать? — спросил он, скосившись на Миледи.

— Есть способ, — улыбнулась она, переворачивая очередной лист бумаги на большой подставке. — Это карта нападений и происшествий, составленная за лето.

— А почему она такая пестрая?

— Точки разных цветов обозначают разные события. Вот это — пожары, а вот — ограбления. Здесь, — указала она рукой, — подробная легенда. Но сейчас это не так важно. Обратите внимание на это место. Видите?

— Странно, — произнес Ромодановский. — Там действительно ничего не происходит?

— Да. Я это перепроверяла несколько раз. Как прямо, так и косвенно. Очень тихое и спокойное место.

— Прямо заговоренное, — покачал головой царь. — Вон — в кремле и то больше всякой гадости творится.

— Хорек не трогает куриц там, где он поселился, — улыбнулась Арина, — он к соседям ходит. Не так ли?

— Но там все еще много людей живет.

— Сорок две тысячи человек, — кивнула Миледи, соглашаясь с замечанием. — Приблизительно. Но есть маленькая особенность. Это жилой район для небогатых людей. Почти все они живут в устойчивом и предсказуемом ритме — ходя на работу. За ними всеми очень сложно проследить из-за количества. Но, плотно сотрудничая с дворниками можно выявить людей, выбивающиеся из этой пульсации.

— И что? — продолжал хмурится Петр.

— Весь сентябрь шло наблюдение. Сначала мы выявили людей, которые выбиваются из указанного ритма. То есть, если и ходят куда, то нерегулярно. Их оказалось около девяти тысяч. Дальше мы выбрали тех из них, кто живет не по средствам. Еда, выпивка, женщины, в меньшей степени одежда. Уже через неделю нам удалось отсевом выделить триста двадцать семь человек. Сейчас мы работаем с ними плотнее.

— Может их просто взять? — спросил царь. — Да поспрашивать с пристрастием.

— Не думаю, что так стоит поступать. — покачала головой Арина. — А если заказчик взаимодействует с ними через посредников, и они его не знают? К тому же уже сейчас мы выявили среди них несколько человек, которые не имеют отношения к нашему делу.

— Это как? — удивился Ромодановский.

— Там дешево стоит снять жилье. Поэтому это место пользуется определенной популярностью у купцов и разного рода путешественников. Мы уже выявили двадцать девять человек, совершенно точно не имеющих никакого отношения к нашему делу.

— Остальные — они кто? — спросил Петр Алексеевич. — Я знаю у Алексея большая картотека. Среди