Братья Sisters - Патрик Витт

Обобрав нас, шлюхи убрались восвояси. К счастью, они не догадались стянуть с нас обувку, и сто долларов мы сберегли.

Еще одно небольшое отступление

Лежа в грязи, я уснул под солнцем полумертвого городка. Проснулся только с закатом. Передо мной стояла странная девочка – та, с которой я повстречался в прошлый раз. Новое платьишко, волосы чистые, только что вымыты и перетянуты широким красным бантом. Изящно сложив ручки на груди, она пристально, выжидающе смотрела… не на меня, на Чарли.

– Опять ты.

Девочка шикнула на меня, приставив пальчик к губам, и указала на братца: Чарли сжимал в руках полную воды банку с крышкой. На дне кружился дьявольский осадок из черных крупиц. Точно такими были присыпаны кулачки девочки, как и в прошлый раз. «Это яд», – дошло до меня. И стоило Чарли поднести банку ко рту, как я ударил его по рукам. Банка отлетела в лужу грязи, отравленная вода расплескалась.

Мрачно посмотрев на меня, девочка спросила:

– Зачем ты так?

– Давай-ка мы с тобой поговорим. Помнишь, что ты мне сказала в прошлый раз?

Растерянно взглянув на банку, она ответила:

– Я много чего говорила.

– Помнишь, ты назвала меня береженым?

– Ну, помню.

– Скажи, пожалуйста: я по-прежнему береженый?

Девочка взглянула на меня, и по ее глазам я понял: ответ она знает, но говорить не хочет.

– Надежно ли защищен? – не сдавался я. – Навсегда ли?

Раскрыв было рот, она тут же закрыла его.

– Не скажу, – ответила девочка.

Развернувшись ко мне спиной, она пошла прочь, только краешек платья мелькнул у меня перед глазами. Я поискал камень – хотел бросить ей в спину, но поблизости ни одного не нашлось. Чарли так и сидел, пялясь на опрокинутую банку.

– Черт, умираю от жажды, – сказал он.

– Тебя ж убить хотели.

– Кто, она?

– В прошлый раз эта девочка отравила собаку.

– Такая лапочка… Зачем бы ей травить меня?

– Это коварно, и ей это нравится.

Чарли, прищурившись, посмотрел на алеющий горизонт и лег на спину. Закрыв глаза, он произнес:

– Ну и жизнь!

И рассмеялся.

Не прошло и двух минут, как братец заснул.

Конец небольшого отступления

Глава 60

В Джексонвилле доктор отнял Чарли руку. Боль к тому времени ослабла, но плоть загнила, и, кроме ампутации, ничего не оставалось. Доктор Крейн, несмотря на пожилой возраст, сохранил острый глаз и твердость руки. В петлице он носил розу, и я как-то сразу проникся к нему доверием. Мне он показался человеком принципиальным. Стоило же упомянуть, что с деньгами у нас с братцем туго, и врач отмахнулся, будто вопрос оплаты для него был не важнее второстепенной мысли.

Когда Чарли пожелал напиться перед операцией, случилось неожиданное: врач запретил ему, сказав, дескать, спирт вызовет обильное кровотечение. Чарли уперся рогом, наплевав на возможные неприятности. Ему если что в башку втемяшится, то берегись! Тогда я отвел Крейна в сторонку и попросил дать братцу обезболивающее, только без предупреждения. Сочтя совет разумным, доктор ему последовал. Мы успешно обманули Чарли, и ампутация прошла так гладко, как только может она пройти, да еще в гостиной собственного дома доктора, при свечах. Гангрена поднялась выше запястья, и пришлось отхватить руку до середины предплечья. Работал Крейн специальной пилой, которую, по его словам, для хирургов и создали. Когда доктор закончил, его лоб блестел от пота, а коснувшись случайно полотна ножовки, Крейн обжег палец. Он заранее приготовил ведерко для отрезанной руки, но немного не рассчитал, и ампутированная конечность шлепнулась на пол. Крейн был так занят культей Чарли, что пришлось мне самому обо всем позаботиться. Я подошел и поднял отрезанную руку, не тяжелую и не легкую, перехватив поперек запястья. Из среза в ведро свободно вытекала кровь. При иных обстоятельствах я бы не стал хватать Чарли за руку таким вот образом. Но сейчас она казалась мне странно чужой, и я даже покраснел.

