Непутевая, или Подарок для принца (СИ) - Колка Ирина

Но самая главная новость — та, что заставляла мое сердце трепетать, — это известие о том, что отцом ребенка Кьяры был признан вовсе не Лайэль. «Вестник» извинялся за недоразумение перед принцем Флорианом и поддаными Алайи и поздравлял короля Тьяуруса с наследником.

Еще большее удивление вызвал тот факт, что брак Тьяуруса и Кьяры давно был тайно заключен. Не знаю, что сказал король Антуанэль, когда узнал, что в отборе невест участвовала замужняя дама, но на фоне того, что происходит, этот скандал был никому не интересен.

Я улыбнулась. Ну надо же, Кьяра! Я словно почувствовала тогда, впервые увидев Ворона, что он для нее не просто страж. С одной стороны я ликовала за подругу, с другой — сердце обливалось болью при воспоминании о том, что именно с ее руки мы не можем быть вместе с Лайэлем. Зачем она сделала это, если и так знала, что принц Алайи ей не нужен?

Я прижала к груди газетные листы и тупо уставилась в стенку. Габриэль протяжно голосил, ему дружно вторила шавка. Теперь они пели дуэтом, и я вынуждена была признать, что в таком формате это звучало несказанно лучше.

— Ди? — Греттель толкнула меня плечом. — Заслушалась?

— Да… Нет… — я так и смотрела в стену, зачарованно размышляя о своем.

— Понятно, — улыбнулась Греттель. — Дай-ка догадаюсь, о ком ты думаешь!

Я пожала плечами и снова с любовью пробежалась глазами по строчкам «вестника». Пусть мы не можем быть семьей, но он меня не обманул. Не обманул и не предал! И это понимание грело мою душу.

— Готова поспорить, что он явится сюда со дня на день, — хохотнула сестра, поднялась и затворила створки окна, чтобы не слышать мучений Габриэля. — О боги, как ты думаешь, нас не арестуют, решив, что мы пытаем парня?

— Кто? — я словно только сейчас очнулась. — Кто явится, Греттель?

— Действительно — кто? — забавно передразнила меня сестра, изображая мои испуганные глаза. — Твой рыбак, конечно! На, держи! — она вытащила из-за пояса скрученный листок газеты. — Не знаю, порадует тебя такая новость или напугает, но я отчего-то вовсе не удивлена…

Я дрожащими руками развернула сегодняшний выпуск и замерла, едва прочитав заголовок. Мне показалось, что сердце остановилось, а щеки вспыхнули огнем.

«Принц Флориан отрекается от престола, королевский Совет принял отречение и начал процедуру магического утверждения», — прочитала я, обмирая.

— Греттель! Он безумец! — я вскочила с кровати и начала в ужасе метаться по комнате. — Это он из-за меня? Из-за меня, да? Греттель! Я никогда не соглашусь! Никогда! Только не такой ценой!!!

— Ага, будет он спрашивать тебя, — Греттель облокотилась о спинку кровати, лениво обмахиваясь газетой. — Это же Флориан, он уже доказал, что способен на многое…

— Но… как же Алайя⁈ Что скажет король Антуанэль? О боги! Да я на его месте приказала бы избавиться от меня по-тихому! Греттель, я что, угрожаю Алайе хуже, чем Тидарра?

— Точно, Ди! Гораздо хуже, — улыбнулась сестра. — Поздравляю, ты оставила Алайю без наследника. Вряд ли король Антуанэль успеет заделать и вырастить нового…

— Святая Эффа! — на меня нахлынуло отчаяние. Поступок Лайэля казался эгоистичным и безрассудным. С одной стороны, это бесспорное доказательство его любви, но с другой… — Я выгоню его, если придет!

— А-ха-ха! — Греттель только отмахнулась. — Дай расскажу, как это будет: стоит ему только взглянуть — и ты растаешь! А этот просто так смотреть не станет, ты уж мне поверь…

Я уселась на кровати, обнимая руками пылающие щеки. Одновременно душила и радость, и досада. Это отречение означает, что я могу быть с ним, но как после этого я уживусь со своей совестью?

— Греттель, о боги, что мне делать? Ты сильно меня убьешь, если я… если мы… Ох! Если я останусь с ним вне брака?

— Ну… Выбора у меня нет, — Греттель отчаянно вздохнула. — Я знаю, что такое страсть. Сказать по правде, сама выходила замуж, уже будучи беременной…

— Греттель! — мои брови удивленно взметнулись вверх.