Пригладил большим пальцем жесткие черные волосы и внезапно ощутил, будто глажу по руке самого братца. Тогда я поставил – не положил, поставил! – руку в ведро и вынес из комнаты. Нечего Чарли смотреть на нее, когда очнется.

После операции мы перевязали Чарли руку и уложили его, опоенного лекарством, на высокую кровать. Крейн сказал, что братец еще не скоро придет в себя, и мне лучше выйти на воздух. Поблагодарив доктора, я покинул дом и отправился в ресторан на краю города, где ужинал еще по пути в Сан-Франциско. Заняв тот же столик, что и в прошлый раз, я дождался официанта – того же самого. Признав меня, он насмешливо поинтересовался: не принести ли еще моркови с ботвой. Однако став свидетелем ампутации и видя капли крови у себя на штанинах, голода я не испытывал совершенно и попросил только бокал эля.

– Вы что же, совсем от еды отказались? – спросил официант и хмыкнул себе в усы.

Его тон показался мне оскорбительным, и я произнес:

– Меня зовут Эли Систерс, шлюхин ты сын, и я пристрелю тебя на месте, если не поторопишься.

Выпучив глаза, официант поспешил прочь, на ходу постоянно оглядываясь. Потом он со всем почтением и кротостью, на какие был способен, поставил трясущимися руками передо мной бокал эля. Странно, откуда во мне столько гнева и грубости? Покидая ресторан, я решил заново научиться скромности и спокойствию. Посвящу отдыху целый год! Точно, двенадцать месяцев проведу в раздумьях и безмятежности. Какое блаженство! Однако прежде, чем отдаться во власть мечты и неги, мне предстоит одно дельце. И провернуть его надо в одиночку.

Глава 61

К десяти вечера мы наконец добрались до нашей с братцем хижины в пригороде Орегона. Дверь была сорвана с петель, а мебель внутри перевернута и поломана. Я сразу же направился в дальнюю комнату, где в стенном тайнике позади зеркала мы хранили заначку, и нисколько не удивился, обнаружив на месте двадцати двух сотен долларов один-единственный листочек бумаги. Записку.

Дорогой Чарли!

Я такая сволочь, забрал все твои бабки. Сейчас я бухой, но, когда протрезвею, вряд ли что-то верну. Бабки Эли тоже у меня, так что прости. Ты мне всегда нравился, если только не задирал меня по пьяни. С вашей заначкой уеду далеко-далеко. Если хочешь – догони, желаю удачи. Да вы все равно еще заработаете, бабки к вам так и липнут. Прощаюсь, конечно, по-свински, но такой уж я, и мне нисколько не жаль. В моих жилах течет порочная кровь. Или башка у меня дурная? Короче, я неисправим.

Рекс

Сложив записку, я вернул ее в тайник, а после собрал ногой разбросанные по полу осколки зеркала. Я ни о чем не думал, просто ждал, пока мысль сама придет в голову. Или пока в опустевшем сердце родится хоть какое-нибудь чувство. Не дождавшись, вышел на улицу и снял Чарли с Шустрика. Перед отъездом доктор Крейн вручил нам пузырек морфина, и всю дорогу мой братец пребывал почти что в блаженном, одурманенном состоянии. Хорошо, что я додумался привязать его к седлу и вести коня на веревке. Чарли то и дело выныривал из ступора, замечая, что руки больше нет. Осознав же ее отсутствие, братец от потрясения впадал в уныние.

Я проводил Чарли в его комнату и помог улечься на голый покосившийся тюфяк. Потом сказал, что мне надо отлучиться по делу, и братец даже не спросил по какому. Ему было не до меня. Зевнув и громко щелкнув зубами, он помахал мне культей.