— Да! А ты думала, как? В эти мгновения ни о чем не думаешь, кроме как о нем. И уж тем более не вспомнишь, какой позор может пасть на наш дом.

— Мы уедем!

— А ты его спросила? — сейчас сестра была серьезной. — Запомни, Ди! В вашей паре ты не решаешь ничего. Если ты еще не поняла, что за мужчина тебе достался, то разуй глаза. Он упрям, властен и себе на уме. Ты его не изменишь. Да и надо ли?

Я в отчаянии уронила руки.

— Греттель, почему со мной всегда так происходит? Все кувырком, все неправильно! Я какая-то ненормальная, да?

— Непутёвая, ага, — хохотнула Греттель и обняла меня. — Луна восходит после солнца. Давай ничего не будем торопить и переставлять местами. Дождемся утра и посмотрим, что нам приготовил новый день.

— Ничего подобного! — снова набычилась я. — Я не собираюсь потакать его капризам! Прикажи Жану запереть ворота! И дверь закрой как следует. Особенно дверь!

Греттель зевнула, прикрыв рот ладошкой, потянулась и направилась к выходу.

— Лайэль не ходит в двери, — улыбнулась она, выходя.

* * *

Я сидела у окна и смотрела на лунную дорожку, что отражалась в ярких лужицах на каменных тропинках сада. Легкий дождик, что прошел на закате, оставил после себя легкую прохладу с одуряющим ароматом свежести и пряных трав. Свежий ветерок теребил занавески, которые колыхались, надуваясь парусами, обдувал лицо и путался в волосах.

Лепестки пиона-горицвета блеклым облаком лежали на траве, но все так же отражали свет луны. Мы с Греттель устали бороться с магоцветом, который как сорняк лез в культурные клумбы, заполонил дорожки сада и даже забрался в огород. Зато ночью он сиял, словно лунная река, освещая двор голубым заревом и привлекая разноцветных светлячков.

Вдохнув полной грудью ночную прохладу, я собралась ложиться спать, но легкий свист — уже знакомый — заставил замереть на полушаге. Сердце подпрыгнуло и безудержно понеслось вскачь. Какое-то время я стояла, пытаясь выровнять дыхание, и лишь потом заставила себя вернуться обратно к окну.

Я знала, что он придет. Подсознательно ждала и желала этого всем сердцем. Как бы я ни обманывала себя и Греттель, но осознание того, на что он способен ради меня, перекрывало жалкие призывы совести внять ее праведному гласу. Правда, и ему стелить дорожку из цветов я не собиралась. Он вынул из меня всю душу, и я собиралась поквитаться.

Лайэль, в короткой безрукавке нараспашку, накинутой прямо на голое тело и легких рыбацких штанах — я уже видела его в этом наряде раньше на реке — подмигнул мне в знак приветствия и ловко в несколько движений вскарабкался наверх.

И почему я никогда не слушаю сестру⁈

Балкончика у моего окна не было, и он зацепился за подоконник, уперевшись ногами в карниз.

— Привет, Диньдилика, пустишь в гости?

Довольный такой, и глаза сияют голубыми звездами. Губа немного зажила, а руки исцарапаны сплошь — от плеч до запястий — словно он несколько дней продирался сквозь терновник.

Дыхание сбилось от радости, я соскучилась ужасно! Но сдаваться без боя не хочу, поэтому пришлось призвать все свое самообладание.

— Да ты обнаглел вконец, Лайэль! — я сурово поджала губы и сделала вид, что закрываю створки. — Кто ходит в гости по ночам? В окно, без приглашения, с пустыми руками?

— Я с подарком! — он умудрился извернуться и стащить с плеча тряпичную котомку. Одной рукой держась за подоконник, другой, как смог, перевернул ее и вытряхнул на пол. — Я принес твоего кота!

О боги, что он делает со мной⁈ Так нечестно! Я только головой покачала, прихлопнув лоб ладонью.

Пушель, набыченный и страшно недовольный, несколько раз чихнул и с удивлением вылупился на меня. Меня же душил тихий смех.

— Это он тебя так?

— Что? Нет, ну что ты! Это Тьярри…

Лайэль улыбнулся, оглядев свои руки, а Пушель, шипанув для острастки, выпрыгнул в окно и начал карабкаться вниз по водостоку.

— Твой подарок убежал! — я пальцем указала на кота. — И тебе до свидания!